Одноклассница.ru - Татьяна Тронина

– Погоди-ка… – внезапно отстранился он.

– Что?

Недалеко от рабочего стола находился монитор. На экране, поделенном на несколько частей, просматривалась с различных ракурсов территория вокруг дома.

Клим на экране только что заметил какое-то движение.

– Нет, все в порядке… Птица. – Он снова обнял Веронику.

– Клим, может, проще завести собаку? Она бы лаяла, если бы кто чужой появился…

– Нет. Рабов не держу.

– Почему – рабов? – удивилась Вероника. – Заведи друга, а не раба!

– Нет. Все живое должно быть свободным.

Вероника уже поняла, что Клим живет согласно своей странной, но вполне логичной философии. Вероника задумалась над очередным ее постулатом, потом кивнула, соглашаясь: да, все живое должно быть свободным… Оказывается, она тоже так считала, делая лишь некоторые исключения…

– Клим! А какое-нибудь оружие в доме есть?

– Нет.

– А вдруг залезет кто-нибудь? У тебя тут золото, камни…

– Они в сейфе. Сейф очень надежный… – Клим помолчал, потом принялся объяснять уже подробно: – Через забор просто так не перемахнешь, дом тоже надежный – внутрь с первого раза не проберешься. Потом, запись с камер наблюдения через спутник идет на пункт охраны. Он далековато, но… рано или поздно милиция сюда все равно приедет. Местные знают – сюда лезть нельзя, камеры все зафиксируют, воришек потом в любом случае найдут. Да и вообще, здесь спокойно, особого криминала почти нет… Ко мне несколько раз лазили, да, но как-то обошлось без крови и даже практически без мордобоя. Я незваных гостей тихо-мирно выставил… А если б оружие было? Чем бы все закончилось?

– Клим… а если тебя захотят убить? Люди разные бывают…

– Люди – хорошие. В основном.

– Клим, ты здорово рискуешь! В этакой глухомани, один, без оружия…

– Все мы смертны, – Клим спокойно улыбнулся. – Городская жизнь – что, шибко спокойная?

– О господи… – Вероника схватилась за голову. Чем дальше, тем сильнее ее удивлял этот человек по имени Клим Иноземцев. Беззащитный и бесстрашный одновременно.

– А если…

– Ты думаешь, все можно просчитать? – перебил ее Клим. – Ты думаешь, оружие всегда может спасти? Нет, не всегда. Кому-то с ним спокойнее, я понимаю… Но мне спокойнее без него. Я этого оружия во как навидался, пользоваться им умею… – Он помолчал. – Может, я в корне не прав. Но ничего с собой не могу поделать! Я ж все равно в человека не смогу выстрелить… Я такой, какой есть.

– Ты мне нравишься, – убежденно произнесла Вероника. „В самом деле… Оружие иногда спасало своих хозяев, но стольких же и губило… Гарантии, что оно спасет жизнь, в любом случае нет“. – Я тебя принимаю – таким.

– Правда?

– Правда… Ох, как ты мне нравишься! – повисла Вероника на шее Клима. – Ну почему, почему ты не вернулся в Москву, не нашел меня…

– Ты уже была замужем за Тарасом.

– А мать? О матери ты думал?

– О какой матери?

– О своей, какой же еще!

– Моя мама умерла, – очень спокойно произнес Клим. – Меня, Ника, ничего больше не держало в Москве…

У Вероники мороз пробежал по спине.

– Клим, милый… А кто тебе сказал, что твоя мама умерла?

Клим замер. Потом нашарил сзади стул, сел. Лицо его при этом продолжало оставаться спокойным, даже бесстрастным…

– Клим! – Вероника бросилась к нему, присела, глядя снизу вверх, взяла его руки в свои. Клим смотрел ей в глаза, но у Вероники возникло ощущение, что он смотрит сквозь нее… Смотрит куда-то далеко. В прошлое.

Потом с трудом произнес:

– Когда мы встретились с Тарасом… осенью… он сказал мне две вещи. Первое – что вы с ним поженились. Второе – что мамы больше нет. Сердце… Я спросил – где могила, а он: „Ни в коем случае не ходи туда, Клим, там тебя будут ждать… Беги и не возвращайся“. Он солгал, да?

– Да.

Клим закрыл глаза.

– Мама… жива? – одними губами произнес он.

– Я была у нее недавно. Маргарита Сергеевна жива и здорова. Прекрасно себя чувствует. Она ждет тебя.

По лицу Клима пробежала легкая судорога.

„Господи, Тарас… зачем ты это сделал?.. – с ужасом подумала Вероника. – Ты так ненавидел Клима? За что? Нет, ты его не ненавидел… То есть ненавидел, но не до такой степени… Ты осторожный, ты хитрый. Подобные поступки творят с холодной головой, с ясным рассудком. Дьявольский, прекрасно продуманный план. Ты изгнал Клима навсегда, окончательно. Ты ничего ему не оставил, всего лишил, чтобы не было у него повода возвращаться. Да-а, это лучше убийства по-всякому – ведь даже тела никто не найдет!“

– Едем. – Клим вскочил, но тут же пошатнулся, словно пьяный.

– Куда… Погоди. Тебе надо успокоиться, прийти в себя! – вцепилась в него Вероника. – Разве ты сможешь в таком состоянии сесть за руль?

– Да, да… – Он снова опустился на стул, провел ладонью по лицу. Потом поднял на Веронику глаза, полные такого мучительного счастья, такой боли – выдержать этот взгляд было невозможно…

Вероника обняла его:

– С мамой все в порядке, Клим.

– Ты видела ее? Ты говорила с ней?

– Да. Недавно. Все хорошо. На дачу по выходным ездит…

– Как она выглядит?

– Очень прилично выглядит. Я не вру, честное слово!

– Надо ехать.

– Надо-надо, кто ж спорит… Только успокойся.

Минут пять Клим молчал, только едва заметно дрожал. Потом расслабился – его как-то враз отпустило, и он снова улыбнулся:

– Ника… Сколько хороших новостей ты привезла!

– Да уж! – Вероника принялась целовать его лицо – куда попало. В глаза, в нос, в лоб, в щеки…

– Позавтракаем, соберемся и поедем.

– И поедем! Мне, ты знаешь, на работу пора…

– Я люблю тебя. Я не собираюсь тебя заставлять, принуждать к чему-либо, но… ты должна знать – я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.

– Я буду с тобой. Я люблю тебя.

…Через два часа они выехали.

– Клим, расскажи, как ты жил. Что с тобой было?

– Ну что… Служил.

– В Чечне? – с ужасом и любопытством спросила Вероника. – Как же ты воевал?

– Никак! – Клим усмехнулся, пожал плечами.

– А как ты вообще в Чечню попал – завербовался?

– Ну что ты, нет… Случайно. Тогда еще не только контрактников туда направляли, а всех подряд.

– Страшно как… Но ты сказал о своих убеждениях?

– Сказал. Но кто меня будет слушать?

– И что?

– Ничего. Как обычно. После учебки забросили нас в горы. Неделю нормально так прожили, а потом был бой.

– И?..

– И меня после него чуть свои не убили. Я стрелял в небо, под ноги нападавшим, куда угодно, но только не в самих нападавших…