Путь с небес - Вячеслав Шалыгин

От того, что он увидел, шевельнулись волосы на его голове. Обычно такая спокойная и не слишком яркая звезда К2Е-5690 вздулась, словно перекачанный косматый шар. Ее корона растеклась в пространстве гигантскими ручьями извивающихся протуберанцев и сияла так, словно силилась перещеголять сверхновую. Темный округлый силуэт в прицеле одного из ее толстых щупальцев тоже сначала раздулся, но в конце концов прекратил расширение и начал съеживаться. При этом он все больше светлел, наливался оранжевым, затем ослепительно белым цветом, и наконец…

Шкипер невольно отпрянул от экрана. Силуэт Харона-2, некогда Колонии Марсианского Триумвирата, а ныне полноправной планеты ОВК, места проживания девяти миллионов человек, лопнул, разлетаясь на множество мелких кусков, а последовавшая откуда-то из центра лопнувшего шара вспышка слилась с губительным сиянием звезды. Плазменный шторм донесся до Шлимана, оплавил поверхность равнодушного астероида, немного сдвинул его орбиту и помчался дальше… До края системы – газового гиганта Трайдента – было почти два часа, но сила вспышки оказалась настолько велика, что капитан «Энолы» не сомневался – по первое число достанется и Трайденту. Растерять такую энергию за два световых часа было просто невозможно.

– Полный назад, – приказал сам себе шкипер. – Пристегнитесь, генерал.

– Что за черт?! – Родионов не отрывал взгляда от экрана. – Что вы собираетесь делать?

– Будем менять курс и попробуем прыгнуть сразу к Данае.

– Вы рискуете перегрузить силовую установку, – забеспокоился генерал. – Если откажет защита, мы можем потерять управление индивидуальным порталом.

– К дьяволу перегрузки защитной системы! – Шкипер ожесточенно помотал головой. – К чертовым собакам – перепад напряжения! Выходить в пространство, объятое таким кошмарным катаклизмом, равносильно самоубийству. Уж лучше лишиться индивидуального портала и заплатить штраф за неумышленную порчу оборудования.

– Но запас топлива…

– Его хватит на три таких маневра! – Капитан набрал код нужной команды.

Компьютер возмущенно пискнул, но все же перебросил энергию с выходного контура на входной. Следом за главным блоком недовольно запиликал блок гиперпорта. Перегрузка по «красному коду» была ему практически приговором. На мостике запахло озоном, горелой проводкой и пластиком.

– Держись, «Энола», – пробормотал шкипер, напряженно следя за показаниями приборов. – Вывози, старушка…

«Старушка» звякнула сигналом перегрузки силового агрегата и внезапно вздрогнула всем корпусом. Шкипер пораженно замер и перевел недоверчивый взгляд с экрана гиперсканера на показания ходового блока.

Потеряв контроль над системой перекрестной подачи энергии на контуры, сухогруз «Энола» выходил из прыжка. Такой подлости от верной посудины капитан никак не ожидал.

– F… s.. t! – бешено заорал шкипер. – Будь ты проклята, механическая дрянь!

– Капитан! Делайте что-нибудь! – крикнул, в свою очередь, Родионов.

– Я ничего не могу поделать. – Шкипер устало откинулся на спинку кресла. – Придется вашему князю Бородачу обойтись без этой поставки… и без вас. Мне очень жаль, генерал.

– Жаль?! – Родионов вскочил. – Что значит – жаль?! Немедленно исправить! Пошлите сигнал бедствия!

– Его никто не примет. – Капитан указал на обзорный экран.

Зеленоватое свечение выходного кольца индивидуального портала смешалось с плазменными потоками солнечной бури. Едва выйдя из гиперпространства, «Энола» потеряла все надстройки и антенны и закувыркалась, словно перекатываемый ветром комок бумаги. Автоматика попыталась выровнять полет несколькими вспышками маневровых двигателей, но не справилась с задачей и наконец сдалась. Вектор движения судна сменился, скорость возросла, и теперь оно летело точно к Шлиману.

