Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

— Ядрит твою мать! — с чувством выругался Переплут, — ты, знаешь, кем оказалась Вера?

— Какая Вера?

— Ванина подруга, с которой я переспал.

— Кем?

— Волхвицей!

— Волхвицей?! — остолбенел Припекала, — ну, брателло, ты попал.

— Такие попадосы бывают раз на миллион, — простонал Переплут, показывая пальцем на беременную Веру и её нимб, видимый только Небожителям.

— Если точнее, раз на сто миллионов, и, тем не менее, ты ухитрился вляпаться по самые помидоры. Она беременна от тебя и через месяц родит Полубога.

— И что нам теперь делать?

— Что тебе делать, — поправил Припекала, — ты меня в свои шашни не впутывай. Сходить в самоволку — это одно, а настрогать с земной девушкой Полубога — совсем другое.

— Она не земная девушка, и ты это прекрасно знаешь! — взвыл Переплут, — она — волхвица! Потому и залетела.

— Велес вышлет карачунов, как пить дать, — уныло каркнул Припекала, — ты как хочешь, а я сваливаю.

— С повинной к Велесу пойдёшь?

— Нет, выгораживать тебя стану, — фыркнул Припекала, — ты накосорезил, а мне вместе с тобой под раздачу попадать? У меня и так три последних китайских предупреждения.

— У меня девять, — признался Переплут.

— Сколько?!

— Девять.

— Я всегда говорил, что ты конченный отморозок. После десятого предупреждения дело передаётся в Суд Высшей Стражи. На неприятности нарываешься?

— Кто не рискует — тот не пьёт валокордин.

— Да, попа-а-ал ты в замес, — пробурчал Припекала, — как говорят ходоки: да минует нас чаша сия. У карачунов, с такими, как ты, разговор короткий.

К ним приблизился Бурмакин.

— А кто такие эти карачуны?

— Лучше, Ванятка, тебе этого не знать.

— И всё-таки.

— Киллеры с божественным уклоном. Есть такой тёмный Бог — Карачун, а это его слуги, если так можно выразиться, служба внутренней безопасности. Они ловят проштрафившихся из Сонма Богов.

— Добро пожаловать в Органы, сынки, — понимающе хмыкнул Бурмакин, — ну, что допрыгались, храбрые прогульщики и отчаянные дезертиры?

Нежданова остановилась возле автобусной остановки и стала показывать Ивану знаками, чтобы он шёл к ней. Переплут толкнул Бурмакина локтем.

— Ну, что ты стоишь? Иди к ней и попробуй всё объяснить.

— Что объяснить? — не понял Бурмакин.

— Ну…, — замялся Переплут, — всё.

— Что всё-то?

— Она сама тебе расскажет, — туманно пояснил брат два, — что её не устраивает в ваших отношениях.

Бурмакин начал переходить улицу.

— Сейчас Вера ему устроит радушный приём. Отчихвостит, так отчихвостит бедного Ивашку, — захохотал Переплут, — не желал бы я быть на его месте.

— Свинью Ванюшке подложил? — встрепенулся Припекала.

— Ещё какую. Всего за сто пятьдесят тысяч баксов продал Ивашку в брачное рабство. Теперь он, как алчный человек, просто обязан жениться на редкостной дуре Кобылкиной и воспитывать чужого ребёнка.

— Болезнь Мендельсона? — хихикнул Припекала, — как Бог ходоков выношу тебе своё порицание, но, как товарищ по цеху, горячо приветствую и одобряю подставу. Нечего с этими людишками церемониться.

Нежданова вместо приветствия закатила Ивану пощёчину.

— Велеслава достать не смог, хоть его потомку подляну кинул, — удовлетворённо заржал Переплут, — смотри, как она его лупежит.

А Вера уже колошматила Бурмакина сумкой по голове.

— Так его, кобелину! — поддержал её Припекала, — будет знать, изменник коварный, как на других жениться!

У сумки оторвался ремень, и Вера принялась дубасить Бурмакина руками и ногами. Два шкодливых Бога с удовольствием наблюдали за экзекуцией, но, постепенно, их радость сменилась тревогой — теперь свечение виднелось не только вокруг головы Веры, но и в области живота — беременность набирала обороты.

— У неё скоро живот на нос полезет, — почесал висок Припекала, — надо что-то предпринять.

— Это ты мне адресуешь?

— А кто волхвицу обрюхатил? Не ты?

— Надо всё свалить на Ванюшку, — осенило Переплута, — пусть тащит на себе две семьи.

— Толково. Одной семьёй больше, одной меньше, какая разница, всё равно в плену. Будет, наш Ивашка двоеженцем и отцом-героем.

— Двойная подстава, — ухмыльнулся Переплут, — как говорится: на ошибках молодости не учатся, на ошибках молодости женятся.

