Тайны тринадцатой жизни - Сергей Каратов

Все входят на резную деревянную веранду, садятся в плетёные кресла. Смычкин оценивает гуденье самовара и восторгается вечерней зарёй, только что угасшей и унёсшей ещё один день его жизни. К чаю Аня подала печенье, где каждая представляет какую-нибудь букву из латинского алфавита.

Пихенько не обращает внимания на смыслы и грызёт любую букву, какая подвернётся под руку. Гарик рассматривает и каждую называет про себя, словно бы повторяет перед уроком: «би», «си», «джей». А Смычкин тут же начинает составлять из них слова, раскладывая печенинки на белой скатерти, на которой Аня любовно вышила гладью крупные алые розы. Первое слово получилось матерное: FAK. Аня прочитала и тут же ушла в дом.

– Нехорошо при даме писать такие слова, – упрекнул Владлена Гарик.

– Я только начал писать слово «факир», просто замешкался, пока подыскивал нужные буквы, – стал оправдываться Смычкин.

– Факир был пьян, и фокус не удался, – не удержался от прикола Пихенько.

Тут неожиданно скрипнула калитка, и из темноты появился инженер Уклейкин. Он оглядел сидящих, зорко оценил происходящее и поприветствовал собравшихся:

– Здорово, буквоеды!

– Здравствуй, шестереночно-мазутная душа, – отвечает взаимностью Пихенько. – Присоединяйся. Он пододвигает стул и зычным голосом кличет Аню, чтобы поставила ещё один чайный прибор.

– Какими судьбами сюда заглянуть надумал? – поинтересовался Гарик.

– Прослышал, что вы с моим старым другом знакомство завели, вот и решил попроведать и вас, и Жоржа с Аней.

– Садись, инженер, рассказывай, какие открытия роятся в твоей умной голове, – отодвигаясь ближе к Гарику и освобождая место для Уклейкина, обращается к гостю Смычкин.

– Да какие там открытия? Так, всё в основном рацпредложения. Для больших открытий нужны достойные условия: гранты, лаборатории, цеха и даже производственные объединения. – Уклейкин сел на предложенное место и слегка поёрзал на стуле. – Мне размах подавай, а тут всё одна кустарщина. Надо, чтобы нашему брату-изобретателю государство субсидии выделяло. Вот тогда и открытия последуют.

Смычкина не интересовали проблемы изобретателей, но он умел находить болевые точки и задавать такие вопросы, что человек сразу садился на своего любимого конька и говорил, говорил.

Сам он незаметно ушёл сначала в сторону сада, а оттуда шустро проник в дом, где Аня взбивала постель в гостевой комнате.

Жучары

Наконец-то, приехал Ося и привёз долгожданный поэтический сборник Смычкина «Чары».

– Забежал в издательство «Контрапункт» к Мирче Заозёрному, мне там дали пачку твоих авторских экземпляров, я, не разворачивая содержимое, сразу положил её в баул и поехал. Дорогой тоже некогда было читать, с одной девицей шашни завёл, – не без гордости сказал Ося, подавая Владлену пачку книг в десять экземпляров.

Смычкин тут же вскрыл серый пакет и вынул подвернувшийся сборник. Первым делом он оглядел страничку в конце книги, где были проставлены выходные данные сборника. Его интересовал тираж книги, поскольку гонорар ему начислили не с продаж, а аккордно, то есть, договорная сумма. Сумма эта была небольшая – на две посиделки с друзьями в кафе «На золотом крыльце». Поначалу Смычкина этот вариант даже обрадовал, но, поняв, что издатели на его сборнике могут заработать гораздо больше, он усомнился в правильности выбранного варианта оплаты. Ему было подозрительно, что тираж был указан мизерный – всего-то сто экземпляров. Значит, издатели будут постоянно допечатывать и сбывать тираж, а он никогда об этих махинациях ничего не узнает. От грустной мысли Смычкина отвлёк Жорж Пихенько, который тоже достал из пачки новенький сборник своего друга и, глядя на обложку, буквально начал заливаться хохотом.

Смычкин увидел картинку, вроде бы всё нормально, но, когда пригляделся к названию, то не поверил глазам и даже выхватил книжку у Жоржа и убедился, что зрение его не подвело: на обложке вместо слова ЧАРЫ Владлен увидел название «ЖУЧАРЫ».

Его возмущению не было предела! Перепуганного Осю он буквально выдрал из туалета и, держа его за грудки, замахал перед его носом злополучным сборником.

– Я спрашиваю тебя, это что такое? Это мой сборник? Ты взялся не помочь мне, а опорочить моё доброе имя.

Ося что-то лепетал в оправдание, что не от него это зависело, что это, вероятно, ошибка компьютерного графика.

