Тростниковая птичка - Ольга Смайлер

Мысли снова пошли по кругу – что заставило осторожную бакычу-апа, дожившую до вставной челюсти и седых волос, нарушить все правила предсказательниц и позабыть о безопасности и здравом смысле? Говорить об угрозе от Храмовых Дочерей, да не в полумраке предсказательного салона, за крепкой дверью с ажурным слуховым оконцем, от которой ведет минимум три тайных хода на случай визита храмовниц, а посреди белого дня, на кишащей народом Ак-Тепе, было не просто опасно – самоубийственно. Пусть будет благосклонна к бабушке Праматерь, ибо Дочери ее не склонны к состраданию. Единственная причина, приходящая в голову, категорически мне не нравилась – видение у предсказательницы было настолько ярким и касалось не просто Сони, а чего-то более масштабного, что старуха не сумела справиться с собой. Это значило, что Соню надо отправлять с Керимы, и как можно скорей. Желудок, как всегда, откликнулся на неприятные мысли спазмом. Я нащупал блистер и понял, что таблетка в нем последняя, да и сам блистер выглядит весьма потрепанным. Уже очень давно я не беспокоился настолько, чтобы включалась психосоматика. Док Джер, заступая на должность врача десятки, обследовал меня с пристрастием, но и он был вынужден подтвердить, что дело не в моем организме, а в голове. Я сунул таблетку под язык – психосоматика психосоматикой, но когда у тебя крутит живот, думать становится сложно – и напомнил себе, что решать проблемы надо по мере их поступления. В ближайшие же два дня мне следовало сидеть ровно и ждать новостей от Сониного отца.

Я некоторое время вел машину, бездумно разглядывая дорогу, потом взгляд зацепился за татуировку, к которой я так привык, что часто вообще забывал о ее существовании. Странное существо человек – казалось бы, с нашей колониальной историей и подробными хрониками, что ведутся Дочерьми Храма, можно проследить основание рода вплоть до очередности перехода и индивидуальных настроек телепорта. Однако эта версия, обыденная и построенная на фактах, исключает и мистику, и волшебство, вот и появились свои легенды об основании родов. Вот к основателю нашего рода, например, пришла песчаная кошка, которая ночью сбросила шкуру и превратилась в прекрасную женщину, а утром снова ушла кошкой в пустыню. Так и ходила Хозяйка Песков по ночам к воину, пока однажды, утомленная ласками, не заснула рядом, а воин не спалил ее прекрасную шкуру. Проснулась красавица, обнаружила пропажу и горько заплакала, и тогда надел воин брачный браслет, поклявшись, что всегда будет рядом и не сможет жить без нее. Ночами в общежитии воинской школы мы, подростки, любили зубоскалить, что на самом деле основателю рода просто не давали женщины и с песчаной кошкою у него случилось от безысходности, да и в женщину она не превращалась. Обычно такие разговоры заканчивались потасовками – помянув легенды нескольких родов в подобном ключе, добирались до рода Каменистого Щитомордника, чья основательница спасла ядовитого змея, согрев его на груди. Вариаций на тему любви женщины со змеем всегда было в избытке, поэтому безбашенные сыновья этого рода регулярно ходили с синяками и ссадинами. С другой стороны, историю нашей с Соней встречи тоже ведь можно рассказать в виде легенды… Как одна маленькая тростниковая птичка заблудилась в замке Нашера, превратилась в прекрасную женщину и вышла замуж за воина. А их дети основали род Тростниковой Птички и были вынуждены в воинской школе драться в общаге наравне с Щитомордниками. Желудок вновь напомнил о себе ноющей болью, намекая, что мысли приняли нежелательное направление, я опять потянулся за блистером, обнаружил, что он пуст, и кощунственно помянул Праматерь. Съехав с дорожного покрытия, я сосредоточился на ложащейся под колеса проселочной дороге – сейчас она требовала всего моего внимания. А когда, не удержавшись, глянул на Птичку, та уже спала, по-детски приоткрыв рот и подсунув под щеку край пледа.

Всю дорогу от Мунирской ярмарки я продремала, уютно свернувшись на заднем сиденье, то проваливаясь в сон, то всплывая в реальность, чтобы осмотреться вокруг и снова закрыть глаза. Сай вел машину ровно, без рывков или резких остановок, мотор мерно урчал, из динамиков тихо мурлыкало что-то из непривычных местных мелодий. Иногда, в очередной раз кидая взгляд на мужа в зеркало заднего вида, я ловила Сая за ответным быстрым взглядом, и видела, как поднимаются уголки его губ в мягкой улыбке. Один раз я вскинулась на странный звук, оказавшийся шумом фольгированного блистера, из которого Сай, поморщившись, вытряхнул таблетку и закинул ее в рот. Я расстроенно вздохнула, снова закрывая глаза, и поставила еще одну галочку в мысленном списке «Что мне обязательно надо узнать о мужчине, который стал моим мужем». С этой мыслью меня окончательно сморило.

