Секретный модуль - Валерий Рощин

Осознав, что ее настигли, Реброва быстро приходит в себя и направляет фонарный луч в глаза Устюжанину. Тот отвечает тем же, но сам ни черта не видит.

– У нее пистолет, – подсказываю товарищу. – Осторожно, она целит в тебя!

Теперь нет смысла соблюдать режим радиомолчания. Теперь можно и нужно пользоваться связью, помогая друг другу избежать смертельной опасности.

– Понял, Женя. Придется немного потанцевать.

Отдаляясь от Ребровой, Георгий выделывает замысловатые па…

Кому-то его движения показались бы странными и абсолютно неуместными. Кому-то, но не боевым пловцам из «Фрегата». Эти «танцы» мы с Георгием отработали пару лет назад – сразу после трагического происшествия в море Лаптевых, когда в перестрелке на большой глубине погиб Борис Белецкий и был тяжело ранен Андрей Хватов. Вот тогда мы с ним и решили разработать комплекс защитных движений – своеобразный «подводный маятник», затрудняющий неприятелю прицельную стрельбу.

Устюжанин неплохо освоил комплекс и сейчас показывает мастер-класс, непрерывно и бессистемно перемещая перпендикулярно линии огня фонарь и свое собственное тело. В какой-то момент он приоткрывает травящий клапан на дыхательном мешке ребризера, от чего вода вокруг него вскипает и тысячи мелких воздушных пузырьков устремляются к поверхности. На несколько секунд Георгий исчезает внутри переливающегося желтовато-серебристого кокона. Этого достаточно, чтобы сбить с толку стрелка.

Но и Реброва не из группы продленного дня.

Пока она готовилась к выстрелу, я пытался зайти с другой стороны и даже пошел на сближение. Когда же цель окончательно ушла из виду, она мгновенно приняла решение атаковать меня.

Резкий разворот и выстрел навскидку, без прицеливания. Я готов к такому повороту и не удивлен ее прытью. Дистанция невелика – тут и ребенок не промахнется.

И все же, выполняя выстрел без подготовки, женщина допускает ошибку: выстрел происходит раньше, чем фонарный луч находит мое лицо. Я не ослеплен, и это дает полноценный шанс.

Хорошо знакомый резкий щелчок самую малость бьет по ушам.

Я держу автомат двумя руками. Под водой он является не только отличным средством поражения противника, но и хорошей защитой от стреловидных пуль. Их начальная скорость относительно мала – вода почти в восемьсот раз плотнее воздуха. Имея даже не выдающуюся, а нормальную реакцию, довольно просто отследить направление движения свинцовых стрел по светлому следу, состоящему из мельчайших пузырьков пара. Ну, а если хочешь жить и хотя бы немного владеешь телом, то успеешь и что-то предпринять. Например, сместить на десяток сантиметров тот же автомат, прикрываясь им от посланной в тебя смерти.

Смерть бьется в пластиковый приклад и теряет энергию. Теперь мой ход. Скорее для психологического воздействия, для угрозы. Разворачиваю оружие и коротким движением жму на спусковой крючок. Звучат два щелчка, и две пули проходят в сантиметрах от маски Ребровой. Ответный огонь ее немного отрезвляет. Или мне так кажется?…

Она глядит на ствол, направленный точно в ее голову. Но уже через секунду вновь поворачивается лицом к Устюжанину и, прицелившись, стреляет.

Защитное облако пузырьков рассеялось, растворилось, исчезло. Георгий виден как на ладони.

Он включает «танец» и успешно уходит от двух пуль. Однако интервал между выстрелами небольшой, и от последней увернуться не получается…

* * *

Пустой пистолет плавно опускается ко дну.

– Георгий, ты как?

– Я в норме. Поглотительную канистру, сука, пробила. Перехожу на дыхание от «парашюта»…

Под ребризером у каждого пловца «Фрегата» расположен резервный двухлитровый баллон, наполненный обычной воздушной смесью. Он предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров с одной кратковременной остановкой для декомпрессии. Мы называем его «парашютом дайвера», потому что он действительно помогает выжить в экстремальной ситуации.

– Давай на поверхность, – приказываю другу. – Один разберусь.

– Понял, – начинает он двигаться вверх. И напоследок советует: – Начнет кочевряжиться – воткни ей пулю в задницу от моего имени…

Надеюсь, долго выпендриваться она не будет – плывет дольше часа, стало быть, акваланг позванивает пустотой.

