Брюки не требуются (ЛП) - Карр Ким

Этот намек на улыбку на моих губах злит меня еще больше. Почему он всегда так поступает со мной — заставляет меня смеяться в любой ситуации, даже когда я этого не хочу?

— У тебя критические дни? — спрашивает он. — Потому что, если это так, ты могла бы предупредить меня. ПМС иногда превращает женщин в другое существо. В это время моя сестра всегда ведет себя как настоящая стерва, так что я знаю, как с этим справиться.

Мой рот открывается, и слова просто вылетают наружу.

— Нет, у меня не месячные. Но ты знал, как вести себя с Ванессой, когда у нее были критические дни?

Он несколько раз моргает, и потом, я думаю, до него доходит.

— Ты заглянула в коробку на моем кухонном столе, не так ли?

Я пожимаю плечами.

— Возможно, я могла бы это сделать.

Он смеется. Он действительно смеется.

Я хочу ударить его. Вместо этого я отступаю назад.

Кам хватает меня и крепко прижимает к себе.

— Ванесса присылает мне секс-игрушки с тех пор, как я переехал сюда, как будто ее провокации могут привлечь меня.

— И что, ты пользуешься ими?

Он снова смеется.

— Нет; в прошлом я находил девушку и использовал их с ней — ну, знаешь, как «пошла ты, Ванесса». Но на этот раз я просто собирался выбросить его, пока Бруклин не остановил меня. Он хотел, чтобы это сыграло какую-нибудь шутку с его подругой Сашей.

Все мое тело расслабляется.

— О, — это все, что я могу сказать.

Этот смех заполняет маленькое пространство, и он притягивает меня вплотную к своему телу.

— Ты ревнуешь?

Я отталкиваю его.

— Нет, а должна?

Непоколебимый, он тянет меня назад.

— Нет, я хочу только тебя, — шепчет он мне на ухо, облизывая его. — Я даже не увижусь с ней на этой неделе, потому что моя сестра терпеть ее не может. Но даже если и увижусь, тебе не о чем беспокоиться.

Признание Кама наполняет меня, и я чувствую себя глупо из-за ревности к женщине, которая так сильно ранила его.

— Прости, — говорю я. — Мне не следовало так реагировать.

Его губы находят мои.

— Детка, зеленый тебе идет, но, если ты чувствуешь себя виноватой, я думаю, что могу придумать для тебя хороший способ загладить свою вину.

Умирая от желания услышать это, я откидываюсь назад.

— И что бы это могло быть?

Он подмигивает мне.

— Как насчет того, чтобы поговорить об этом после обеда? — А потом он открывает корзину для пикника.

Как только еда подана, мы садимся рядом друг с другом на диван и приступаем к принятию пищи. Я разворачиваю свой бутерброд и поливаю его небольшим количеством горчицы. Кам наблюдает за мной с живым интересом. Я улыбаюсь ему, и он облизывает губы, прежде чем начать жевать свой бутерброд. Я отпиваю глоток воды. Глотаю. Он откусывает кусочек чипса и корчит гримасу. Это нарушает наше уютное молчание.

— На вкус они как картон, — говорит он.

— Знаю. Но либо они, либо салат из капусты.

Он содрогается и откусывает еще кусочек.

— Я остановлюсь на картоне.

После этого все между нами возвращается на круги своя, и я рассказываю ему о своем утре. Небольшой крюк, но мы снова на верном пути.

Мы доедаем, и Кам берет книгу.

— Время книжного клуба. — Он ухмыляется и растягивается на подушке, которая не такая мягкая, как диван, но лучше, чем песок, на котором мы лежали на прошлой неделе, пока читали. Чтобы закончить эту книгу, требуется некоторое время, потому что мы постоянно отвлекаемся.

Я протискиваюсь между ним и спинкой уличной мебели и кладу подбородок на его обнаженную грудь. Не в силах остановиться, я опускаю взгляд на его тело. К его прессу, который гладкий и такой рельефный, что мне приходится обводить углубления пальцем. Его ноги — сплошные мускулы, и я просовываю одну из своих ног между его, просто чтобы почувствовать его силу рядом со мной.

Мой взгляд поднимается к его соску прямо рядом со мной, и я думаю о том, как сильно ему нравится, когда я кусаю его там, затем к его загорелой шее, толстой и сильной, его кадыку, сексуальному, когда он говорит этим глубоким голосом.

