Александр II - А. Сахаров (редактор)

Владимир Александрович Черкасский, юрист по образованию, не имел военного звания. По повелению Александра II он осуществлял гражданскую административную власть на освобождённой территории Болгарии. На Балканах ему были отданы и жандармы, действовавшие при армии.

В Царстве Польском Черкасский был главным директором правительственной комиссии внутренних дел. В молодости слыл славянофилом. С годами стал консерватором и верно служил престолу.

Черкасский дребезжаще рассмеялся:

– Начальник разведки дышит свежим воздухом? – И обнажил ровный ряд неестественно белых зубов.

– Здравствуйте, Владимир Александрович, чем могу быть полезен?

– Я мимоходом. Государь возложил на меня трудную миссию, как вам известно.

– Наслышан.

– Надеюсь, вы, полковник, будете настолько любезны, что не откажетесь работать со мной в тесном союзе. Одну лямку тянуть.

– Князь, – Артамонов посуровел, – ведомство, какое я имею честь возглавлять, занимается военной разведкой, а не делами партикулярными и тайным сыском.

– Ну-с, извините, я не хотел вас обидеть, – развёл руками Черкасский и откланялся.

«Ишь чего возомнил! Если царь возвёл его в главные над жандармами, прикомандированными к армии, так мыслит, что и разведку взял за бороду. На-кась, выкуси!» И Артамонов показал вслед князю кукиш…

В полках ротные офицеры звали охотников на ночной штурм:

– Поведёт Скобелев!

Хотя никто не называл место предполагаемой атаки, охотников сыскалось немало. Ведь сам Скобелев кличет! Генералу верили, о его личной храбрости шла молва, будто, как солдат, со стрелками в штыковую ходит…

Накануне ночного штурма Скобелева вызвал Тотлебен:

- Михаил Дмитриевич, надо выбить врага из его ложементов на Зелёных горах.

Проглатывая букву «р», выговаривая вместо неё «г», Скобелев ответил:

– Благодарю за доверие!

Последующие сутки Михаилу Дмитриевичу потребовались на рекогносцировку и на скрытое сосредоточение охотников. Задача, поставленная Тотлебеном, не из лёгких. Предстояло овладеть третьим гребнем Зелёных гор, а оттуда пройти лесок и виноградники, форсировать глубокий, с крутыми берегами ручей, рывком преодолеть открытое поле и, выбив турок из окопов, вскарабкаться на голую, скользкую от грязи высоту, где османами под руководством английских специалистов возведены два редута, соединённые глубокими траншеями.

У стрелков Скобелев появился поздним вечером, шинель нараспашку, светлая борода надвое расчёсана, молодой, здоровьем не обижен. Поправил фуражку:

– Как, братцы, отобьём Зелёные горы?

– Отчего не отбить, ваше превосходительство? С вами хоть в пекло.

Стрелки окружили генерала.

– Мы, братцы, и лезем в пекло. Оттого и охотников позвал.

Скобелев поглядел на небо. Оно затянуто тучами.

– Наступай, братцы, тесно, чувствуй локоть товарища, чтоб не спутать врага со своими.

– Когда двинемся, ваше превосходительство?

– На рассвете, когда турка сон сморит Первым ложементом овладей, рвись во второй. На штык надейся, он молодец! Турок штыковой боится. Он нас нынче не ждёт, а мы, помолясь, к нему и припожалуем. Подступай молча, а как враг нас обнаружит, так и на ура! Да погромче, будто нас не четыре сотни, а дивизия. Ну а смерть придёт, принимай её, костлявую, на то ты и солдат!..

В ожидании сигнала солдаты разошлись, доставали из вещевых мешков еду. Стрелок разломил лепёшку, протянул Скобелеву:

– Пожалуйте, ваше превосходительство, всё веселей на душе.

Скобелев жевал медленно, думая о никудышном снабжении армии продовольствием. Компания наживается на поставках, интенданты воруют, и это всё на глазах императора. Тотлебен собирал корпусных командиров, решено самим выпекать хлеб…

Мысль на иное перекинулась.

…Восьмой месяц тянется война, и всё это время Скобелев чувствовал себя обойдённым. О нём как о молодом, подающем надежды генерале говорили ещё в пору Туркестанской кампании. Однако не раз слышал и нелестное о себе. Скобелев-де в Туркестане солдатам города на поток отдавал. Взывал не иметь жалости к пленным…

Да, он, Скобелев, того не отрицал, случалось, и призывал солдат: «На инородцев страх кровью нагоняйте!»

Жестоко, действительно, но и бухарцы с хивинцами коварствовали…

Когда его, тридцатипятилетнего генерала, направили в Дунайскую армию, Михаил Дмитриевич рассчитывал получить в командование крупное соединение, но ему даже дивизии не выделили. Как рядовой, то с Драгомировым, то с Гурко, а ныне здесь, у Тотлебена… За храбрость любим солдатами, да не в милости у главнокомандующего и государя…

Подошли офицеры.

