Темный Набег - Руслан Мельников

Всеволод вновь подхватил мечи. Взмахнул. Раз, другой, третий. Клинки замелькали, заиграли, взрезая белесую плоть, расплескивая черную кровь.

Прущие снизу упыри вниз же и валились. Один за другим. И – сразу, парами.

С темными тварями уж как-нибудь управимся сегодня.

Вокруг кипела яростная сеча. Но Всеволод рубился холодно, отстраненно. И больше думал сейчас не о визжащих, скалящихся, лезущих под мечи нелюдях. Думал об арбалетчике, стрелявшем в Эржебетт. Было о чем пораскинуть мозгами. Сначала странный рыцарь с раствором адского камня в перчатке. Теперь вот – загадочный стрелок.

А битва достигла апогея. А на краю крепостного заборала – хрупкое, ненадежное равновесие. Готовое в любой момент качнуться, перевалиться. И в одну сторону. И в другую.

– Ро-о-ов! – донеся откуда-то из надвратных башен знакомый зычный голос. – Жечь ро-о-ов!

«Со стороны ворот арбалетный болт никак не мог бы достать Эржебетт», – отметил про себя Всеволод. Выходит, стрелял не Бернгард. Сам магистр – не стрелял.

Правда, это еще ничего не значит. Ровным счетом – ничего. Бернгард мог дать соответствующее распоряжение любому из своих стрелков. Или кто-то все же действует помимо воли тевтонского старца-воеводы?

Знать бы! Эх, знать бы наверняка!

– Ро-о-ов! – подхватили приказ Бернгарда защитники крепости. – Же-э-эчь! Пали-и-ить!

Видать, до рассвета уже недалече, раз прозвучал такой приказ. Приказ, с которым Бернгард никогда не спешит. Не перегорит, видать, спасительный костер, прежде чем кончится ночь. До утра прикроет от тварей. И нет больше смысла держать про запас последнее верное средство.

Потому и…

– Же-э-эчь! Пали-и-ить! – отчаянно орут на боевых площадках.

А со стен в ров уже летит огонь.

А внизу занялось, заполыхало.

Завыло.

Вскоре натиск штурмующей нечисти ослаб. Стало проще. Стало легче.

В тот раз они отбились. Тоже. Как всегда. Кто-то кричал на радостях. Кто-то плакал от счастья. Кто-то славил Господа.

Всеволод угрюмо молчал. Какой прок в победе, какая от нее радость, если где-то среди победителей таится стрелок, целивший во время сечи в своих?

Эржебетт, так и не пришедшую в себя, Всеволод сносил со стены как из боя. И по тевтонской Стороже шел с раненой девчонкой на руках как сквозь вражескую рать. Сопровождавшие воеводу дружинники прикрывали обоих щитами.

Глава 31

Дверь снаружи охраняли русичи. За дверью – в комнате заперлись трое. Но говорили только двое. Всеволод и Берн-гард. Эржебетт неподвижно лежала на своем ложе. Под медвежьими шкурами. С сомкнутыми устами и закрытыми глазами. То ли в беспамятстве, то ли просто спала.

Дышала девушка спокойно и ровно. Хорошо дышала… Рана на ноге – уже промыта и почищена, насколько возможно. Заноз от расщепленного древка осталось, конечно, еще немало, но повязка заменена. А под повязкой – проверенная мазь на травянистых отварах, мхах и настоях, что со временем вытянет и гной, и мелкую щепу. Об этом можно было не беспокоиться. Беспокоиться следовало о другом.

– Я должен знать, кто и почему пустил эту стрелу?

Злополучный арбалетный болт со сломанным наконечником лежал между воеводой русской дружины и тевтонским магистром. Мастер Бернгард, насупившись, смотрел то на стрелу, то на Всеволода.

