Главная роль 5 (СИ) - Смолин Павел

Удивительные люди порой встречаются — очень им хочется, чтобы кто-то сделал «аналогов нет». Неважно, по какой цене, неважно, сколько в «аналоговнете» недостатков — главное, чтобы оно было СВОЕ. Пес с ними — я уж как-нибудь смогу привить народу нормальные взгляды на мир. Да сейчас они и нормальные — ни разу ни от кого в этом времени даже намека на «ничерта сами сделать не можем» не слышал, существовать в условиях глобального рынка всем нормально. А какие каталоги в этом времени! Каждый раз смотрю и каждый раз удивляюсь, сколько всего человечество уже успело изобрести.

Здесь тоже без большевиков не обошлось — существуя под санкциями, СССР приходилось многое производить своими силами. С армией справлялись «на ура», неплохо чувствовала себя прочая машинерия, отлично работал космос и многое другое, но с товарами народного потребления страна уже буксовала. Когда построили нефтепровод в Европу, появилась возможность завозить страшное количество импорта. Своему народу Партия в те времена реально желала добра и процветания, поэтому за бугром закупала только лучшее. Отсюда и зародились культы «чешских стенок», «немецких магнитофонов», «финской сантехники» и прочего — сложилась иллюзия, что «сами» только отстой сделать и можем, а в капитализме сплошь качество. Нет, просто в капитализме получаешь то, за что заплатил. Затем, когда вся эта «неэффективная» промышленность была демонтирована во славу капитализма, пришли фантомные боли — раньше хоть плохонькое делали, но свое, а теперь вообще только импорт. Короче — к нормальному глобальному рынку люди в эти времена привычны и не комплексуют, так же как и я.

Еще одно направление, где все шикарно, это типографии — на две трети производство печатной продукции выросло по сравнению с временами до моего «попадания». Почти весь «лишний» объем — дотационный, расходится по библиотекам (их сеть сильно растет), учебным заведениям и приютам. Этот тренд сохранится еще надолго — банально рынка сбыта нет, и даже при повальной грамотности и скромных ценах на книги всерьез рассчитывать на солидные доходы не стоит. Возрожденный журнал «Дело и отдых» издался сразу десятитысячным тиражом и разлетелся как горячие пирожки — в нем же «услышанные мной от казаков» эксклюзивы печатают. К третьему номеру тираж стал в сотню тысяч, и планируем расширить типографию еще — единственный из моих печатных продуктов, который приносит доход.

Отпив кофе, я откинулся на спинке рабочего кресла, покосился на обилие транспорта и людей на площади перед Зимним, и взял со стола шикарно иллюстрированное издание «Конька-Горбунка». Когда-то была целиком запрещена цензурой — тоже о двух концах палка. С одной стороны, избыточно закрученных после восстания декабристов гаек отрицать нельзя. С другой — если бы декабристов не было, никто бы гаек и не закручивал. Кроме того — произведение с никчемной художественной ценностью запрещать бы никто не стал, что-то вроде знака качества. Буду стараться беречь и преумножать Слово во всех его проявлениях, но и зарекаться от запрета чего-нибудь реально вредного не стану: суровые времена требуют тяжелых решений. Талантливый народ у нас, на окружающий, несовершенный мир пристально смотрит, пропускает через себя и порождает предельно эстетичное художественное отображение — настолько, что хочется забиться в угол и выть от того, насколько все плохо. Что ж, механизм, как бы грустно не звучало, на Родине отработан — сначала цензура и ссылка, потом, после смерти деятеля, памятники по всей стране и заслуженное место в учебниках. Постараюсь этот механизм сломать — у большевиков же был вполне годный по всем параметрам «народный» жанр соцреализм, почему бы не наплодить историй о «золушках» и производственных романов в имперских реалиях? Кого-то же они могут вдохновить на более активную экономическую позицию.

Радует меня Академия Наук — все поручения как минимум «вчерне» отработаны, создана база для дальнейшей, более вдумчивой и конкретной работы, сформированы Комитеты (уже похвастался Арисугаве, получив одобрение — всяческие «комитеты» япошки очень любят), почти ушли в печать (с опережением графика) учебники по обновленному языку, истории и литературе. Немного буксуют естественнонаучные и точные дисциплины — приходится компилировать и упорядочивать все имеющиеся в мире наработки, но к моменту, когда придется выдавать учебники ребятам, успеваем с запасом.

