Земля предков - Александр Мазин

Насколько серьезна рана, сказать было трудно, но боеспособности варяг не утратил. Удар щитом с разворота отбросил Бури шага на три – на удобную для Расмуса дистанцию. И варяг разошелся вовсю. Бил с двух рук: клинком и щитом, пресекал попытки Бури сократить дистанцию, удерживая его опасными хлестами меча, и пару раз очень удачно приложил моего азиата краем щита по ногам.

Да, в рукопашной Бури был далеко не так хорош, как в стрельбе. Но, к моему немалому облегчению, Расмусу оказалось далеко до настоящего мастера. Давил он не столько умением, сколько яростью и силой. А сила его была не бесконечна. Правая рука уже вся в крови. Вот он попытался достать правую кисть азиата, но тот прикрыл руку щитом и нанес укол если не в лучших традициях классического фехтования, то по местным меркам весьма сильный и точный – в правое предплечье. Есть контакт! Расмус выронил меч!

Последовавший удар сплеча варяг принял на щит. Раздался треск, свидетельствовавший о том, что щит Расмуса доживает последнюю минуту. Однако это уже не имело значения, потому что одновременно с ударом клинка Бури нанес еще один: торчем в лицо. Стальной шип с хрустом проломил переносицу Расмуса. Варяг заревел раненым зубром, швырнул щит в голову Бури (тот закрылся своим щитом), и мгновением позже выхваченный из поясной петли топорик лязгнул о кольчугу Бури. Не пробил, но попал удачно – прямо в солнечное сплетение. Впрочем, это уже не имело значения. Его противник умер раньше, чем мой азиат сумел восстановить дыхание.

Варяги тут же обступили убитого, отделив тело от победителя. Что-то новенькое. Я насторожился, но никаких враждебных действий по отношению к Бури не последовало. Пара минут – и все присутствовавшие при поединке варяги покинули перекресток, унося тело Расмуса. На земле остались пятна крови и имущество побежденного. Все было проделано молча. Даже молодые помалкивали.

Я, мягко говоря, удивился. Мои хирдманы из «старой гвардии» – тоже. Что за нетипичное поведение?

А, ладно! Их, варягов, дело. У нас-то – праздник. Наш человек доказал, что боги на его стороне. А это не просто победа. Это плюс целая куча очков к персональной удаче победителя. Так здесь считалось, и я уже знал: это не пустые суеверия. Да что там! Если столько народу верит в то, что в большом куске разрисованной древесины живут не крысы с мышами, а бог, то лучше это не оспаривать. А то как шарахнет молнией…

Глава 25

Вербовка

Победитель проставился. Ему положено. Если не считать пары синяков, Бури в поединке не пострадал, что мои бойцы тоже сочли знаком расположения богов. Скиди с Тьёдаром попытались выяснить, какой именно бог покровительствует Бури. Тьёдар даже обосновал собственное любопытство: мол, надо стих сочинить в честь такой славной победы, следовательно…

Бури фыркнул и заявил на плохом скандинавском, что бойцом Расмус был так себе, и чести в победе над ним не больше, если кабана на копье взять. Пусть лучше скальд что-нибудь достойное опишет. Например, как вождь (кивок в мою сторону), считай, в одиночку, потому что щегла и девку можно не считать, побил полтора десятка ратных мужей, причем многих даже в плен взял, считая и его, Бури. Вот это – победа.

Тьёдар сообщил с искренним сожалением, что названной битвы не видел. Не то описал бы с удовольствием. Особенно же ему нравится, как я Бури на службу принял. Такое можно было бы красиво описать. Он, Тьёдар Скальд, умеет. Красиво. И готов прямо сейчас доказать…

Ну да, конечно. Эпохальная сага о Волке и Медведе. Предложение было встречено с энтузиазмом, и я поспешно свалил из дому. Типа, пописать. И…

Два плечистых молодца возникли будто из-под земли. А Вдоводел, как назло, остался в доме.

Я уже готов был заорать: враги! К оружию! Но заметил, что молодцы за железо не хватаются и руки держат на виду. Лунного света оказалось достаточно, чтоб разглядеть: лица воев хоть и напряженные, но не агрессивные. И оба – незнакомцы. Интересный вариант. Лучших дружинников Гостомысла я уже знал в лицо. Хрёрековых – тем более.

Выводы? Либо это какая-то неизвестная мне сила, либо мой старинный недруг Водимир. Если Водимир – то понятно, почему ночью. Непонятно, почему я жив. Всадить стрелу в меня, только-только развязавшего портки – вообще не вопрос. Хотя…

Нет в них враждебности. Не настолько я пьян, чтобы чуйка на опасность не сработала.

Так что я молча дожурчал (молодцы ждали), засупонился и только тогда поинтересовался по-русски:

– Чего надо?

– Наш боярин хочет с тобой потолковать, нурман.