Массивный дубовый стол, на котором находился болт, выдвинут из простенка за сундуком и лавкой. Стол теперь стоит на новом месте – перед дверью. Так, при необходимости, его можно быстро опрокинуть и завалить вход в комнату Для пущей надежности. Вдобавок к прочному засову. Если ломиться кто незваный будет.

Перетаскивать с места на место этакую тяжесть, конечно, непросто, но вот перевернуть – под силу даже Эржебетт. Даже раненой Эржебетт. Коли поднатужиться.

А жить захочет – поднатужится.

А наваленный на дверь стол – это еще одна преграда перед неведомым супостатом. И выигранное время. Лишние минуты, чтобы прийти на помощь.

– Таких стрел здесь много, русич, – после долгой паузы ответил наконец магистр. – Как, впрочем, и мечей, один из которых ты однажды уже бросил к моим ногам.

– Много, значит? – прищурился Всеволод.

– Мои стрелки часто насаживают серебреную сталь на осину, – пожал плечами Бернгард. – Случается – и зубрят наконечники, бывает – подпиливают или надщепляют древко, чтобы подстреленный нахтцерер не смог вырвать острие из раны. Это оружие изготовлено в моем замке – вот все, что я могу тебе о нем сказать.

– В твоем замке, Бернгард, – многозначительно заметил Всеволод, – в твоем…

– В моем, – кивнул магистр. – И я убежден, что оно было направлено против нечисти.

– Эржебетт – не нечисть, – закипая, прохрипел Всеволод.

– Так, может, и стреляли вовсе не в нее.

Они уперлись друг в друга взглядами. Как копьями.

– То есть? – хрипло спросил Всеволод.

– Досадная случайность, какие часто возникают в бою, – Бернгард все же лучше владел своим голосом. И еще лучше – лицом. Говорил тевтон спокойно, смотрел прямо. – Кто-то целил в упыря, прорвавшегося на стену. Мимо тебя, между прочим, прорвавшегося. А под стрелу угодила твоя… твой оруженосец. Влез не вовремя, встал на пути пущенного арбалетного болта– и вот… Такое ведь могло быть?

Могло. Наверное. Только вот беда: отчего-то Всеволоду сейчас в это простое объяснение совсем не верилось.

– Эржебетт не следовало участвовать в обороне, – продолжал Бернгард. – Она не относится к числу опытных воинов, а потому неудивительно, что несчастье произошло именно с ней.

– Несчастье? – скривил губы Всеволод. – Попробуй убедить меня в том, что это было несчастье, а не покушение.

Тевтон вздохнул.

– Арбалет – оружие точного боя, и мои стрелки владеют им не хуже, чем татары – луком. А стрелять сзади, из замка по внешней стене, освещенной огнями и факелами совсем не трудно. Дистанция – не велика. Мишень – как на ладони.

– И? – нахмурился Всеволод.

– Если бы кто-то, действительно, хотел смерти Эржебетт, он и разил бы ее насмерть. Не первой стрелой, так второй – пока ты ее перевязывал. Но ведь Эржебетт не убили.

– Однако в нее попали! – Всеволод пристально смотрел магистру в глаза. – Знаешь, Бернгард, у меня складывается впечатление, будто кому-то очень хочется посмотреть, как Эржебетт будет реагировать на серебро: как человек или как темная тварь. То к ней в перчатке тайком несут раствор адского камня, то бьют серебряной стрелой. Словно… проверяют словно.

Тевтон вновь глаз не отвел. Опять ответил спокойно и уверенно:

– Даже если твои предположения верны, русич, тебе все равно не о чем волноваться. Эржебетт уже получила добрую порцию серебра и вовсе не издохла в муках. И нога у нее, вон, не отнялась, не прогорела изнутри. И вообще, сдается мне, совсем скоро девчонка выздоровеет. А ведь ни нахтцерер, ни вервольф от подобной раны, нанесенной белым металлом, не оправились бы. Таким образом, если следовать твоей логике, неведомый злоумышленник, устроивший Эржебетт проверку серебром, должен утихомириться, не так ли?