Троянская лошадка - Андрей Дышев

– Какой-то ты медлительный, – сделала замечание Марго. – Работай, работай! Не останавливайся!

Я извлек из воды еще один камень и кинул его рядом. От холодных брызг Марго пронзительно крикнула и вцепилась обеими руками мне в волосы.

– По-моему, твоя нога давно свободна, – сказал я, щупая под водой ступню Марго.

– Какое счастье! – с облегчением вздохнула Марго. – Как ты думаешь, кости целы?

– Чьи? – уточнил я и поднял Марго на руки. Она обвила мою шею руками. Я вышел на берег. Ботинки чавкали от воды.

– Ну? Чего ты остановился? – шепнула Марго. – Не знаешь, что спасатель должен делать дальше?

Я опустил ее на камни. Марго притянула к себе мою голову и нежно прикусила мою губу. Потом обхватила мою талию ногами. Я беспокоился, чтобы пряжка от ремня не зацепила ее пупковое колечко. Складной нож, выпавший из кармана, цокнул о камни. Мои локти и колени ворошили гальку, и она шуршала так, словно по пляжу шел взвод солдат. Где-то рядом мелодичным звоном отзывалось лезвие мачете. Мы издавали столько звуков, сколько не выдал бы даже старый, продавленный и скрипучий диван… Я перевернулся на спину, и Марго оказалась на мне. Силуэт ее головы и плеч застыл на пронзительно синем небе. Какая-то крупная птица, едва качая крыльями, неслышно пронеслась над нами. Мне захотелось уподобиться ей, и я закрыл глаза, раскинул руки, расслабился. Галька, продавленная моей тяжестью, в точности повторила все изгибы моего тела. Ни с чем не сравнимый анатомический матрац! Кажется, что наступила невесомость, и нет ни рук, ни ног, ни головы – одна воспаренная душа… Я слышал, как Марго плещется в реке. Потом она подошла ко мне, легла рядом и уткнулась носом мне в подмышку. Ее ладонь лежала на моем лице, пальцы скользили по носу, бровям, губам, гуляли по щетине. Марго изучала меня, но это было не прежнее поверхностное любопытство. Девушку уже интересовали детали, как если бы она купила новую машину и, забравшись в салон, трогала рычаги, кнопки и ручки на панели. Я был объектом ее маленькой завершенной цели, но воспринимал свою неожиданную роль спокойно, не чувствуя себя униженным. В конце концов, мы оба обладали друг другом, и моя плоть не противилась ласкам Марго. Я был умиротворен и ленив, и душа не конфликтовала с телом. Об Ирэн я сейчас не думал, но даже если бы ее милый образ озарил мое сознание, муки совести не потревожили бы меня. И все дело было в том, что близость с женщиной не вызывала во мне ассоциации с Ирэн. Того, что так легко и просто произошло у меня с Марго, никогда не было с Ирэн. Моя милая, странная, недоступная и, вместе с тем, такая родная сотрудница обитала в какой-то иной сфере, никак не связанной с физическим наслаждением.

– Ты торопишься к финишу? – спросил я.

– Еще бы! Как овечка на колбасный завод.

– Поживем здесь пару дней?

– С тобой хоть до конца жизни. А Лобского выгоним!

– Пусть он сам решает, оставаться или идти одному… Только ты должна дать мне слово.

– Какое слово?

Ее пальцы притаились на моих губах, словно кошка у мышиной норы. Я раздумывал, как предупредить ее об опасности, но не упомянуть о Морфичеве.

– Ты все время должна быть рядом со мной. Ты должна помнить, что нас окружают джунгли, в которых полно опасных животных. И если ты вдруг заметишь что-нибудь подозрительное…

Марго приподнялась надо мной и принялась рассматривать мои глаза. Ее сырые косички щекотали мне щеки.

– А ты дай мне слово, что расскажешь все без утайки, – сказала она.

– Что тебя интересует?

– Я же вижу, как ты все время озираешься по сторонам, прислушиваешься…

– Не хочется, чтобы нами позавтракал тигр.

– Неправда! Ты не с тигром ждешь встречи, а с человеком. Хотелось бы узнать, кто тебя больше интересует: Морфичев или…

– Или, – ответил я.

Марго коснулась пальцами мочки моего уха и слегка сдавила ее.

– Может, ты ее любишь?

– Не знаю, – признался я.

– Есть один очень надежный способ, который помогает определиться. Представь, что кто-то тебе говорит: «Сейчас я расскажу про твою девушку такое, что у тебя волосы дыбом встанут!» И вот, если ты не захочешь слушать, закроешь этому человеку рот, убежишь от него, значит, ты боишься, что твои чувства могут рухнуть, как хилая кровля под тяжестью снега. Это не любовь. А вот если ты ответишь: «Давай, валяй! Мне все равно, потому что я люблю ее со всеми недостатками, и ничто не повлияет на мои чувства»…

– Ты хочешь испробовать этот способ?