Я проснулась с ощущением праздника и некоторое время озиралась по сторонам, пытаясь понять – где я и как тут оказалась, потом пригладила растрепавшиеся волосы и выбралась из машины. Выяснилось, что, пока я спала, Сай припарковался на уютной полянке и успел не только поставить палатку, но и обустроить стоянку, а сейчас деловито кашеварил. Я огляделась вокруг, втянула запахи еды и дыма от костра и только вздохнула – мой последний (и единственный, если не считать пары выездов с классом в организованные кампусы и жизнь в поместье) опыт жизни на природе пришелся на прошлое лето в рамках очередной практики и был весьма неудачен. Нет, выжить наша группа детей, избалованная цивилизацией и налаженным городским бытом, выжила, но, скажу честно, такой отвратительной еды, что мы готовили по очереди, я не ела ни до, ни после. Практику нам зачли, но инструкторы, удаленно наблюдавшие за нашими мучениями, повеселились всласть. Сейчас же от костра пахло настолько умопомрачительно, что в животе у меня заурчало, а ноги сами понесли поближе к еде. Сай улыбнулся мне беззаботной улыбкой, казалось, что тут, на лесной поляне, он стал на несколько лет младше, словно в лесу снял одну из своих масок и стал самим собой.

– Проголодалась? – понятливо усмехнулся он. – Скоро будет готово. Поужинаем, пока совсем не стемнело, потом на берег пойдем смотреть закат, у меня там и место есть. Ты пока во-о-он тот желтый тюбик возьми и намажься – скоро мошкара появится, кусается больно, да и потом сильно укусы чешутся.

Я сосредоточенно принялась втирать в руки, шею и другие участки тела мазь, поглядывая на мужа, стоящего в футболке.

– А сам чего не мажешься?

Тот лишь отмахнулся, мол, его шкуру мошке еще прокусить надо. Но когда я, довольная, отложила мазь в сторону, сердито окликнул и показал глазами на палатку:

– Забирайся внутрь и заканчивай.

– Что заканчивать? – растерялась я.

Сай закатил глаза, потом вздохнул и принялся объяснять, будто ребенку:

– Ты в туалет ходить до дома Уны не собираешься?

– Ну… – замялась я, совершенно не понимая, к чему этот вопрос.

– А куда ты собираешься ходить?

Я беспомощно оглянулась по сторонам и ткнула в наиболее понравившийся кустарник:

– Туда, например.

– А почему ты думаешь, что в этих кустах твоя нежная… кхм… кожа будет в безопасности от маленьких кровососущих гадов?

Я наконец-то поняла, о чем именно говорит Сай, почувствовала, что у меня запылали уши, и стремительно, насколько позволяли «липучки», «молнии», сетки и пологи, уединилась в палатке.

После сытного ужина, во время которого я, наплевав на калории и борьбу за фигуру, дважды просила добавки под смеющимся взглядом Сая, а потом долго выбирала чего-нибудь повкуснее в пакете от «Дядюшки Гарифа» к пахнущему дымом и травами чаю, идти куда-либо было откровенно лень. Но Сая охватило такое радостное предвкушение, что я сделала над собой усилие и пошла, куда повели. Сай уверенно вел меня по лесу, ориентируясь по видным только ему меткам, пока мы не вышли к старым, но ухоженным деревянным мосткам. Сай заметил мой удивленный взгляд и негромко объяснил, что порядок на землях рода поддерживается силами и средствами рода. У территории вокруг озера есть свой смотритель, который поддерживает в порядке и мостки, и несколько беседок для пикников, и общую купальню.

Услышав про общую купальню, я забеспокоилась – купальников в моем керимском гардеробе не было, и меньше всего мне хотелось лезть в воду в одежде или же, наоборот, при полном ее отсутствии. Дело осложнялось еще и тем, что неожиданно для себя утром я выбрала довольно провокационное белье, которое больше показывало, чем скрывало. Вопрос про одежду для купания поставил Сая в тупик. Он никак не мог понять мои сбивчивые объяснения, а когда уловил причину моего беспокойства – приобнял за плечи и повел по мосткам. Оказалось, что и этот уединенный наблюдательный пункт, и небольшая заводь с удобным входом в воду, поросшая смешным керимским тростником (синим, с серыми метелками соцветий), были чем-то вроде частной территории.

– Ну должна же быть хоть какая-то польза от того, что мой отец глава рода, – улыбнулся Сайгон, только улыбка у него вышла грустной.