Западня - Сьюзен Льюис

— Вы… назвали имя Оливии…

— Точно.

— Это Оливия Гастингс, о которой снимается фильм?

— Она самая.

— Что вам о ней известно?

Мужчина оперся локтями на стол.

— После разговора с Джоди я много думал…

— Вы — тот человек, который…

— Да. Я знаю, что произошло с Оливией перед отъездом в Италию. Вы это хотели знать?

— Да, но потом я сказала Джоди, что уже не хочу. Отец Оливии распорядился…

— Знаю. Но Фрэнк ошибается. Рано или поздно правда выйдет наружу.

Официант поставил на стол две тарелки с перцем, но ни один из них не притронулся к еде.

— Кто вы?

— Вы меня вычислили, Мэриан. Я — журналист, работал в той самой газете. Эдди мне все рассказал. После его убийства я уволился. С тех пор прошло пять лет, а Оливия так и не вернулась домой. И, должно быть, теперь уже не вернется.

— Думаете, она погибла?

Он зажег сигарету и несколько минут молча курил. «Мы оба сошли с ума, — думала Мэриан. — Или это грандиозный розыгрыш, и он вот-вот расхохочется. Сказать кому-нибудь — ни за что не поверит. Да что они — я и сама не верю, что это происходит наяву!

— Не знаю, — наконец вздохнул он. — Я знаю только то, что ей нельзя возвращаться в Нью-Йорк после того, что она сделала. Теперь я понимаю Джоди: люди должны знать, в какую кучу дерьма превратился Манхэттен и кто в этом замешан. У нас нет другого способа открыть им глаза, как только через ваш фильм.

— Но я уже сказала — мы не можем ослушаться Фрэнка Гастингса.

Он досадливо отмахнулся.

— Постарайтесь его переубедить. Расскажите ему все и объясните, что единственное средство вернуть дочь — это взорвать гадюшник и передавить гадов.

— Каких гадов?

У Мэриан по-прежнему было ощущение, будто она играет заштатную роль в дешевом вестерне. У всех вокруг под пиджаками спрятаны пистолеты; вот-вот начнется пальба.

— Тех, которые превратили наш город в кучу дерьма. Которые развратили Оливию, сделали из нее то, чем она стала. Фрэнк рассказал вам о наркотиках. Она так прочно сидела на игле, что была готова на все, лишь бы получить дозу. Марихуана, кокаин, героин — назовите любой наркотик, она перепробовала их все. Когда-нибудь это ее погубит. — Он немного помолчал и продолжил: — Если еще не погубило. Но когда я видел ее в последний раз, она была жива.

Он глубоко затянулся. Мэриан осенило:

— Минуточку! Это не вы — тот «А», который прислал Фрэнку письмо?

Он покачал головой и выпустил дым через ноздри.

— Нет. Наша последняя встреча произошла в Нью-Йорке. Потом ее видели в Италии — взять хоть того парня, что подвез ее до Тосканы. Он не виновен. Никто не знает, что с ней случилось в Италии. Я могу говорить только о Нью-Йорке. И об этой сволочи, Рабине Мейере.

— Владельце художественной галереи?

— Да. Он знает больше, чем говорит, но Фрэнк лично допросил его и поверил, что Мейер непричастен к исчезновению его дочери. Я другого мнения. Это была идея Мейера — послать ее учиться живописи у того типа из Академии художеств.

— Серджио Рамбальди.

— Точно. И с тех пор ее не видели. Но это — не мое дело, а Фрэнка. Вот только я никак не могу вдолбить ему в голову, что нужно в первую очередь вскрыть гнойник — рассказать о том, что творилось в квартире Оливии над галереей Мейера. — Он раздавил окурок о дно пепельницы и, подавшись вперед, впился в лицо Мэриан полным ненависти взглядом. — Дети, Мэриан! Совсем еще дети — двенадцати-тринадцати лет! И кто, по-вашему, поджидал их там, куда их приводила Оливия? Отбросы общества в шикарных костюмах! Мейер устроил там притон. Знаете, чем они занимались? Групповым изнасилованием и убийствами. Жертвами становились черные и белые ребятишки, мальчики и девочки… Иногда кому-нибудь удавалось выжить, и родители заявляли в полицию. И хоть бы один из насильников был арестован! Если же дети умирали — все, что я могу сказать, это что им повезло. Многие навсегда остались калеками. Оливия Гастингс подкарауливала их на улице и приглашала в гости. Ее знал весь город, дети восхищались ею. Они ей верили. И вот, в то время как она в углу заряжалась героином, какой-нибудь старый развратник (а за ним другой, третий) похотливо подступался к ребенку.

Мэриан заморгала и отвернулась.

— Простите, Мэриан, но это грязная история.

— Но почему? Зачем она это делала?

— Фрэнк узнал о наркотиках и приостановил выплату дочери содержания. Приказал заморозить ее счет в банке. Вот в чем штука.