Третьего дня в Александровском дворце был, общался со своими будущими врачами и учителями. После первой сессии «отвалилось» меньше десяти процентов учеников — очень стараются ребята из бедных семей, руками и ногами в социальный лифт вцепились, выгодно этим отличаясь от своих «вечных» коллег из других ВУЗов — вот «вечных» по зиме турнули очень много, и лишь крохотное их количество — что ожидаемо — решило попытать счастья в реальных училищах. Тоже странные люди — со своей философией и прочей гуманитарщиной в дипломе тебе светит карьера гувернера, учителя и на крайний случай журналиста. Зарплаты там зависят от места работы и начальника, но в целом они меньше, чем получает, например, квалифицированный слесарь. Но мы же не быдло грязноштанное на производстве работать, а духовно богатые, возвышенные личности с выработанным годами студенческой вольницы алкоголизмом.

Списывать все на «сам дурак» очень приятно, но проблема на лицо — в рабочих профессиях престижа нет, а должен быть! Производство — в основе всего, и никакие философы-литературоведы-риторы этой планете без производства нафиг не нужны. В газетах развернулась кампания по приданию рабочим профессиям престижа — журналисты ходят по заводам и фабрикам, общаются с «рабочей аристократией» и амбициозной молодежью, приводят истории личного успеха, не устают сравнивать зарплаты «гуманитариев» и рабочих, напоминают о большой государственной работе по улучшению качества жизни пролетариев.

Помимо этой кампании в работе находится другая, более очевидная — по интеграции нового политического актора (моей любимой супруги) в общественную жизнь и сознание. Великая Княжна без дела не сидела — посещала подшефные армейские части и благотворительные объекты (завели ей собственные, а в будущем на нее ляжет почти вся мамина нагрузка), ходила со мной по приемам и балам с целью знакомства с важными деятелями, передала «приданный» броненосец нашему флоту под учебные нужды, стала лицом «зимней» линейки экстра-дорогих бриллиантов, проявила интеллектуальные способности в интервью — не без подготовки, конечно, но валенку никакие «суфлеры» не помогут — и с моей подачи без устали напоминала о важности брачного союза. В последнем ей помогали мама и Ксюша — последней в свете скорого брака тоже пришлось проявить некоторую активность.

Грустит сестренка с самого дня нашей с Марго свадьбы. Грустит чисто по-женски, потому что у нее праздника такого размаха не будет даже при моих прямых субсидиях торжества — ни сами аристократы, ни их датские подданные таких гуляний не оценят, сколько смет не прилагай. Какая невеста не хочет, чтобы ее свадьба была самой-самой? То-то и оно.

Сестренку жалко, и тут мысли о том, что подавляющее большинство населения планеты и покушать-то не каждый день может себе позволить, не помогают — они-то далеко, а грустная Ксюшина мордашка прямо вот, перед глазами. Тем не менее, если подрубить спасительный цинизм, мне оно на руку — комплексующая от нищеты (та еще нищета!) будущая королева будет сворачивать муженьку кровь на тему «встал с дивана и пошел генерировать прибавочную стоимость», что вполне может привести к зарождению датских империалистических амбиций. Либо просто к несчастью в браке — гарантий здесь нет и быть не может — но я надеюсь, что характер «вся в Дагмару» позволит Ксюше построить Кристиана так, как нам с ней надо. Ну и я сестренку не забуду — часть приданного ей отойдет готовыми, работающими «в плюс» бизнесами, которые позволят как питать положенные по статусу благотворительные предприятия, так и покупать себе милые девичьему сердцу штучки.

Дипломатически все тоже отлично — мы с Вилли и Арисугавой после свадьбы очень душевно поговорили много дней подряд, не стесняясь по мере надобности приглашать потребных дипломатов, а в первые дни и вовсе правителей — шведский король Оскар, например, оказался весьма душевным мужиком, а президент Франции окончательно приуныл, поняв, что воевать против Германии и возможно даже меня лягушатникам придется как ни крути — даже если не думать про Индокитай (а не думать о нем невозможно) кайзером движет стремление продолжить объединять германские народы, то есть — очень хочется прирезать Бельгию.