– Задача, господа, не из лёгких. Ночная атака укреплений. Предвижу большие жертвы, но никаких сантиментов. Не о жизни солдат печёмся, а о победе, и из сего исходите.

Скобелев кратко и чётко нарисовал план предстоящей операции.

– Ваше превосходительство, стрелки распределены по ротам и взводам, – доложили офицеры.

– Хорошо. Вам, господа, находиться в своих подразделениях, влиять на охотников своим примером. Как петух прокукарекает, так и атаке начало. Фланговым ударом нас поддержат кубанцы…

Ещё и рассвет не начался, как прокричал петух, и тут же поднялись стрелки, плотной стеной двинулись на вражеские укрепления. Лил холодный затяжной дождь. Солдаты шли молча, ускоренным шагом. Турки заметили атакующих не сразу. Рожок заиграл сигнал тревоги. Первые залпы врага слились с громким «ура!».

Ворвались в траншеи, смешались. Зелёные горы огласились криками людей и лязгом стали, выстрелами и глухими ударами прикладов.

Всё перекрывая, раздался голос Скобелева:

– Братцы, вперёд, турок дрогнул, бежит!

– Генерала, генерала оберегайте!

А Скобелева и без того с начала атаки опекали стрелки.

Яростно отбиваясь, турки отходили к вершине гребня. В первой траншее бой медленно затихал. Верхняя встретила наступающих охотников превосходящими силами. Медленно пятясь, стрелки отошли, закрепились в первой траншее.

Скобелев вызвал резервы и, попросив полковника Мельницкого обстрелять верхний гребень из пушек, принялся ожидать донесения о потерях. Сведения оказались неутешительными. Ночной штурм первого кряжа Зелёных гор обошёлся больше чем в сотню стрелков.

Михаил Дмитриевич отправился с обходом по траншее. Стреляли отовсюду. По верхней траншее ударили орудия.

– Что, братцы, горячее вышло дело?

– Да уж не холодное, ваше превосходительство. Со смертью играли.

– Боязно?

– А смерти, ваше превосходительство, разве что дурак не боится.

– И то правда. Товарищам нашим, кто пал сегодня, слава вечная.

Возвратившись в отбитую у турок землянку, оборудованную под штаб, Скобелев принялся за донесение Тотлебену: «Согласно диспозиций первый кряж Зелёных гор взят… Подошедшие к утру резервы обеспечили наше положение на Зелёной горе… В пять часов утра неприятель вновь возобновил нападение, но был отбит ружейным огнём из траншей… Придвинул к Рыжей горе суздальцев и казанцев с артиллерией».

Прибыл начальник штаба окружения князь Имеретинский. Соскочив с седла, вбежал в землянку:

– Михаил Дмитриевич, поздравляю с успехом!

– Написал донесение Эдуарду Ивановичу, вручите, князь. И прошу разрешения на новый штурм!..

Получив уведомление Скобелева, Тотлебен велел, во избежание лишних потерь, второй кряж Зелёных гор не штурмовать, удерживать первый…

Левое крыло отряда Скобелева прикрывал 2-й Кубанский конный полк. Подполковник Степан Яковлевич Кухаренко с нетерпением ждал приказа Скобелева. Накануне тот распорядился начать атаку только по его указанию…

Ночь была на исходе. От реки тянуло холодом, белел туман. На Зелёных горах, судя по стрельбе, бой был в самом разгаре. Казаки изготовились, сидели в сёдлах.

Кутаясь в бурку, Кухаренко прохаживался по сырой, пожухлой траве, разминался. Туман над рекой напомнил Степану Яковлевичу екатеринодарские рассветы, полноводную и быструю Кубань, с ненасытным урчанием подмывающую крутые берега, старого отца, Якова Кухаренко, бывшего наказного атамана Кубанского казачьего войска, друга Тараса Шевченко… Подполковнику Кухаренко не довелось видеть великого поэта, но в молодости Степан часто слышал рассказы отца о Тарасе Григорьевиче, читал его стихи…

Возле Кухаренко осадил коня порученец Скобелева:

– Ваше высокоблагородие, батальоны охотников удерживают первые траншеи. Михаил Дмитриевич велел вам атаковать неприятеля!

Ловя ногой стремя, Кухаренко приказал:

– Трубите атаку!

Запели трубы, обнажили казаки сабли, и сотни рассыпались полукругом, вырвались из тумана, лавиной понеслись на вражеские позиции. Дрожала земля под конскими копытами. Казаки, выбив османов из траншей, догоняли, рубали зло, и только огонь с плевненских укреплений остановил конную атаку.