— Господи, какой ужас!

— Мой редактор готовился опубликовать разоблачительный материал. Однажды его пригласили в элитарный клуб. Он не знал, что это такое, а когда приехал и ему предложили десятилетнюю девочку, поспешил убраться. Он отправился прямиком к Фрэнку — и пошло-поехало. Мейер рассказал Фрэнку о своем друге — итальянском художнике. Фрэнк заставил Оливию уехать и…

— Почему вы не рассказали об этом в полиции?

— Ага! Да ведь этот притон посещали высшие полицейские чины! И прочие высокопоставленные особы. Стоило какому-нибудь полицейскому пониже рангом выйти на след, как его… — Он выразительно провел ладонью по горлу.

— Неужели не нашлось способа положить этому конец?

— Нашелся бы, если б не исчезновение Оливии. Фрэнк — могущественный человек, он уже добрался до метастаз, собрал улики и непременно передал бы эту информацию наверх — туда, куда этой швали не дотянуться, — но Оливия исчезла, и он убежден, что она в руках одного из этих негодяев. И стоит Фрэнку поднять шум, как с ней разделаются. — Арт Дуглас замолчал и несколько минут сидел с каменным лицом. — Она — его плоть и кровь, он обязан защищать ее. Но у тех детей тоже были матери и отцы, которые до сих пор оплакивают их и не знают, что с ними случилось. А еще есть мальчики и девочки, которые выжили, но не могут ходить… даже говорить. А будущие жертвы? Только вы с вашим фильмом можете положить этому конец.

— Но каким образом? Если они… там, в притоне… узнают о наших планах, вы говорите, нам всем угрожает опасность?

— Нет. Если вы переубедите Фрэнка, он обеспечит вам защиту.

— Как же его переубедить, если он считает, что они держат Оливию заложницей?

— Оливия находится в Италии. Бог свидетель, она в Италии! Те подонки не могут до нее добраться — хотя очень хотели бы.

— Откуда вы знаете?

— Они тоже ищут. Говорю вам: живая или мертвая, Оливия в Италии, но никто не знает, где именно, — может быть, за исключением Мейера.

— Значит, опасения Фрэнка оправданны?

— Конечно. Это азартная игра, в которой ставка — жизнь его дочери. Но подумайте о детях, Мэриан, и спросите себя: если та гадина жива, разве она не заслуживает смерти за свои преступления?

— На этот вопрос я не могу ответить! — воскликнула Мэриан. — Один Бог решает, кто достоин жизни, а кто — нет.

— Когда вы увидите некоторых из этих детей, вы измените свое мнение. Подумайте, Мэриан. А когда надумаете, поговорите с Фрэнком. Завтра утром я вылетаю в Штаты. Захотите со мной встретиться — обратитесь к Джоди. Но у вас теперь достаточно материала для фильма. Поступайте, как сочтете нужным, Мэриан, но ради Бога — сделайте что-нибудь!

Он встал, прошел через весь зал, расплатился у кассы и вышел на Фулхэм Роуд. Мэриан тупо смотрела вслед.

Наконец она тоже покинула кафе. Как сомнамбула, с трудом добрела до дома. Прошла в свою спальню, думая: «Нужно все хорошенько взвесить. Нельзя делать вид, будто ничего не произошло. Ты считала: Америка — далеко, чуть ли не в другой галактике. Но ведь Арт Дуглас нашел тебя здесь!»

Она задернула шторы.

«Господи, и зачем я тогда потащилась к Джоди Розенберг? Почему не рассказала Бронвен? Солгала Мэтью? Нужно сказать им сейчас!» Она сдернула с кровати покрывало. И вдруг словно что-то взорвалось в мозгу. Мэриан пошатнулась; на лбу выступила испарина. Она обещала никому не говорить! Ни одному человеку! Иначе их жизнь окажется в опасности. Как сейчас — ее собственная!

Она уставилась на свое отражение в зеркале. На мертвенно бледном лице выделялись глаза — два озера, в глубине которых застыл ужас. «Это все выдумки, — уговаривала она себя, — в жизни так не бывает, во всяком случае, с такими безобидными существами, как я. Кошмарный сон рассеется, и я проснусь у мамы в Девоне». Она заморгала, стараясь стряхнуть наваждение. Но это был не сон, а самая что ни на есть действительность!.. Она услышала звук ключа, поворачиваемого в замочной скважине.

— Мэриан, ты не спишь?

— Стефани! Слава Богу, это ты!

— Ты ждала другого? — поддразнила Стефани, запирая дверь. И вдруг разглядела ее лицо. — Что с тобой? Ты словно увидела привидение.

— Нет-нет, я в порядке. Просто мне померещилось, что, когда я вышла от Бронвен, за мной кто-то шел.

— Только померещилось?

— Да. Но почему ты здесь? Разве ты не ночуешь у Мэтью?