Криминальный попаданец - Владимир Исаевич Круковер

87 коп и столичная — Зруб07 коп, когда ондатровая шапка в «Березке»[28] покупалась за 25 рублей, государственная цена запорожца позволяла накопить на него за год любому рабочему -1500 руб, а жигули в принципе тоже были доступны — 4300–5500.

Почти все ограбленные старались умолчать о своем несчастье. Только часть конфискованных ценностей была оценена в 800 тысяч рублей.

Группа часто работала в форме офицеров милиции, притом у них были и удостоверения МУРа — настоящие дубликаты действительно работающих там сотрудников. Отчасти это их и погубило.

Все уже было подготовлено. Куплены путевки в Югославию. (Оттуда туристы автобусом ездили на день в Италию…). Ценности, в основном драгоценные камни, запрятаны самым искусным образом. Все члены банды жили в Москве вполне легально, работали, все предварительно оформили отпуска. Их выезд нигде и ни у кого не мог бы вызвать подозрения. И они решили устроить прощальную вечеринку. Послали одного за вином, занялись закусками. Все были ребята малопьющие, но приверженные русским традициям.

Прошел час, другой. Их товарищ не вернулся. Никто ничего не мог даже предположить. Опознать их было нельзя, перед грабежами они маскировались профессионально, свидетелей краж тоже не было. Они не сочли ничего лучшего, чем рассосаться по Москве, пока что-либо не выяснится.

А произошло следующее. Их товарища сбила машина. Нелепый случай! И, если бы они не отложили поездку, а утром выехали в Югославию, откуда довольно легко пробраться в Италию, они были бы в безопасности. Их подвела собственная осторожность.

Сбитого машиной доставили в реанимацию. В кармане у него обнаружили удостоверение капитана МУРа. Из клиники позвонили туда, сообщили о несчастье. Капитана, настоящего, чей дубликат попал к врачам, в это время в отделе не было. Позвонили жене. Через час она была в больнице, где пережила, переволновавшись за мужа, второй шок: увидела незнакомого бесчувственного мужчину.

Дальше все развивалось закономерно — МУР сработал четко и неторопливо. Все оказались за решеткой, но большая часть похищенного милиции не досталась. На зоне Маневин работал технологом цеха, играл в оркестре, крутил кино. Это был (будет) удивительный человек с талантом не только инженерным. Играет на всех инструментах, сочиняет музыку. Обладает почти абсолютной памятью. Вырос в простой рабочей семье, рано потерял отца, но очень интеллигентен, корректен. Попав в тюрьму, не задумываясь, отказался от контактов с блатными. В то же время он невероятно консервативен во всем, за исключением техники. А в социальном плане и вовсе беспомощен. Главное для него — освободиться пораньше. Материальных затруднений он, если не до пустит ошибки, испытывать не будет до самой смерти. Как, впрочем, и его коллеги, тоже получившие по 15 лет, но попавшие на другие зоны. А главная черта Маневина — он надежный друг. Мы с ним очень сошлись на зоне.

Однажды у него болели зубы и он не вышел с оркестром играть на плац. (Осужденных, возвращающихся с подневольной работы, в любую погоду встречает оркестр, играющий старые марши. Деталь, не требующая никаких комментариев, но прекрасно характеризующая болото зоны). За это замполит наказал его семью сутками ШИЗО — штрафной изолятор с выходом на работу. Олег сидел в штрафном изоляторе, днем работал руководителем крупного цеха за зарплату разнорабочего, кем и был оформлен официально, а вечером крутил в клубе кино. Еще один эпизод, характеризующий абсурдность и бесчеловечность всей системы. И возвращался на ночь в штрафной изолятор, на нары без матраса.

Этот мир был тщательно похож на мой прежний, так что совпадение домушника было возможно. И вот сейчас мне предстояло выбирать. Сдать, еще не попавшегося Маневина со товарищи или не предавать память о нашей зоновской дружбе?!

Глава 27

Многие склонны путать два понятия — «Отечество» и «Ваше превосходительство».

М. Е. Салтыков-Щедрин.

Ночь спал плохо. Да что там — плохо, практически не спал. Сидел, ходил, думал. Не пил спиртное! Совсем, хоть в тумбочке была бутылка «Старки»[29], чем то напоминающая вкусом шотландский односолодовый виски, а также те сорта бурбона, которые выдерживаются в сильно обожженных бочках из белого дуба.

Вот подумал о виски и сразу ассоциация: ну как я буду жить честно, коли привык к доступности удобств и вообще привык достойно жить, не думать о деньгах. Например, привык утром окунаться в бассейн, а потом ложится на стол к опытному массажисту. Привык, что за ногтями и прической ухаживают специальные люди, как и за транспортом в гараже и в яхт-клубе, что есть платные, а не социальные, врачи высокого уровня.

А тут я даже нормальную «Старку»[30] не могу поставить в тумбочку!

Невольно вспомнилось одно из продуманных преступлений из прошлой жизни — во Фрунзе.

Во Фрунзе я бывал часто и очень любил этот спокойный, зеленый город. (В период СССР). Но сейчас я ехал туда не отдыхать, а работать. С собой у меня были необходимые бланки с печатями, четкий план действий.

Остановился в гостинице ВДНХ за городом. Полностью оплатил четырехместный номер — других там не было, купил в ближайшем магазине канцтоваров пару листов ватмана, зеленую и красную гуашь, плакатные перья. Вечером я, уподобившись Остапу Бендеру, занялся художеством:

«Хотите иметь вагон древесины? В бревнах или досках? Если хотите — зайдите в сельсовет. И договоритесь с семьей о трехмесячной отлучке. Подробности при собеседовании с представителем леспромхоза».

Эти объявления я на другой день расклеил в ближайшем поселке. Сам зашел в сельсовет, представился вербовщиком леспромхоза из г. Игарка Красноярского края. Лет пятнадцать назад воровская занесла меня в эти края, с тех пор в архивах завалялось несколько бланков с печатями Игарки. Сейчас они пригодились.

Вскоре в сельсовет потянулись желающие. С лесом в Киргизии всегда были трудности, строительная древесина стоит дорого, достать ее сложно. Мои же условия были очень просты: три месяца работы в леспромхозе по самым высоким заполярным ставкам, а потом можете выписывать вагон кругляка или пиленки. Отправить по железной дороге поможем. Работа несложная, хоть и тяжелая: в леспромхозе на верхнем или нижнем складах, на распиловке, на лесоповале…

Видимо я тогда еще не полностью очухался после запоя. Деятельность леспромхозов была мне хорошо известна, практику я проходил в зонах, но как-то у меня совсем выскочило из головы, что Игарка окружена тундрой; которая мало подходит для лесозаготовок, и что железную дорогу в Игарку даже не прокладывали. Впрочем, леспромхоз в Игарке был. Небольшой. Там сортировали экспортную древесину перед загрузкой на иностранные суда в порту. Строевой лес продавали комуняги за