Дневники теней - Николай Денисов

я как раз вовремя. Открыв дверь, я увидел невероятную картину. В комнате было только два человека — пострадавший мужчина и светловолосая девушка. Остальные доктора куда-то испарились, будто не желая мешать. Пациент лежал на кровати прикрытый одеялом, а она, стоя ко мне спиной, держала его за руку. В висящем на противоположной от входа стене зеркале я видел, как она шевелила губами что-то нашептывая. Глаза девушки были открыты — она смотрела прямо в глаза мужчины так сосредоточенно, будто проникала в умирающую безвозвратно потерянную душу. Шёпот, который я не слышал, но видел, ускорился. В ушах зазвенело и казалось, что голова вот-вот лопнет. Я почувствовал, как по моим губам потекла вниз тёплая струйка солоноватой крови. Между ладонями блондинки и руками умирающего заплясали молнии. Светлые волосы, несмотря на отсутствие ветра, воспарили в воздухе, шевелясь в хаотичном волнообразном движении, и заблестели мириадами серебряных звёзд. Девушка светилась будто свеча, освещая все вокруг. Взгляд мой упал на зеркало, и я увидел, как вспыхнувший в глазах девушки свет устремился в очи пострадавшего. Мир стал сжиматься в маленький комочек и скручиваться по спирали. В глазах потемнело и меня начало тошнить. "Ещё чуть-чуть и я умру", — подумал я, а в темноте, будто подтверждая мои мысли, светились огоньки горящих глаз.

Громкий вдох воздуха, который сделал больной, вернул меня в реальность. Голова гудела и кружилась. Сил совсем не осталось и я, пошатываясь, пошёл подальше от злополучной комнаты. Я шёл всё быстрее и быстрее, а в голове витала одна единственная мысль — она его вылечила. Голова, ключица, шея… Всё было целым. Мужчина был жив и здоров.

Вдова

Проснувшись я подскочил на кровати. Резкая боль, зародившаяся в висках и стрелой пронзившая затылок, заставила меня согнуться и со стоном охватить колени. Головокружение, тошнота и плывущий перед глазами размытый мир не позволяли мне сконцентрироваться. Дезориентированный, я попытался подняться, но тут же повалился на прикроватную тумбочку.

Что же вчера было? — преодолевая боль начал вспоминать я.

Память, подчиняясь моему желанию, вернула мне образы минувшего вечера.

Когда я, еле переплетая ноги, выбрался из больницы, силы начали ко мне возвращаться. Казалось, что воздействие, которое возымел на меня ритуал исцеления, ослабевало по мере удаления от светловолосой девушки, оказавшейся действительно опасной для меня. Чем дальше я уходил от больницы, тем быстрее становился мой шаг, в конечном счете перешедший на бег. Я, сломя голову, не видя ничего вокруг, бежал в неведомом мне направлении. Мне хотелось уйти в беспамятство и забыть обо всём произошедшем. Лучший способ сделать это подсказала внезапно возникшая вывеска. На деревянной прямоугольной обшарпанной табличке выцветшими голубыми буквами красовалась надпись: "Рюмочная "Самогоночка". Мне сразу вспомнилось как отец в периоды слабости и тревог уходил в пивнуху и возвращался лишь под утро, еле волоча ноги, отгородившись от реальности тошнотворными парами алкоголя.

Рюмочная встретила меня дымом тлеющего табака и звоном праздничных рюмок. В зале собралась толпа людей, то ли отмечающих что-то, то ли пьющих с горя. Какофония звуков проникла в мой мозг, заставляя меня зажмурить глаза. Это заведение было как раз тем, в чем я нуждался.

— Что желаете? — спросил хозяин заведения, увидевший меня на пороге.

— Что-нибудь покрепче.

— Вот, держите наш фирменный самогон. Он развеет все ваши печальные мысли и наутро вы проснётесь как новенький.

Если бы я знал, что под словами "как новенький" скрывается необходимость снова учиться ходить, то отказался бы от предложения. Но я не знал. Мутная жидкость, имеющая молочный оттенок, потекла из большой грязно-зелёной бутылки в стакан. Выпив его залпом, я попросил наполнить мне ещё один. Три стакана, выпитые за пятнадцать минут, не оказали на меня никакого воздействия. Пьяный дурман, желаемый людьми в подобных случаях, так и не появился. Однако напряжение спало. Сказалось действие удовлетворения от достижения цели и самовнушение. Взяв в руки четвёртый стакан и сделав большой глоток я, для увеселения, стал прислушиваться к разговорам окружающих.

За ближайшим столом сидели три молодых человека, обсуждающие свои любовные похождения. Разговор был не особо интересен, тем более что всё ими сказанное было чистой воды фантазией. За следующем столиком сидели две молодые девушки и возбужденно обсуждала какую-то нереальную историю.

— Где ты говоришь это происходит?

— В Гальшене. Это то самое место, которое славится резней в трактире. У ревнивого Брока или Борка. Как-то так.

— Да-да, я знаю этот город.

— Вот там и живёт этот сумасшедший. Говорят, что он ходит по кладбищу ночью и раскапывает могилы.

— О, боже! И зачем ему это надо? Фу какое извращение!

— Да нет же, он считает себя великим… Как это называется… Точно, вспомнила. Он считает себя великим некромантом. Якобы он избранный.

— Он оживляет мёртвых? Но зачем?

— Откуда же мне знать. Навряд ли он хоть кого-нибудь оживил. Думаю, его надо связать и отдать на изучение в нашу больницу. Он же просто псих.

— Да, и не говори. Страх какой. Давай сменим тему на что-нибудь более приятное.

После этого разговор перешёл в другое, совсем мне не интересное русло. Однако весть о некроманте, даже если он полный психопат, обрадовала меня. Я решил, что обязан на него посмотреть и перевёл свое внимание дальше. Шумная компания, одетая во всё чёрное, была достаточно весела, несмотря на повод, собравший их вместе. Во главе стола сидела молодая высокая женщина. Её худое лицо было грубо очерчено ярко выраженным скулами, подбородок был выразителен, а тоненькие брови, словно чайки, парили над озерами её больших зеленых глаз. На голове женщины красовалась чёрная тюлевая шапочка. Чёрное в пол платье, с открытыми плечами, сверху покрывала не менее чёрная вуаль. Поводом застолья был траур по почившему только что мужу. Правда скорби на лице женщины видно не было. Было похоже, что она весела и равнодушна, а окружающая компания была ей совершенно не интересна. Позевывая, она искала себе нового собеседника. Я несколько раз поймал её взгляд на себе. Точнее сказать он блуждал между моим кошельком и мной, заигрывая по очереди с каждым из нас. Проделав нужное количество изысканий, вдова встала и, не говоря ничего сидящим с нею людям, подошла к стойке, заняв место возле меня.

— У вас горе? — спросил я, решив, что это будет неплохим началом разговора.

— Тебя это действительно интересует? По-моему, ты смотрел несколько ниже, чем находятся мои заплаканные от горя глаза.

— Видимо я и вправду смотрел ниже, ибо слез совсем не заметил, — ехидная улыбка появилась на моем лице в ответ на такую же ее улыбку.