– На фика мне такая графика! – заорал Смычкин. Вы там сговорились сжить со свету бедного поэта Смычкина. И твой Мирча, и ты, и Юстиниан, и Хренский, и Охапкин – это все вы и есть жучары!

– Да ладно ты, – подошёл к Смычкину сзади инженер Уклейкин и обнял его за плечи, – не горячись, Владлен. Подумаешь, название не такое, зато книга-то на руках! Надо зрить в корень.

– Наверное, ты прав, – примирительно произнёс Владлен, склоняясь головой на плечо Уклейкина.

Он устал от внезапного выброса энергии, от этих негативных эмоций и ему захотелось принять на грудь. Догадливый Гарик тут же поднёс собравшимся поднос с разлитым коньяком по случаю выхода книги Смычкина.

– А что, это даже интересно, когда стихи лирические, а название плутовское! – развил своё суждение Пихенько, закусывая коньяк долькой шоколада. – Так сказать, игра контрастов, подменная актуализация… Мне кажется, издатели специально подсунули тебе такое название, чтобы сборник лучше раскупался.

– Вернёмся в Старую Качель, я займусь этими издателями.

Захочет их порвати сын Шивы и Парвати! – пригрозил им Смычкин.

Нарекание

Однажды царь Горох собрал всех своих визирей, главного воеводу, казначея, судей и не поступают ли им жалобы о житейских трудностях от простых людей. Видеться ему с подлым сословием никак не приходилось, а тут внезапно в дороге царская карета угодила в яму посреди улицы, да так, что переднее колесо тут же и крякнуло. Хорошо ещё, что карета не перевернулась, и царь-батюшка не пострадал при этой дорожной аварии. Тогда уж точно кому-то из его визирей было бы несдобровать. Воспользовавшись тем, что царь оказался посреди городской улицы почти без охраны, люди стали подходить к нему и сетовать сначала на дороги, которые никто не чинит; потом дальше-больше про урядников, которые руки распускают по любому поводу; про купцов, которые товары продают залежалые, а деньги дерут несусветные; про тиунов, которые судят неправедно и всегда берут сторону тех, кто откупаться может за свои провинности. Послушал царь возмущённых и решил пройтись по площади, посмотреть, чем народ живёт. Рядом с ним оказался Феодор, его книгочей. Возле лавки обувщика они увидели неприметную лавчонку менялы с разложенными монетами разного достоинства. Царь Горох взглянул на бородатого мужчину в ярмолке, встретился взглядом с ним и, повернувшись к Феодору, сказал:

– Вот кто в будущем станет править миром!

Феодор в ту пору не придал значения словам царя Гороха. И только много жизней спустя, он понял, что слова великого человека оказались пророческими. Спустя столетия денежные менялы стали хозяевами жизни.

Вскоре царя снова обступил народ, и снова стали жаловаться на то, на другое, на третье. Словом, наслушался царь Горох и вернулся во дворец мрачнее грозовой тучи.

Но когда он вышел к своим собравшимся в каменных палатах нарядным сановникам, он их так удивил, что кто-то из уважаемых гостей произнёс очень точное слово, характеризующее их состояние. И слово это было «огорошил». А огорошил своих сановников царь тем, что ничего не сказал об услышанных жалобах на улице на их неблаговидные дела. Напротив, царь Горох объявил, что его царедворцы давно и усердно трудятся и практически не знают отдыха. Поэтому он решил дать им возможность хорошо развеяться на берегу Тёплого моря, которое находилось в южной стороне Старой Качели. Вот сегодня все вместе и выезжаем в город-крепость Масломакан.

Медный таз

На углу улицы Риволи и Лекарского переулка Смычкин с Осей повстречали Гарика и Жоржа. Оба были явно подшофе, отчего друзья шумно балагурили и шутили по всякому поводу и без повода.

– Слушай, Влад, ты знаешь, что опять сморозил Жорж? – обращается к Смычкину Гарик.

Владлен ничего не сказал, только слегка вытянулся, словно спаниель, учуявший дичь и тут же вставший в стойку.

– Так вот, – продолжил Гарик Закирьянович, – этот человек, – и для убедительности Гарик хлопает Жоржа по спине, отчего тот сильно шатнулся по направлению к Владлену, – внёс своё толкование в слово «блиндаж».

– Жорж, разъясни товарищу, как и при каких обстоятельствах возникло это слово?

Пихенько шмыгнул носом, поддёрнул штаны, загадочно сверкнул глазами, предвкушая эффект от производимого им впечатления:

– Дело было так, – начал издалека Пихенько, придавая вес каждому произнесённому им слову.

– Слушайте, а что это мы тут встали на бойком перекрёстке? – прервал рассказчика Смычкин. – Вы, я смотрю, уже смочили усы на братине, а у меня ещё маковой росинки во рту не было. Это нечестно. Давайте завернём в сквер Верхних гуляний. Там есть питейное заведение.