Весталка. История запретной страсти (СИ) - Жюльетт Сапфо

В зелёных глазах Деллии блеснула радость, но тут же она приняла свой обычный надменный вид и властным голосом велела своим людям следовать за ней. Вскоре всадники, подчиняясь приказу Деллии, пустили коней галопом по дорожке, которая вела к воротам виллы.

Слуги из домашней челяди Альбии стояли на ступенях, словно онемев. Они пришли в себя только через несколько минут, когда цокот копыт, становившийся всё глуше и глуше, наконец совсем затих вдалеке.

Глава 44

Ночь над Альбанским горами отличалась удивительной красотой. Всё небо светилось мириадами огоньков. Звёзды мерцали так ярко, словно были на расстоянии вытянутой руки. Снежные шапки на вершинах гор искрились в голубоватом свете луны; сонная нега, окутавшая деревеньку, усугубляла безмолвие сумерек.

Огонь пылал в очаге, озаряя небольшой атрий с закопченным потолком и скромной деревянной мебелью; Альбия и Марк сидели на скамье, на которую были положены для удобства набитые шерстью подушки. Деций довольствовался обыкновенным дубовым табуретом, ставшим совсем гладким от долговременного пользования. Оба мужчины держали в руках оловянные чаши с вином; на столе стояла глиняная бутыль с отбитым горлышком, а рядом с ней лежала дощечка с козьим сыром и ржаным хлебом, нарезанным крупными кусками.

Марк отпил глоток вина и поднял свою чашу:

– За богов... Пусть они и впредь будут к нам благосклонны.

Деций хранил молчание. На его красивом лице, покрытом щетиной, столь непривычной для его нежно-утончённого облика, отражалась смертельная скука.

– Всё настолько непрочно, – наконец обронил он, глядя на пламя в очаге.

Казалось, он был готов сказать больше, но сдержался.

– В чём дело, брат? Ты считаешь, что нам не за что благодарить богов? Или ты так и не поверил в их милосердие? – с упрёком спросил его Марк.

Деций уклонился от вопроса, допил своё вино и ненадолго задумался.

Да, пожалуй, пока их дела шли неплохо и всё складывалось в пользу Марка и его возлюбленной. Страдания, телесные и душевные, остались в прошлом; влюблённые воссоединились и готовы дальше идти по жизни рука об руку. Однако приключения беглецов на этом не закончились: до тех пор, пока они оставались в пределах Италии, им всем угрожала опасность. Симин, бывший раб Альбии, укрыл их в своём доме, он же договорился со знакомым, служившим помощником капитана на одной из тех галер, что отплывали в заморские провинции. Если бы не болезнь весталки, они бы уже были на пути в Ахайю, где недалеко от прекрасного Коринфа жил дальний родственник Блоссиев. Правда, Марк не собирался там задерживаться, рассудив, что нужно бежать дальше, туда, где их точно не будут искать. Деций предпочёл бы всё же остаться в Коринфе, среди ценителей редких вин и красивых женщин. Но теперь время упущено: подули сильные ветры, море забурлило. Какой капитан отважится вывести свой корабль в бурю?..

В отличие от Блоссия-младшего, Альбия не ощущала страха перед возможными преследованиями. Она была опьянена радостью свободы и любви. Марк был рядом, он говорил ей о своих чувствах и своих мечтах, а она слушала, вскидывая на него сияющие любовью глаза в трепете длинных ресниц. В каждом его прикосновении она чувствовала, как он страстно и безмолвно сливается с ней, – и замирала в предвкушении чего-то неведомого, безмерно сладкого и... неотвратимого.

– О, какая скука! – громко проговорил Деций, потянулся и заложил над головой сплетённые пальцы. – Сколько дней сидим в этой богами забытой деревне, прячемся от людей, боимся выйти дальше двора! Я уже забыл, как выглядит тепидарий, забыл, как чудесно пахнет в элеотезии, забыл вкус изысканных блюд и тончайших вин! Стоит ли упоминать, как я истосковался по объятиям любвеобильных римских матрон!..

