Смерть под псевдонимом - Николай Атаров

Он побежал было к двери — стучать, ломиться к полковнику! Потом заставил себя успокоиться, съежился, как от озноба, вытер платком пот со лба. Нервная усмешка бродила по его лицу. «Давай по Порядку. Город Свилайнац, например. Да, Свилайнац, — тщательно выговорил Миша. — А что я когда-то принял? «Wale einen Arzt», что значит «Найди врача». Тогда еще заспорили: «Wale einen Arzt» или «Will einen Arzt», то есть «Хочу врача»… А оказывается, это не имеет значения! Надо попросту вслушиваться в немецкие фразы, не обращая внимания на их смысл, и искать близкие по звучанию названия балканских городов.

Нервно шагая взад и вперед по темной аллее, Миша по памяти называл города из альбома: Багрдан, Жагубица, Сексард… И, как эхо, послушно откликались звукосочетания немецких радиопередач с их загадочным смыслом: «Baggern-dank», «Haubitze», «Sechs Art» — «Спасибо за землечерпательные работы», «Гаубица», «Шестой артиллерийский». И каждый шип находил теперь свой паз: легкое пристукивание кулаком — и все садится на место, прямо-таки столярная работенка.

— Ясное дело! Вот оно что! Значит, теперь можно будет угадать город из первого же перехвата…

И в новом приступе одержимости Миша Бабин побежал по аллее и, ворвавшись в приемную Ватагина, чуть не сшиб с ног генерала Машистова, выходившего из кабинета полковника.

39

С этой ночи начался тот новый темп событий, который всегда предвещает близость развязки.

Миша Бабин прямо от полковника побежал во тьму помещичьего парка на свою радиостанцию, скрывавшуюся в гуще деревьев. Теперь он готов был слушать до утра — не снимет наушников, лишь бы поймать!

В эту ночь Миша, может быть, впервые в жизни испытал то радостное чувство содружества, какое обычно вызывает удача, когда она дается тебе не одному, а вместе с товарищами.

Он перебирал в памяти недавний разговор в кабинете Ватагина.

Славка сказал, что карты, которые поползли из рукава фокусника, вдруг прояснили ему всё. Крафт и Пальффи работают в две колоды. Они не ищут резидентов в маленьких городах, а, наоборот, устраняют мирных балканских жителей и заменяют их двойниками из другой колоды — своими людьми.

Миша посчитал это неубедительным, но оказалось, что сам Ватагин пришел к тем же выводам еще раньше: после возвращения из поездок Цаголова и других. Шесть человек из пятнадцати обследованных были контужены. В разных городах, даже в разных странах, шесть разных людей из картотеки Краф-та совершенно одинаково подорвались на минах без малейших увечий и стали вести совершенно одинаковый, уединенный, замкнутый образ жизни.

Арестовать, допросить этих контуженых — вот первая мысль, которая пришла одновременно и Славке и Мише. Но полковник дал понять, что это типично котелковский ход мысли. Как можно хватать и допрашивать людей без улик, на основании одного логического построения, да еще в чужой стране… Только в эту минуту Миша, увлеченный догадками Ватагина и Шустова, решился вставить слово, рассказать, как он понимает шифр радиопередач.

Ватагина просто нельзя было узнать! Куда девалась его обычная ирония, непонятные шутки. Он обрадовался совсем простодушно, как Славка. Так и сказал:

— Мы с тобой биты, Шустов! Вот у кого терпение ученого и воображение ребенка.

Терпение — может быть, но воображение?… Никогда Миша не числил за собой этого достоинства, да и не был уверен в том, что это — достоинство. И все-таки было радостно и оттого, что оценили высшим баллом, и оттого, что тоже сумел найти ключ для разгадки тайны.

Теперь — только ловить. По первой же расшифрованной немецкой передаче будет ясно, в какой город мчаться, чтобы поспеть к самому моменту подмены.

40

Выйдя от полковника, Славка Шустов тоже со всех ног кинулся выполнять его приказ: готовиться к оперативному выезду. Среди этих хлопот он ухитрился выкроить полчаса, чтобы проводить Дашу до регулировочного поста, посадить ее в кузов бежавшего мимо грузовика. Грустно было прощаться на фронтовой дороге, но он не хотел ее упрашивать остаться до утра — и хорошо сделал. «Когда же наша свадьба?» — тихо спросил он Дашу. Она вспыхнула: «Будет тебе еще свадьба!..» Она не верила, что ее могут убить, а за Славку всегда боялась, и оттого, что расставались, неизвестно, когда свидятся, снова была она грубовата и насмешлива, пока они стояли на дороге, плечом к плечу, две слившиеся фигурки во тьме венгерской ночи… Теперь все это было забыто. Электрический фонарик Славки мелькал в аллеях парка — по записке Ватагина в третьем часу ночи выдали ему пять новеньких камер, без единой латки; без промедления получил он несколько дисков для своего автомата. Славка залил бензин в канистры, сунул под сиденье диски с патронами… Похоже было, что операция подходит к концу. Одна только страшная мысль терзала Славку: что, если полковник не думает взять его с собой?

В три часа ночи Ватагин позвонил генералу. Машистов покашливал в трубку — верный признак, что его разбудили. Он выслушал об удивительном открытии рядового Бабина, о венгерском фокуснике, нечаянно сработавшем на нашу разведку, потом сказал:

— Не пропустить бы немецкую передачу… Выходит, что теперь Ганс Крафт сам выпишет тебе маршрут на путевом листе? Что, Бабин заступил свою смену?

Они еще немного поговорили о фронтовых радистах, в частности о рядовом Бабине, и помолчали на двух концах провода, обдумывая план действий, и была такая тихая минута, когда Ватагин в трубку даже услыхал зевок овчарки Найды, которую генерал иногда оставлял у себя на ночь.

А через четверть часа полковник Ватагин растревожил душу Миши Бабина, позвонив ему и обратившись к нему со словами:

— Товарищ старшина Бабин…

До слез покрасневший радист только и выдавил из себя:

— Вот вы всегда так шутите, товарищ полковник, — и неожиданно для себя страшно обрадовался.

И Ватагин, услышав знакомое ему выражение, принадлежавшее Славке Шустову, подумал, что крайности сходятся, и еще больше укрепился в своей мысли, что флегматик Бабин сделал открытие именно силой воображения — ничем не хуже Славки.

Немцы не подавали голоса. Ночь продолжалась.

Ватагин сидел за столом, и на листе бумаги его рука невольно чертила красным карандашом конус и цифры внутри него от широкого основания к вершине: 570-15-6… Пятьсот семьдесят вариантов двойников в картотеке Крафта, пятнадцать обследованных жителей балканских городов, шесть контуженых. Он помедлил и на самой вершине конуса красиво нарисовал цифру 1… Это тот неизвестный, которого накроют его ребята — по бабинскому сигналу. В эти дни все стремилось к этой точке, и Миша Бабин или слухачи-операторы любой из четырех других слежечных радиостанций могли до утра назвать эту точку.