– Почему нет? Пусть пожалует завтра…

– Тайно, нурман, – негромко произнес один из молодцев.

– Можно и тайно, – согласился я. – Ждите здесь, пока я облачусь.

И шагнул в двери.

Надо полагать, команды применить силу у них не было, так что препятствовать мне не стали.

Я вернулся в свои хоромы, взял со стойки Вдоводел…

Нет, маловато будет. Надо и кольчужку надеть, и вообще стоит экипироваться статусно. Чтоб видел неведомый боярин, что перед ним не рядовой викинг, а вип-персона…

– Куда собрался, брат?

Медвежонок. Ну да. Хирд пирует, вождь – работает. А что? Не взять ли его с собой? Вдвоем мы кого угодно к воронам определим.

Я в двух словах объяснил ситуацию. Свартхёвди обдумал и внес коррективу:

– Палицу с собой возьми.

Логично. Медвежонок – моя половинка. Соправитель. Приди мы вдвоем, это уже не тайная беседа, а серьезные переговоры получатся. Хавгрим же мой, типа, персональный телохранитель. Его взять – не значит показать, что я боюсь идти один, а обозначить статус. Как золотые браслеты у вождя. А когда золотые браслеты не только у хёвдинга, но и у его бодигарда, который к тому же – берсерк… Это как в России в бандитские времена на стрелку на танке приехать…

– Мое имя Добромысл.

М-да. С чем, с чем, а с добрыми мыслями у меня эта, физиономия никак не ассоциировалась. Разве что с мыслями о добре. Причем чужом.

Оружия на Добромысле – минимум. Вместо брони – рубашечка шелковая, кафтанчик – или как это называется? – с драгоценной вышивкой и меховой оторочкой, цепка золотая – граммов на триста, навершие меча мерцает камушком, оплетка из серебряной нити… И всё прочее тоже если не золотится, то уж серебрится наверняка. Особенно шапка. И не жарко ему в таком головном уборе? Богатенький буратина, однако. Вернее, карабас-барабас. Как-никак бородища – во всю грудь, и на морде шрамы явно не от бритья.

Упрятанные под мохнатыми бровями глазки – прям буравчики.

– Добромысл, ближний боярин князя Водимира.

Ближний – это не в смысле эротическом, а лицо, приближенное к высшему руководству. Где-то я это имя уже слышал… Вспомнил. Артельщик Дедята его упоминал. Мол, именно с Добромыслом был заключен договор на строительство порушенной мною крепости. И Задорей покойный – тоже. В основом в контесте терок этого Добромысла с другим боярином Водимира, Турбоем, кажется? Поскольку сам Задорей был как раз из «партии» Турбоя, то о Добромысле он говорил без всякого пиетета. Но факт того, что у Водимира боярин Добромысл – в большом доверии, Задорей порицал, но не отрицал.

И вот теперь доверенный муж Водимира – передо мной. И что-то мне подсказывает: не пропажу Задорея расследовать и не из-за переметнувшегося Дедяты этот добрый мыслями боярин сюда заявился. Да еще и тайно.

– Хёвдинг Ульф Свити, – представился я. – По-вашему – Белый Волк.

– Ульф Свити, – прищурил нехорошие глазенки Добромысл. – Имя у тебя нурманское, но сам ты на нурмана не похож.

– Ты позвал меня для того, чтобы поговорить о моей внешности, слуга Водимира-конунга? – спросил я на языке данов. – Тогда тебе стоило бы сделать это днем. Днем – светлее.

Не понял. Или сделал вид, что не понял. Ладно, повторим по-русски.

– Нет, – качнул хвостиками богатой шапки боярин. – Я пришел предложить тебе дело. От имени своего князя.

– Сколько он заплатит? – в лучших скандинавских традициях отреагировал я.

– Да уж побольше, чем тебе обещал князь Рюрик.

Надо же, какие мы осведомленные.

– Князя Рюрика я знаю давно, – заметил я. – Хаживал с ним по Лебединой Дороге.

Не понял. Ладно, поясним.

– В дружине его был до того, как сам стал вождем. И взял под его рукой немало. А от князя твоего хорошего не видел.

Чистая правда, кстати. Только плохое.

– Увидишь, если предложение мое примешь.

– Я его не слышал.

– Так слушай! – Боярин приосанился. – От имени князя здешних земель Водимира приглашаю тебя, Ульф Свити, на службу ратную. За верную службу будет тебе и гридням твоим место за княжьим столом, двести гривен серебром ежегодно и доля в добыче соразмерно вкладу. Годится?

Да, Трувор прав, как всегда. Враг не дремлет. И весьма осведомлён.

А ведь я им нужен. Во всяком случае, этому Добромыслу – точно. Небось сидел где-нибудь неподалеку и ждал, пока мои отношения с варягами не определятся. А как случилась меж моими и варяжскими дуэль, так тут же прискакал.