Русские сказки - Народные сказки

увидали. Оглянулись — а это Мурёнка серединой улицы бежит, от собак отбивается. Мурёнка к той поре поправилась. Большая за здоровая стала. Собачонки к ней и подступиться не смеют.

Хотела Дарёнка кошку поймать да домой унести, только где тебе! Добежала Мурёнка до лесу, да и на сосну. Пойди поймай!

Покричала Дарёнка, не могла кошку приманить. Что делать? Пошли дальше. Глядят — Мурёнка стороной бежит. Так и до балагана добралась.

Вот и стало их в балагане трое. Дарёнка хвалится:

— Веселее как-то.

Кокованя поддакивает:

— Известно, веселее.

А кошка Мурёнка свернулась клубочком у печки и звонко мурлычет: «Пр-равильно говоришь. Пр-равильно».

Козлов в ту зиму много было. Это простых-то. Кокованя каждый день то одного, то двух к балагану притаскивал. Шкурок у них накопилось, козлиного мяса насолили — на ручных санках не увезти. Надо бы в завод за лошадью сходить, да как Дарёнку с кошкой в лесу оставить! А Дарёнка попривыкла к лесу-то. Сама говорит старику:

— Дедо, сходил бы ты в завод за лошадью. Надо ведь солонину домой перевезти.

Кокованя даже удивился:

— Какая ты у меня разумница, Дарья Григорьевна! Как большая, рассудила. Только забоишься поди, одна-то.

— Чего, — отвечает, — бояться! Балаган у нас крепкий, волкам не добиться. И Мурёнка со мной. Не боюсь. А ты поскорее ворочайся все-таки!

Ушел Кокованя. Осталась Дарёнка с Мурёнкой. Днем-то привычно было без Коковани сидеть, пока он козлов выслеживал. Как темнеть стало, запобаивалась. Только глядит — Мурёнка лежит спокойнехонька. Дарёнка и повеселела. Села к окошечку, смотрит в сторону покосных ложков и видит — от лесу какой-то комочек катится. Как ближе подкатился, разглядела — это козел бежит. Ножки тоненькие, головка легонькая, а на рожках по пяти веточек. Выбежала Дарёнка поглядеть, а никого нет. Подождала-подождала, воротилась в балаган и говорит:

— Видно, задремала я. Мне и показалось.

Мурёнка мурлычет: «Пр-равильно говоришь. Пр-равильно».

Легла Дарёнка рядом с кошкой, да и уснула до утра.

Другой день прошел. Не воротился Кокованя. Скучненько стало Дарёнке, а не плачет. Гладит Мурёнку да приговаривает:

— Не скучай, Мурёнушка! Завтра дедо непременно придет.

Мурёнка свою песенку поет: «Пр-авильно говоришь. Пр-равильно».

Посидела опять Дарёнушка у окошка, полюбовалась на звезды. Хотела спать ложиться — вдруг по стенке топоток прошел. Испугалась Дарёнка, а топоток по другой стенке, потом по той, где окошечко, потом — где дверка, а там и сверху запостукивало. Негромко, будто кто легонький да быстрый ходит.

Дарёнка и думает: «Не козел ли тот, вчерашний, прибежал?».

И до того ей захотелось поглядеть, что и страх не держит. Отворила дверку, глядит — а козел тут, вовсе близко. Правую переднюю ножку поднял — вот топнет, а на ней серебряное копытце блестит, и рожки у козла о пяти ветках.

Дарёнка не знает, что ей делать, да и манит его, как домашнего:

— Ме-ка! Ме-ка!

Козел на этот как рассмеялся! Повернулся и побежал.

Пришла Дарёнушка в балаган, рассказывает Мурёнке:

— Поглядела я на Серебряное Копытце. И рожки видела, и копытце видела. Не видела только, как козлик ножкой топает, дорогие камни выбивает. На другой раз, видно, покажет.

Мурёнка знай свою песенку поет: «Пр-ра-вильно говоришь. Пр-равильно».

Третий день прошел, а все Коковани нет. Вовсе затуманилась Дарёнка. Слезки запокапывали. Хотела с Мурёнкой говорить, а ее нет. Тут вовсе испугалась Дарёнушка, из балагана выбежала кошку искать.

Ночь месячная, светлая, далеко видно. Глядит Дарёнка — кошка близко на покосном ложке сидит, а перед ней козел. Стоит, ножку поднял, а на ней серебряное копытце блестит.

Мурёнка головой покачивает, и козел тоже. Будто разговаривают. Потом стали по покосным ложкам бегать.

Бежит-бежит козел, остановится и давай копытцем бить. Мурёнка подбежит, козел дальше отскочит и опять копытцем бьет. Долго они так-то по покосным ложкам бегали. Не видно их стало. Потом опять к самому балагану воротились.

Тут вспрыгнул козел на крышу и давай по ней серебряным копытцем бить. Как искры, из-под ножки-то камешки посыпались. Красные, голубые, зеленые, бирюзовые — всякие.

К этой поре как раз Кокованя и вернулся. Узнать своего балагана не может. Весь он как ворох дорогих камней стал. Так и горит-переливается разными огнями. Наверху козел стоит и все бьет да бьет серебряным копытцем, а камни сыплются да сыплются.

Вдруг Мурёнка скок туда же! Встала рядом с козлом, громко мяукнула, и ни Мурёнки, ни Серебряного Копытца не стало.

Кокованя сразу полшапки камней нагреб, да Дарёнка запросила:

— Не тронь, дедо! Завтра днем еще на это поглядим.

Кокованя и послушался. Только к утру-то снег большой выпал. Все камни и засыпало. Перегребали потом снег-то да ничего не нашли. Ну, им и того хватило, сколько Кокованя в шапку нагреб.

Все бы хорошо, да Мурёнки жалко. Больше ее так и не видали, да и Серебряное Копытце тоже не показался. Потешил раз — и будет.

Только раз случай такой вышел.

Коковане что-то крепко занедужилось, а Дарёнка еще до полного возрасту не дошла. Девушка, конечно, смышленая, работящая, а все же трудненько ей пришлось, как старик из сил выбился. И камешки дорогие к той поре на исходе были.

Вот Дарёнка и повздыхала: «Как дальше-то жить будем, когда последний камешек проедим?».

Подумала так и слышит, будто кошка фыркнула. Огляделась — никого нет. Спросила Кокованю:

— Дедо, ты ничего не слышал?

А старик и говорит:

— Слышал, вроде как наша Мурёнка фыркнула, ровно ей что не по нраву пришлось.

Дарёнка тут и созналась в своих думах. Кокованя ее укорил:

— Зря ты, девушка, подумала! Не нами сказано: лениться да унывать не будешь — завсегда хлеба добудешь.

Только он это промолвил, Дарёнка слышит — в сундучке, где камешки лежали, что-то зашуршало. Поглядела, а он полнехонек. Да еще новенькие камешки появились, каких раньше не было. Показала Коковане, он и объяснил:

— Такую штуку гранильщики зовут «кошачий глазок». Ничего, камешек подходящий, в цене.

А по тем покосным ложкам, где козел скакал, люди камешки находить стали. Зелененькие больше. Хризолитами называются. Видали?

Кузьма Скоробогатый

ил-поживал Кузенька один-одинешенек в темном лесу. Был у него худой домишко, да один петушок, да пять курочек. Повадилась к Кузеньке Лисичка-сестричка ходить. Пошел он раз на охоту; только от дому отошел, а лисичка тут как тут. Прибежала, заколола одну курочку, изжарила и съела.

Воротился