2. Горе экспериментатор

Вера перестала драться и принялась рыдать на груди Ивана. Тимоха, наблюдая за ними и посмеиваясь, обратился к двум Богам.

— Чуваки, вы тоже менагеры?

— Не, мы мажоры, — признался Припекала, — ивашкины земляки. Тебя как звать?

— Тимоти. А вас?

— Меня Васяткой кличут, — представился Переплут.

— Меня Петрухой, — доложил Припекала.

— А вам не говорили, что вы на американских актёров похожи?

— Не раз. Пойдём домой, милые бранятся, только тешатся.

Новые знакомые отправились в ванину квартиру, а Вера вновь атаковала Бурмакина, накинувшись на него с кулаками.

— Тимох, так почему ты не бухал-то? — буркнул Переплут, шаря в секретере и доставая бутылку коньяка, — все натрескались на шару, как люди. А тебе что, особое приглашение нужно?

— Зашитый я. А вдобавок ещё и закодированный. Василий, зови меня, пожалуйста, Тимоти.

— Ещё чего. Тимох, ты, что, и вправду, и закодирован, и зашит?

— Угу.

— Ну, и как тебе видится окружающая действительность на сухую? Какую часть тела она тебе напоминает? — хмыкнул Переплут.

— Громадную, безлюдную, бескрайнюю, беспросветную, беспонтовую, нереальных размеров ЖОПУ, — трагически прогундел Чемоданов.

— А развязать не хочешь?

— Так срок ещё не истёк. Можно будет только через два месяца. Да я и не особенно хочу с вами бухать, — честно признался Чемоданов.

— А зря, — Переплут накатил себе коньяка, — без бражки, что за жизнь? Одна кручина.

— Отстаньте, ребята, — заскулил Чемоданов, — что вы ко мне пристали? Не пьёт человек и не надо.

— Надо, Тимоха, надо, — перебил его Припекала, пристально оглядывая собутыльников, — так мы, славяне, не только от бражки откажемся, мы и любиться перестанем. А кто будет плодиться и размножаться? Кто, я вас спрашиваю?

— От секса я не отказывался, — вымученно улыбнулся Тимофей, — с сексом, у меня как раз, всё в порядке.

— Расскажи нам о своих любовных похождениях, — оживился Припекала, — страсть как люблю про спаривание насекомых слушать.

— Это ты меня насекомым обозвал? — надулся Чемоданов.

— Нет, не тебя. Его, Васятку, — успокоил Тимофея Припекала, кивая на Переплута.

— Да ладно, не отлынивай, Тимоха, оскоромься. Что ты как неродной? — Переплут чокнулся с Припекалой, и они дёрнули по рюмке коньяка.

— Не буду. Я вам уже говорил: я не Тимоха, я Тимоти.

— Нет, ты Тимоха — царь гороха. А чего ты, собственно, перетрухал? Мы же реаниматологи, всегда тебя откачаем, если что.

— Серьёзно? — оживился Чемоданов.

— А я о чём тебе талдычу. Не колготись, — заверил Переплут, — если ты склеишь ласты, то мы, реаниматологи, их расклеим. Одной левой.

— Попробовать что ли? — менеджер с надеждой посмотрел на двух «реаниматологов».

— Что тут пробовать, тут глотать надо, — поощрил Припекала, наливая Тимофею полную рюмку.

Чемоданов отставил правый локоть в сторону, браво выдохнул и опрокинул в себя рюмку коньяку. Через тридцать секунд его лицо стало багровым, а дыхание прерывистым. Тимофей схватился за грудь, пот оросил его кожные покровы, казалось, Чемоданов угодил под ливень. Ещё через тридцать секунд Тимоха позеленел и рухнул на пол.

— Петруха, «Скорую» вызывай! — занервничал Переплут.

— Ничего с ним не случится, — отмахнулся Припекала, — сам оклемается.

— Вы же обещали, что откачаете, — прохрипел с пола Чемоданов.

— Мы обещали? — Припекала, деловито щёлкал пультом, ища канал, соответствующий трагизму момента, — ты нас с кем-то путаешь, дружище. Что за ерунда — пятьдесят пять каналов, а смотреть нечего.

— Вы обещали…

— Лично я ничего не обещал, — перебил Переплут.

— Я задыхаюсь, — продребезжал Чемоданов, холодеющей рукой доставая визитку нарколога, — позвоните по этому телефону, у меня, кажется, давление по нулям.

— Тяжело в агонии — легко в аду. Ладно, ладно, звякну, — Переплут стал нехотя набирать номер доктора и договариваться о визите.

— Тебя лопатой не убьёшь, — утешил Припекала, — подумаешь, давление упало. Не пужай нас понапрасну, такой здоровенный лоб, да тебя никакая лихоманка не проймёт. Ты ещё нас всех переживёшь.

У Чемоданова изо рта пошла пена, и он затих на полу.