Сухогруз еще не приблизился к астероиду, а ходовая рубка уже потеряла ббльшую часть бронеплит и керамической обшивки. Поэтому, когда масса оплавленного каменного обломка притянула к себе изувеченное тело судна, пугаться столкновения было уже некому. Нет, шкипер и пассажир были в тот момент еще живы, но боль от ожогов не позволяла им думать о чем-то постороннем. О чем-то, кроме сползающих лохмотьев сгоревшей одежды, кроме боли в глазах, помутневших, словно зажаренный белок яйца… О чем-то, кроме крови, испаряющейся из трещин в обугленной, лопнувшей коже…

Сухогруз «Энола» достиг кипящего каменного плато точно в ту секунду, когда капитан корабля издал последний стон и сердце его остановилось. Одновременно остановилось и термоядерное сердце «Энолы». Генерал Родионов прожил на секунду дольше и успел услышать оглушительный скрежет сминающегося металла и гул кипящей лавы…

А надгробием им стал взрыв реактора, расплескавший каменную жижу по плавящемуся астероиду на многие километры…

Многокилометровый слой углекислотных облаков и адское пекло под ним. Пустыня. Здесь нет жизни, кроме той, что принесли люди. Кроме той, что укрыта под огромными сверкающими куполами. Их великое множество, и в большинстве своем они являются всего лишь прозрачными крышами зарывшихся в грунт зданий. Десятки этажей вниз, тоннели-переходы, просторные зеленые гроты с маленькими искусственными солнцами и резервуарами, в которых плещутся крохотные озера. Жилые кварталы и паутина монорельсовой сети. Перекрестки пешеходных и транспортных развязок, по привычке именуемые площадями, колодцы шахт и тупики штолен, тоннели и вместительные залы промышленных предприятий. Все спрятано под грунт. Все живет своей размеренной жизнью. И прекрасно обходится без вида на неприветливое низкое небо и раскаленные камни. Для чего нужны эти хрупкие купола, если сквозь них все равно не видно ни солнца, ни звезд? Гораздо проще было бы оставить на поверхности лишь посадочные площадки да бронированные шлюзы. Меньше возни с обслуживанием, практично и экономно. И никакого риска…

Карпов-младший заложил руки за спину, словно выражал несогласие с мнением несуществующего оппонента. Да, именно так: расточительно и неоправданно. Вот все, что можно было сказать об идее возведения над крупными зданиями-подземельями прозрачных куполов. Но… почему же он стоял сейчас здесь, на смотровой площадке, и как зачарованный пялился на измученную парниковым эффектом и жутким атмосферным давлением пустыню? Стоял в одном ряду с сотней таких же бездельников и не мог отвести глаз от унылого желто-серого пейзажа. К его услугам были панорамные видеоокна на курортном уровне «Земля-2», или он мог приказать гостиничному голотерминалу создать прямо в номере достоверную имитацию любой климатической зоны любой освоенной планеты. Но этого ему почему-то не хотелось. С упорством обреченного он раз за разом, в любую свободную минуту выбирался на ближайшую площадку и смотрел на раскинувшийся вокруг города холмистый ад. На бегущие по куполу струйки кислотных дождей, на клубящиеся прямо у поверхности и выше облака смертоносных испарений, на редкие фигурки взлетающих и садящихся кораблей, на деловую суету роботов, меняющих изъеденные кислотой и коррозией детали поверхностных механизмов и коммуникаций… Увидеть за стеклом человека было нереально. В такой агрессивной среде, при средней температуре в пятьсот градусов, да еще при давлении в сотню земных атмосфер, даже в скафандре повышенной защиты – из металлокерамической брони, с титановым экзоскелетом – никто не продержался бы и десяти минут. Только тяжелые бронированные механизмы. Они заботливо, словно садовники, ухаживали за диковинным парком, где вместо деревьев росли причальные мачты и ажурные башни диспетчерских, вместо цветов – тарелки антенн, а роль фонтанов исполняли застывшие водопады куполов.

Венера была, пожалуй, единственной планетой класса «А», не подвергшейся терраформированию. Или, на сленге специалистов: «оземлению». На вопрос «Почему?» ответить было некому. Проблемами освоения занималась специальная комиссия, но в ее задачи входила разработка планов преобразования в подобие Земли планет дальнего внеземелья, таких, например, как Вектор в системе Марты и Гефеста. Ведь это были дикие территории, и их превращение не требовало особых юридических формальностей. С Венерой дело обстояло иначе. На ней уже более ста лет жили люди. Миллионы людей. Большинство из них родились на этой планете, под этими куполами. Чтобы заняться превращением кислотного парника в пригодную для жизни копию Земли, требовалось убедить каждого из них в целесообразности проекта. Проекта не бесспорного, дорогостоящего, долговременного. Представьте, что к вам домой вваливаются строители и говорят: «Твой дом полная развалина, мы построим на его месте настоящий дворец, но ты пока поживешь в палатке, посреди стройплощадки. Недолго, лет двадцать. А еще заплатишь за новое жилье половину своего пожизненного дохода. Не сразу, в рассрочку, за те же двадцать лет». Кто согласится на такие условия? Особенно если дом на самом деле, возможно, и не слишком удобен, но крепок, надежен и быт в нем отлажен до мелочей…