Януш Корчак. Жизнь до легенды - Андрей Маркович Максимов

что его призвание — педагог. Все так. К тому же он с самого начала знал, что ребенка придется вернуть в приют, так что, наверное, и для Стефана «возвращение в помойку» не явилось неожиданностью.

6

И все-таки какой-то осадок остается. Может быть, только у меня? Какая-то недопонятость.

В книге «Как любить ребенка» — которая, как мы помним, писалась в это время, — Януш Корчак рассказывает такую историю.

Не пролистнем — вчитаемся.

«Злая, некрасивая, приставучая девчонка. Принимает участие в игре только для того, чтобы ее расстроить. Задирает, чтобы пожаловаться, когда обидят. Проявишь внимание — наглеет. Слабое умственное развитие, стремлений нет, чувствительность отсутствует, никакого самолюбия, бедное воображение.

Я люблю ее как естествоиспытатель, который приглядывается к какому-нибудь жалконькому злому существу (курсив мой. — А. М.) — и поди ж ты, уродился этакий уродец, этакая Золушка природы»[130].

Естествоиспытатель? Как? То есть не педагог, который должен хотеть исправить, изменить к лучшему, но — исследователь? Наблюдатель?

Это хорошо или плохо?

Это так. Это факт.

Януш Корчак был и писателем, и педагогом.

Писатель — это тот, кто наблюдает жизнь, а потом рассказывает о ней желающим.

Педагог — это тот, кто воспитывает детей, учит их.

Наблюдатель и делатель.

Корчак был в основном конечно, делатель. Он не теоретик, но практик. Этот вывод не требует доказательств.

Но иногда в нем просыпался наблюдатель, исследователь.

Он честно признавался: «У меня ум исследователя, а не изобретателя. Исследовать, чтобы познать? Нет. Исследовать, чтобы найти, докопаться до дна? — Тоже нет. Исследовать, чтобы задавать все новые и новые вопросы»[131].

Этот исследовательский дух искал выхода.

Писательское ремесло требовало — наблюдать, и результаты наблюдений доверять бумаге, то есть читателю.

Педагогический дух настаивал на том, чтобы постоянно воспитывать, отдавать себя детям.

Так Януш Корчак и жил. Между двумя профессиями: между двумя полюсами жизни.

Приручал обстоятельства тем, что умел быть разным, исходя из ситуации.

Такой был человек.

Уникальный.

Пушкин когда-то призывал — судить художника по законам, им самим над собой признанными.

Мне кажется, это как раз тот самый случай.

7

Куда еще заводили военные «эх, дороги…» нашего героя?

Когда Корчак был в Киеве, его попросили проинспектировать школу, работавшую по системе Марии Монтессори.

Увы, два этих великих педагога лично не встретились, хотя жили в одно время и на самом деле территориально не так далеко друг от друга.

Но, как говорится, не судьба. А проще говоря: нежелание.

Мария Монтессори — единственный великий педагог — женщина. Единственный педагог, кого четырежды выдвигали на Нобелевскую премию.

Фантазирую: если бы случилось чудо, и Корчак работал вместе с Монтессори, они могли бы создать совершенно уникальную, невероятную школу.

Впрочем, по разным причинам, чудо не могло произойти. В частности, потому что оба педагога были весьма авторитарны и вряд ли могли бы друг другу подчиняться.

Школа Монтессори Корчаку очень понравилась.

Импонировала раскованная атмосфера, то, что дети не ощущали себя рабами педагогов. И то, что много времени уделялось чувствам и эмоциям.

Главное, конечно, что подкупило Корчака — вывод Монтессори о том, что ребенок раскрывается только сам. Задача взрослых: понять и помочь развить естественный план построения личности.

Этот вывод свидетельствовал о том, что Монтессори — последовательница Песталоцци. А значит, взгляды ее абсолютно близки и Корчаку.

Про работы Монтессори Корчак знал. Но одно дело — знать, читать, и совсем другое — убедиться на деле, как работает ее система. Убедиться, что близкие тебе по духу педагоги существуют, и в практику претворяют ваши общие педагогические идеи.

Вывод о том, что ребенок — человек и к нему следует относиться как к самостоятельной личности — не лозунг, а, если угодно, руководство к действию, практическое воплощение которого Корчак увидел в школе Монтессори.

Понятно, что такой подход ему очень импонировал.

Удивительно, но вот прошло более века, работы Песталоцци, Монтессори, Корчака опубликованы большими тиражами, а взгляд на ребенка как на самостоятельную личность — по-прежнему авангард педагогической мысли. Понимаете, да? Не естественный взгляд, а авангардный.

Что ж мы — папы-мамы, бабушки-дедушки — такие костные, когда дело касается воспитания, а?

8

Ну и наконец, «эх, дороги…» привели нашего героя к встрече, которая оказалась для него чрезвычайно важной.

В Киеве, осматривая очередной интернат, Януш Корчак встретил его директора Марию (сама себя она предпочитала называть Марина) Фальскую.

Их близкие, но, как всегда непонятные, отношения длились 18 лет.

В детском доме — он назывался «Наш дом», которым руководила Фальская, Корчак никогда не занимал никаких официальных должностей, даже когда «Наш дом» переехал в Варшаву. Но все знали, что он отдает ему огромное количество сил и энергии.

Опять же, если бы речь шла об обычном человеке, мы вполне могли бы, сглатывая слюну, поговорить о любовном треугольнике — Стефания Вильчинская — Мария Фальская — Януш Корчак.

Но в данном случае, как мы знаем, подобный разговор смысла не имеет.

Просто дружба. Не более того.

Однако факт остается фактом: в жизни Корчака было две близких женщины — Стефания и Мария.

Чего там да и как у них все происходило — нам не разобрать, тем более на расстоянии века.

Да и не надо.

Но коль скоро мы рассказали отдельно про Стефанию, будет справедлив и отдельный рассказ про Марию.

Тем более не каждому человеку судьба дарит как бы две жизни, вместившиеся в одну.

С Марией случилось именно так.

Впрочем — по порядку.

Глава восемнадцатая. Мария. Непокоренность

1

Мария Роговска (Фальской она станет позже, взяв фамилию мужа) — потомственная дворянка, получившая хорошее педагогическое образование. Однако работа педагогом до поры ее не увлекала. Революционная борьба за независимость Польши, агитация среди рабочих нравились ей куда больше.

Она участвовала в деятельности Польской социалистический партии, издавала листовки, распространяла их среди рабочих. Ее арестовывали, отпускали и снова арестовывали.

Азарт революционной борьбы казался прекрасным и осмысленным. Мария была убеждена: революционный ветер перемен дует в ее паруса, а значит, она плывет по жизни в правильном направлении.

В тюрьме ей повезло познакомиться с Юзефом Пилсудским — будущим премьер-министром Польши. Через несколько лет, когда из революции она вернется в педагогику и захочет открыть свой интернат «Наш дом» — именно Пилсудский и его супруга активно ей в этом помогут.

Но это произойдет позже.

Пока же, решив отдохнуть от бесконечных арестов, она уезжает в Лондон, что называется, без отрыва от революционной борьбы. Нам ли, русским людям, не знать, что воевать за свободу своей страны с легкостью можно и из-за границы? Вспомним большевиков…

В Лондоне она знакомится с врачом Леоном Фальски — еще одним