– К сожалению, я не знаю о ней ни хорошего, ни плохого.

– А тебе не все ли равно, как я к ней отношусь?

Марго немного подумала и ответила:

– А тебе не все ли равно, все ли равно мне?

Мы могли до бесконечности перекатывать друг к другу этот клубок вопросов, усложняя и запутывая его всякий раз, но я первый вышел из этой игры и пошел купаться. Стемнело уже настолько, что нельзя было рассмотреть лица Марго. На речной глади отражался малиновый огонек костра. Рядом с ним застыла сутулая фигура Крота. Небо, лес и галечный пляж, три широких полосы различались едва заметными тонами. От пляжа исходило дневное тепло, и в темноте он напоминал заснеженную опушку. Лес выглядел как смоляно-черное пятно, источающее сырость и многообразную гамму запахов.

Вода была слишком холодной, но удовольствие от ощущения чистоты затмевало некоторый дискомфорт. Марго растерла меня своей рубашкой. Мое тело горело, я чувствовал вырывающееся из него тепло и силу.

– Сейчас я объявлю Лобскому, что мы остаемся, – сказала Марго, втягивая носом запах баварских колбасок, долетавший к нам от костра. – А ты умеешь охотиться? Что мы будем есть, если он уйдет?

Она хотела еще что-то сказать про еду, но ее отвлек звук шагов. Шуршала галька, цокали камешки.

– Какой же он все-таки бесцеремонный! – произнесла Марго с усталой обидой, как говорят о недостатках совершенно неисправимого человека. – Если мы уединились, то это значит, что мы никого не хотим видеть! Зачем он идет сюда?

Я привстал, глянул на костер и увидел, что Крот сидит на месте. Моя рука машинально опустилась на плечо Марго и прижала ее к гальке.

– Тихо! – шепнул я, на ощупь отыскивая мачете. – Это не Крот!

Словно опасаясь снайперского огня, я осторожно выглянул из-за камня, за которым мы сидели. Прямо на нас шел человек. Он шел крадучись, останавливаясь и прислушиваясь. Его фигура, слабо освещенная отблесками реки, казалась полупрозрачной, аморфной, как причудливо застывший клок тумана. Наверное, человек до недавнего времени прятался в кустах у кромки пляжа и, услышав наши с Марго голоса, пошел к нам. Теперь, когда мы замолчали и затаились, он начал проявлять беспокойство.

Я подтянул мачете ближе и стиснул его рукоятку. Если это был Морфичев, и он собирался прикончить нас с Марго, то при свете солнца сделать это было намного проще. Почему он дождался темноты? И почему он раньше времени выдает себя, шурша галькой? Позор старому разведчику земных недр!

Я раздумывал, как мне поступить, когда Морфичев окажется рядом. Свалить на камни одним сильным и точным ударом? Или приставить к его горлу лезвие мачете и потребовать выбросить пистолет? Марго сопела мне на ухо, наблюдая из-за моего плеча за безликой тенью. Человек остановился в десяти шагах от нас, чуть согнул ноги в коленях и опустил плечи. Его голова и лицо были закрыты капюшоном, который торчал конусом, как у капуцинов, но я догадался, что человек смотрит на костер и прячется не столько от нас, сколько от Крота. Может, он вообще не догадывался о нашем существовании? Тогда сам бог велел проследить за ним, не выдавая себя.

Однако Марго все испортила. Когда человек сделал еще несколько осторожных шагов в нашу сторону, Марго вдруг резко вскочила на ноги и выдала претензии:

– Что это вы здесь шлындаете, будто по торговым рядам, на пальцы нам наступаете?

Мне очень хотелось треснуть Марго по голове, но было уже поздно. Человек вскинул руки, словно защищаясь от удара, и капюшон съехал с его головы. Я был готов увидеть Морфичева, Ирэн, пропавшего водителя или вообще незнакомого мне человека, но только не кардиолога из группы спасателей! Укатанная жизнью женщина с невыразительным лицом, на котором не сразу найдешь глаза и губы, стояла перед нами и отмахивалась.

– Ой! Напугали! Зачем же так кричать? А я весь лес обыскала, пока вас нашла… – Растопырив пальцы, она прижала ладонь к груди и поклонилась. – Если помешала – простите ради бога. Хорошо, что у вас костер. Я его издали заметила, а не то бы пропала. Надеюсь, Илья Тимофеевич и этот кучерявенький мальчик живы-здоровы? Ой, ребятки, вы себе даже не представляете, что я пережила! Сейчас, немного приду в себя и все по порядку…

Она встала рядом со мной и взяла меня под руку. Я пытался догадаться, откуда она здесь взялась и здоровьем какого Ильи Тимофеевича интересовалась. А когда я более детально осмотрел ее выпачканную в глине рыжую штормовку, порванные на коленях лосины, растрепанные волосы, в которых было полно всякого мусора, то с трудом изгнал из головы мысль о тихом помешательстве женщины.