Доставать нож не спешу – это для меня секундное дело. Каждый из фрегатовцев научен в трудный час обходиться и без ножа. Каждому известно, что небольшая травма, с легкостью переносимая на суше, под водой становится смертельной. К примеру, правильно выполненный удар в солнечное сплетение или чуть ниже вызывает у человека баротравму легких с последующей газовой эмболией – воздушной интервенцией в кровь. Это в любом случае приводит к прекращению сопротивления, что равносильно смерти.

Иду на сближение, зажав в левой руке фонарь, а в правой – автомат. Его приклад в рукопашной схватке иной раз эффективнее холодного оружия.

Но и мой оппонент, вместо того чтобы потянуться к ножнам, зачем-то лезет в набедренный карман гидрокостюма.

Что это? Из кармана она извлекает блестящий цилиндр.

Опять химические штучки?!

Так и есть. Отогнув от лица нижний край маски, она жмет пальцем на металлическую деталь, возвращает маску на место и прячет цилиндр. После чего несколько секунд смотрит на меня подобно обкуренной норвежской камбале.

«Пора заканчивать ее сольную деятельность!» – решительно иду в наступление.

* * *

После первых же секунд противостояния осознаю: передо мной не новичок и не хрупкая женщина, пяток лет бултыхавшая в колбах вонючие химикаты. Она орудует ножом так, что я едва успеваю парировать автоматом колюще-режущие удары. И делает она это с такой невероятной энергией, будто не было за спиной тяжелого дня с погружением в лабораторию, будто не прошла на ластах трех с половиной километров, будто не дышала все это время сухим холодным воздухом из баллонов акваланга.

«Вот это скорость движения! Вот это координация! – удивляюсь я тому, что вижу. – Поди, неделю до этого не пила…»

Кружа на расстоянии вытянутой руки в смертельном танце, Реброва не занимается ерундой в виде попыток сорвать с меня маску – подобные трюки прокатывают лишь в дешевых фильмах. В реальной схватке все иначе: стоит потянуться к снаряжению боевого пловца, как тут же схлопочешь ножом в незащищенное место – под руку или в брюхо.

В общем, с точки зрения боевой и тактической подготовки эта сучка ведет себя грамотно: необдуманных и поспешных действий не допускает; движения вооруженной руки короткие и по прямой линии, дабы избежать излишнего сопротивления воды.

Чувствуется, что ее тяготит массивный акваланг. Два десятилитровых баллона – не шутка. Думаю, мне пришлось бы труднее, если бы в ее снаряжении был аппарат полегче.

Уклонившись от очередного удара, рву дистанцию, ухожу вниз и сам готовлюсь к атаке. Реброва пытается заплыть за спину. Черта с два! Резко переворачиваюсь, иду навстречу и бью прикладом по кулаку, сжимающему рукоятку ножа.

В другой раз подобный удар выбил бы нож даже у мужчины. С Ребровой номер не проходит, и я подозреваю, что дело здесь не в железной воле и не в серьезной подготовке. Дело в той дряни, что находится внутри блестящего цилиндра. Скорее всего, там мощный допинг или что-то в этом роде.

Снова расходимся и кружим, выбирая удобный момент для атаки…

Минут через десять сумасшедшей круговерти в который раз напоминает о себе усталость. Немудрено – сегодняшнее погружение затянулось с расчетных восьмидесяти пяти минут до нескольких часов. С небольшими перерывами на прогулки по лаборатории, на разборки с зомби и на купание без дыхательного аппарата после взрыва в «подвале». Короче говоря, ситуация складывается неприятная. Просто какая-то вешалка! И взять Реброву сложно, и завалить из автомата нельзя. А может, полоснуть ей по ногам? «Нет, не подходит, – отметаю соблазнительную идею. – Пока вытащу ее на поверхность, пока доплывем до берега, – она истечет кровью. Наверху сейчас темнеет, и неизвестно, скоро ли подоспеет помощь…»

Стиснув зубы и заставив себя забыть об усталости, выполняю молниеносную атаку. Приклад автомата достигает цели – маска Ребровой съезжает набок. Она отчаянно работает ногами, пытаясь удержать дистанцию, одновременно очищает маску от набравшейся внутрь воды…

И вдруг, резко изменив направление движения, сама бросается в атаку.

Ни отойти, ни парировать удар не успеваю. Единственное спасение – разворот «юлой» на девяносто градусов в совпадающем с ударом направлении. Спасает, но лишь частично: я уберег левый шланг ребризера и левую верхнюю часть груди, зато подставил под лезвие правую лопатку, которая в данном случае представляется менее ценной. Нож легко рассекает многослойный материал костюма и на несколько сантиметров вонзается в мою плоть.