Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей

– Ой, как хорошо, – выдохнул я с облегчением. – Ну здравствуй, Майк.

– Я первый раз в рейсе, – доверительно сообщил кадет.

– Надо же, – покачал я головой. – Это бывает, это проходит. Завтра покажу тебе судно, а пока осваивайся.

– Сейчас же новый капитан приехал. Как он, знаешь?

– Пока только слышал, что хороший, – честно ответил я. – Там уже посмотрим.

Мы вышли отдавать концы в любимое коммерсами время – ночью. Никто не мог доходчиво объяснить, почему все напряженные портовые операции происходят в темное время суток. Казалось бы: днем экипаж выспавшийся, отдохнувший, еще и вокруг все видно, как на ладони. Каждый буек, вешку, поплавок, в конце концов. Но нет – давайте маневрировать под звездами, как раз помечтаем о космических полетах и неказистых инопланетянах.

В диванных разговорах моряки связывают это явление с тем, что ночью любой чих порта стоит дешевле. Возможно, так оно и есть: в любой отрасли ищут прежде всего выгоду, а все остальное держат на десятом плане.

– Резче давай! – невоспитанно крикнули мне с буксира.

В этот самый момент я изо всех сил выжимал кнопку пульта от шпиля – единственного доступного подъемного устройства на верхней палубе. Сами захотели подать нам конец в этом месте, вот пусть теперь ждут, пока неторопливая вьюшка провернется достаточно, чтобы петлю можно было нанизать на кнехт.

– Что у вас там, корма? – спросил новый капитан по рации.

– Выбираем канат, – ответил я. – А еще на нас орут.

– Это ничего, – успокоил Антон Сергеевич. – Ори на них в ответ. Желательно по-русски. Матом.

– Так точно, – подтвердил я и засмеялся. Похоже, с новым начальством заживем.

Когда с береговой тумбы скинули последний конец, могучий Pacific Star отправился в долгое плавание до самых берегов Южной Америки. Портовые огни отдалялись, еще долго освещая горизонт золотистой аурой. Непробиваемое спокойствие внушало уверенность в завтрашнем дне, а легкая вибрация от движка заставила веки закрыться до самого звука будильника.

Then put your little hand in mine

There ain't no hill or mountain we can't climb

Babe

I got you babe

I got you babe[1]

В уши ворвалась песня из фильма “День сурка”. Мне показалось, она будет звучать символично, каждое утро напоминая о вопиющем однообразии дней в рейсе.

Но сегодня все было иначе. Новый капитан, новый кадет, и, возможно, идея, как продолжить книгу. Я отставал от расписания. Оставалось всего два месяца до конца рейса и столько же до поставленных Зарицким сроков. Издатель продолжал названивать мне, справляясь о ходе работы не самым интеллигентным образом.

– Утро доброе!

Я зашел на мостик, преисполненный надежд на светлое будущее. Каково же было удивление, когда я понял, что не ошибся. Над судовым журналом навис длинный Максим, и больше никого не было. Василий Петрович имел привычку являться на рабочее место в семь утра, независимо от часового пояса у наших менеджеров, но сейчас капитанское кресло пустовало. Это был хороший знак: если мастер не трудоголик, то из других тоже не будет веревки вить.

– К тебе скоро должен прийти кадет, – сказал старпом. – На палубу ему пока рано, так что, начни рассказывать, что да как вообще. Пока он потеряшка, сам понимаешь.

– Ладно, устрою экскурсию по мостику. Лишним не будет.

– И еще капитан просил поднять его в девять, – назидательно добавил старпом. – Вон, я записку оставил.

Чиф указал на желтый стикер, приклеенный прямо посреди журнала с текстом, выведенным толстым маркером.

– Не вопрос, – ответил я интонацией ответственного работника. – Все будет в лучшем виде.

– Смотри, не профукай свой шанс, – усмехнулся Максим.

Со сдавленным зевком наверх заполз Майк, явив нам копну растрепанных смоляных волос.

– Ну, развлекайтесь, – сказал чиф. – Спокойной вахты.

Когда внизу хлопнула дверь, я спросил:

– Ты, выходит, из Мьянмы?

– Не совсем, – ответил Майк. – Родился я действительно там, но уже давненько обосновался в Сингапуре у дяди.