– Ну, о римских матронах тебе придётся всё же позабыть, – с улыбкой заметил Марк. И потом прибавил: – А что касается тепидария и прочих благ, их нам предоставит наш коринфский дядя. Через два дня из гавани Остия в Сицилию отплывает корабль лилибейского торговца. Владелец готов взять нас на борт своего судна за определённую мзду – за этими деньгами я и отправил Симина в Кампанию к нашим друзьям. Кстати, денег понадобится много: ведь нам предстоит долгое путешествие...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выслушав брата, Деций кивнул с мрачным видом, но потом лицо его просияло, как будто на ум ему пришла какая-то удачная мысль.

– Знаете что? Пойду-ка я лучше в другое местечко. – С этими словами он поднялся на ноги. – Полагаю, если не здесь, то в ближайшем городишке должны быть прехорошенькие сговорчивые девушки...

– Вряд ли ты найдёшь таких девушек в этой глуши, – усомнился Марк.

– А вот это ты зря, брат, – остановил его Деций с усмешкой. – Я слышал, в глухих предместьях можно иногда такое найти, что пальчики оближешь!

– Ночь холодная, замёрзнешь, пока будешь искать. А, впрочем, поступай как хочешь. Только будь осторожнее: вдруг столкнёшься с кем-нибудь из наших знакомых?

– Тёплую одежду возьму у Симина, а его войлочный пилос надвину на лицо. Уверен, никто не узнает, – успокоил брата Деций. – К тому же, в таких похождениях чем таинственнее, тем приятнее.

После этих слов он развязно потрепал Марка по плечу и вскоре ушёл.

Марк и Альбия остались одни. Марк как будто только и ждал этого: он мгновенно обнял девушку и, словно изнывающий от жажды странник, губами припал к её шее. Альбия ощутила на своей коже лёгкие касания его языка и задрожала от небывалого волнения и знакомого ей сладостного желания.

– Альбия, если бы ты могла испытать то, что испытываю я рядом с тобой, – с невыразимой нежностью в голосе проговорил Марк, прижимаясь к её уху губами. – Я смотрю на тебя и вижу свои глаза. Я чувствую, как ты дышишь, и знаю, что это и моё дыхание тоже. Ты говоришь, а я слышу свой голос... О Альбия, понимаешь ли ты, что мы с тобой одно целое, одно существо, разделённое ревнивыми богами? Я так люблю тебя!

В ответ на это волнующее признание Альбия прильнула к его груди, прижалась к нему так пылко, словно желая раствориться в нём. А услышав, как бешено и неровно стучит его сердце, она осмелилась попросить его о том, что прежде вызывало в ней лишь чувство стыда.

– Молю тебя, покажи без промедления, что же представляет та любовь, которую воспевал Овидий, которая являлась мне лишь в грёзах и которая привела меня к тебе. Помоги мне проникнуть в её суть и познать облик истинного блаженства...

– Воспылаешь ли ты ещё более сильным желанием познания, если узнаешь, куда я тебя поведу? – спросил Марк таинственно и чарующе.

– Куда же? – шёпотом отозвалась Альбия.

– Туда, где сливаются воедино боль и наслаждение, неистовство и нега, сила и нежность, где порок становится добродетелью, где стыд теряет своё значение, где мысли уступают место чувствам и ощущениям, где желание плоти подавляет иные желания, где безумное исступление легко переходит в сладостное изнеможение. Любимая, я покажу тебе обитель Эроса...

Альбия подняла голову и, глядя на Марка потемневшими от страсти глазами, поймала его горячее дыхание своим трепетным поцелуем. Затем она отстранилась от него, только чтобы унять волнение и ответить на его приглашение:

– Ни за какие сокровища мира я не вошла бы в эту обитель с другим мужчиной...

В следующее мгновение руки Марка, гораздо более настойчивые и нетерпеливые, чем прежде, скользнули по спине девушки и внезапно подхватили её быстро и легко. Крепко обняв его за шею, Альбия положила голову на грудь любимого.

Марк молча донёс свою ношу до ложа. Он раздевал Альбию неспешно, а ей казалось, будто одежды спадают с неё сами собой. Она чувствовала, как тело её обнажается, становится беззащитным и покорным перед мужскими ласками. Она ощущала прикосновение рук Марка, которые ласкали её беспрерывно и всё более страстно. Его жаркие поцелуи покрывали её кожу, как самый тонкий мех, как дождь, которого жаждет иссушённая зноем пустыня; они захлестнули всё её тело, так что ей казалось, будто всё оно соткано из этих струящихся поцелуев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})