Жук - Дана Обава

— Я тебе даже не успела рассказать, кто это был.

Делаю несколько попыток объяснить все Лексу, рассказать, что успела узнать, так чтобы совесть его немного отпустила, но он вообще не врубается. Сэм — наша жертва — не был хорошим человеком, жестоко издевался над Паломой на глазах у собственного ребенка и, по-видимому, получал от этого удовольствие. Пытаюсь это объяснить, но в конце концов исчерпав свои возможности, я замолкаю, и Лекс тоже некоторое время молчит, немигающим взглядом уставившись на расставленные на столе стаканчики.

— Что это меняет? — наконец спрашивает он хрипло. Хотя бы понимаю, что он слышал меня. — Разве это означает, что он должен быть умереть таким образом? Он это типа заслужил?

— Наверное, нет, — признаю я. Даже по местному суровому законодательству, Сэм мог бы подвергнуться только схожим пыткам, но никак не смерти. Впрочем, он за свои злодеяния не получил ничего, что мне не совсем понятно. Может, ситуация имеет неизвестные мне подробности, а может стражам прощается больше, чем остальным гражданам. Не знаю, но сейчас меня волнует только состояние Лекса и моя скудоумная неспособность его утешить. — Даже если он не заслужил такой смерти, — на всякий случай я оглядываюсь вокруг, но кроме нас в баре из посетителей вообще никого не осталось, — все же наверняка именно его действия привели к ней, — говорю я твердо. Хочу попытаться перевести фокус злости Лекса с себя на кого-то другого. — Из-за них кто-то захотел его убить, просто сделать это чужими руками. Нашими.

— Кому бы это понадобилось, — Лекс делает неловкое движение рукой, и его локоть сползает под стол. Чуть не вместе со своим хозяином. Поймав себя и более-менее выровнявшись, Лекс продолжает: — Паломе это нужно, но не она же это все устроила, да?

— Так нужно узнать кому, — настаиваю я.

Лекс упрямо мотает головой.

— Все равно, это моя вина. Ты сразу поняла, что это никакая не игра, — с трудом проговаривает он, — что так нас заставят сделать что-то мерзкое. А я… я нажал на кнопку.

— Случайность, что это был ты. Это могла бы быть я. Что бы ты тогда мне сказал?

Лекс зависает. Я наклоняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. Судя по взгляду, какие-то процессы внутри его головы все-таки идут, но медленно и спотыкаясь.

— Я бы сказал, — наконец выдает он, — не пей! От этого только хуже.

Лекс чуть снова не соскальзывает под стол, и я понимаю, что на данный момент у нас проблема не только с муками совести, но и банально с передвижением. Не так уж далеко отбой, и надо каким-то образом отбуксировать Лекса до постели.

Я слабо себе представляю, что полагается делать в таких случаях. Редженс и Кейн, помнится, своего пьяного приятеля просто подняли и перенесли. Но я-то Лекса не подниму, да и расстояние не сравнить. А идти надо. Нас вот-вот вышвырнут отсюда, для чего в лучшем случае вызовут стражу, очень-очень недовольную стражу. Пытаюсь друга как-то растормошить.

— Ты чего от меня хочешь? — не выдержав, интересуется мой друг.

— Ты идти сможешь? — с надеждой спрашиваю я.

— Если бы в этом был какой-то смысл, — вздыхает Лекс.

— Он есть, — за шкирку вытягиваю его из-за стола.

— И какой же?

— Скажу, когда придем, — интригую я, продолжая тянуть его, теперь уже к выходу. В результате Лекс идет практически самостоятельно, я только выпрямляю особенно выраженные загогулины в его траектории. К учебке мы подходим как раз перед отбоем. Я очень стараюсь подвести его к шлюзу именно к этому времени, чтобы и правила не нарушить и ни на кого внутри не наткнуться.

В итоге все удается. Как только мы заходим во внутренние помещения, как раз выключают свет. Прекрасно. От шлюза я вполне смогу довести Лекса до моей каморки даже в кромешной тьме, и никто не увидит его в таком состоянии. Конечно, в отличие от стражей Лексу употреблять алкоголь можно, но забивать из-за него на работу и отдавать рабочий планшет на экзорцизм явно нет. Так что без внимания офицеров мы уж как-нибудь сейчас обойдемся.

Считая шаги я доволакиваю Лекса до входа в зал и вдруг слышу ужасное.

— Молодец, дальше мы сами! — неожиданно раздавшийся в темноте голос Кейна бьет как обухом по голове. Лекса вырывают у меня из рук, и я поспешно роюсь в кармане в поисках своего маленького фонарика. Когда слабенький лучик наконец освещает окрестности, вижу только как Редженс с Кейном удаляются от меня. Лекса Кейн преспокойно перекинул через плечо, как будто тот маленький свернутый в рулон коврик.

Ну вот, собственными руками им друга отдала! Не то чтобы у меня был особый выбор, куда его тащить, но все же.

Бегу за ними. Они же вваливаются в помещение, где у нас душевые расположены. Там уже стоит включенная лампа, так что эти господа явно подготовились. В одном из углов большой комнаты громоздкая чугунная ванна стояла всегда, но раньше она была наполнена всякими тазами и ковшиками и была прикрыта старой дырявой занавеской. Сейчас же занавеска отдернута, тазики горкой в стороне, а ванна до краев наполнена водой. Мне наверное только кажется, но от нее так и веет холодом.

Я еще было понадеялась, что они Лекса туда просто окунут и все. Тоже конечно приятного мало, но эти изверги не только свалили слегка дезориентированного друга в воду, но, закатав рукава, стали удерживать его там, прижимая его плечи к днищу. Меня это категорически не устраивает.

— Да что ж вы делаете, изверги! Отпустите его! — пищу я, пытаясь оттолкнуть Редженса, но это все равно что драться со стеной.

— Хватит, Мышь, не мешай воспитательному процессу, — с усмешкой говорит мой шинард. Одна радость — Лекс активно сопротивляется, так что офицеры теперь мокрые тоже.

— Вы его утопите! — рычу я.

— Притопим, — не соглашается Кейн, но все же вытаскивает голову Лекса из воды. Тот жутко откашливается.

— Ну что, давай оправдывайся, — предлагает Редженс.

Лекс что-то нечленораздельно сипит в ответ. Что конкретно неясно, но на покаяние или изложение причины загула это не тянет. Скорее он пытается сказать нечто, за что процесс притапливания могут повторить.

— Его девушка бросила, — перевожу я.