— Макайла. — Он шлепает меня по заднице.

Я встречаюсь с его серым взглядом.

— Готова? — Он смеется, как будто точно знает, о чем я думаю.

— Готова. — Я улыбаюсь ему и закрываю глаза.

Когда он вытягивает руку и накрывает нас книгой, его карамельный голос звучит ясно и громко.

— Это было в середине лета. Отметка на полпути. Саммер лежала в центре своей кровати, глядя на обоих мужчин. Она знала их тела так же хорошо, как свое собственное. Гейб был выше Оуэна, и на его бледной коже были чернила, в то время как Оуэн был загорелым, и у него не было татуировок. Гейб довел Саммер до оргазма кольцами для сосков, и его недавним подарком в виде пирсинга на члене, который доставил ей бесконечное удовольствие.

Кам делает паузу.

Поглаживая рукой его теплую грудь, я смотрю на него снизу вверх.

— Ты все еще зациклен на этом, не так ли?

Он немного отодвигается, заставляя мое тело еще больше накрыть его.

— Тот пирсинг. Я просто не могу даже думать об этом. Это должно быть чертовски больно.

Я не могу перестать прикасаться к нему, обводя пальцами его соски.

— Он сделал его ради нее. Для ее удовольствия. Я думаю, это романтично.

Его голова резко опускается.

— Не знаю. Цветы были бы такими же романтичными и гораздо менее болезненными.

Я сильно ущипнула его за сосок.

— Просто продолжай читать.

— Ой, — говорит он. — Сделай это еще раз. Я могу вытерпеть боль во имя романтики.

От этого смеха по моему телу пробегает дрожь.

— Продолжай читать, Ромео.

— Ладно, ладно. Саммер с благодарностью посмотрела на Гейба и Оуэна. Они знали ее тело так же хорошо, как она знала их. Они знали, что ей нравится, а что нет. Как доставить ей удовольствие. Саммер приподнялась на локтях, чтобы увидеть две пары устремленных на нее глаз. Двое мужчин лижут ее киску, гладят ее, трахают пальцами, доводя ее до грани чистого, неразбавленного удовольствия. Внезапно Гейб прекратил свои манипуляции и велел ей сесть. Она терпела приказ только потому, что знала, что забвение скоро будет принадлежать ей. — Кам останавливается и проводит рукой по моему конскому хвосту.

От его ласк мне становится еще жарче.

Не сводя с меня горящих глаз, он говорит:

— Гейб, очевидно, альфа, так почему же он продолжает делить ее с Оуэном? Почему бы не вышвырнуть его на обочину?

Пот согревает нас и практически сливает наши тела воедино. Когда воздух между нами практически потрескивает, я отвечаю ему:

— Потому что Оуэн дает ей то, чего нет у Гейба, — нежность.

Его сильные плечи, мускулистые бицепсы и твердые, скульптурно вылепленные шесть кубиков пресса — это внезапно все, что я могу видеть, когда он недоверчиво качает головой.

— Почему одного человека не может быть достаточно?

Я смотрю, как капельки пота стекают по его прессу, похожему на стиральную доску.

— Я думаю, для большинства одного достаточно, — говорю я и задаюсь вопросом, думает ли он о том, почему Ванесса изменила ему.

Кам немного сильнее дергает меня за конский хвост.

— Как ты думаешь, есть ли во мне немного Гейба и немного Оуэна?

Я смотрю в его жаждущий, горячий взгляд.

— Да, я думаю, что это так, и для меня тебя более чем достаточно, — успокаиваю я его.

Выпячивая грудь, он смеется.

— Это прозвучало очень похоже на то, будто я это выпросил. Пожалуйста, забудь, что я вообще спрашивал тебя об этом.

Кончиками пальцев я провожу по верхней части его бедра и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в грудь.

— Я этого не сделаю. Мне, скорее, нравится мысль о том, что я могу быть немного хорошей и немного плохой.

Он качает головой.

— Ты, Макайла Александер, никогда не перестаешь удивлять меня тем, что говоришь.

Легкое облизывание его соска заставляет мой собственный сосок ткнуться в хлопок моего платья.

— Хорошо. Тогда я знаю, что всегда смогу заставить тебя гадать.