– И где лучше живется? – я не мог сдержать любопытства.

– Сложно сказать, – кадет задумчиво потер нос. – Сингапур большой, но там нечего делать.

– Как это – нечего? – опешил я.

– Ну, мы с друзьями ходим по клубам, а больше там ничего нет.

– Что насчет колеса обозрения?

– Ты это серьезно? – прыснул бирманец. – Разок прокатиться можно. Ладно, два. Но не каждый же день.

– И то верно, – развел я руками.

– Ты лучше скажи: я слышал, что компания возмещает медкомиссию. Это правда?

– Конечно. Только сначала нужно заполнить форму и приложить чек.

– Прекрасно, – обрадовался кадет. – А то дороговато вышло.

– Сколько? – мне всегда было интересно сопоставлять, какие в других странах цены. Филиппинцы на свою зарплату дома, к примеру, были королями, а у нас бы еле сводили концы с концами. Пришел черед узнать о Сингапуре.

– Пятьсот, – тихо произнес Майк. – Баксов.

– Так вообще бывает? – воскликнул я.

– Сингапурских баксов, – уточнил кадет.

– Лучше не стало. Это же целых… – я перевел сумму на компьютере по курсу. – Триста шестьдесят долларов США!

– Видишь, уже не так драматично, – хихикнул новобранец.

– Нет! – уперся я. – У меня дома красная цена медкомиссии баксов тридцать.

– Просто я буддист и не парюсь, – гордо заключил Майк. – Но пусть вернут. Это тоже сумма.

– Ух ты, – выдавил я из себя. – Самый настоящий буддист?

– Да, – с удивлением подтвердил кадет. – А ты что, никогда не видел буддистов?

– Впервые в жизни, – признался я. Где-то на подсознании сложилась цепочка рассуждений, которая вела к Алуфтию. Похоже, я придумал, каким его сделать.

– Тогда ладно, – Майк умиротворенно улыбнулся.

– Ох, подожди минутку, – перебил я новобранца. – Надо разбудить капитана.

За хорошим разговором целый час пролетел незаметно. Я набрал номер, и в ухо влетел прерывистый зуммер. Через секунд десять ответил заспанный голос Антона Сергеевича:

– Телефон… ой, капитан.

Я постарался не засмеяться. Еще не хватало объяснять кадету, чем капитан мог меня рассмешить с утра.

[1] Фрагмент песни Sonny Cher – I Got You Babe

Глава 36

Астролябия так и сидела на крыльце в объятиях великого волшебника. Трогательная сцена затянулась примерно так же, как дождь над Крепководском. Серетун опять почувствовал какой-то подозрительный запах. И с чего вдруг его интуиция слилась с обонянием. Подшмыгивая носом, чародей беспокойно завертелся и начал распихивать спящую красавицу.

– Вставай, соня, вставай!

– Ну, пап, – промурлыкала девушка в ответ и сжалась еще сильнее.

– Автор вернулся, полундра! – завопил что есть мочи Серетун.

Сложно будить пьяную девушку, особенно в фэнтезийном мире, погрузившемся в стазис. Если в обычной ситуации через несколько часов алкоголь отфильтруют почки, и ближайшие два-три похода в туалет решат проблему, то в остановленной Вселенной органические процессы становятся своеобразными. Все дни, что книга лежала в сторонке, Серетун и Астролябия чувствовали себя точно так же – голод не пришел, жажда не убивала, и спирт, пусть даже магический, никуда не делся.

– Что? Кого? – красавица оторвалась от мужественного плеча стареющего мага и подскочила на ноги.

– То! Нас! – резко ответил Серетун. – Займи позицию, надо продолжать сюжет.

– Угу, – с чрезмерным усердием Астролябия побежала к двери и споткнулась на последней ступеньке.

– Осторожнее! – испугался волшебник, но было поздно. Девушка упала на левое колено и рассекла кожу об осколок мрамора, так неудачно попавшийся ноге на пути. Моментально пошла кровь, и по платью расползлось алое пятно.

– За что мне все это? – Серетун на секунду обхватил голову руками и тут же принял позу, в которой его оставил автор. Астролябия собралась и тоже зафиксировалась в устойчивом положении. Перед тем, как мир снова запустился, девушка заметила, что на Алуфтие проступило лицо.