Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

Но едва только был подписан акт о капитуляции дамасского гарнизона, и на центральной площади города турки во главе с Омер-пашой покорно сложили оружие, как арабы незамедлительно напали на османов, пробуя остроту своих сабель на их головах.

Напрасно Лоуренс взывал к шейхам, неистово требуя соблюдения только что подписанного договора. Дети песка предались кровавому разгулу, и никто, кроме Аллаха, не мог остановить их руки, мстящие туркам за смерть своих товарищей. Насадив на пики головы зарубленных аскеров, арабские всадники гордо гарцевали по улицам Дамаска на своих верблюдах, демонстрируя испуганным жителям города свою удаль.

Голову несчастного Омер-паши верные слуги Сауда доставили своему вождю, вытряхнув её к ногам своего повелителя из пыльного дорожного мешка. Ближе к полуночи, насытившись убийствами, арабы принялись грабить сам город, желая в одночасье сравняться с зажиточными горожанами. Лоуренс уже молчал, и крепко сжав кулаки, наблюдал из окон губернаторского дворца, за пламенем пожара, пылающего в различных частях Дамаска. Англичанин прекрасно понимал, что сунься он сейчас со своими требованиями к разгулявшимся победителям и его голова украсит пику кого-либо из воинов пустыни.

Впрочем, по прошествии времени, он с лихвой отплатит своим союзникам той же монетой неблагодарности и коварства. Когда сюда подойдут регулярные части Мода и Александера, и арабы потребуют выполнения прежних обещаний, Лоуренс без всякого угрызения совести сошлется на нарушение ими условий капитуляции Омер-паши и предложит им выйти вон, как из самого Дамаска, так и всей Сирии.

Когда же гордые дети песка попытаются силой доказать свое право на завоеванные земли, английские пулеметы и полевые орудия успокоят их пыл навсегда, а затем гаубицы накроют лагерь арабов. Вот тогда, проклиная всё на свете, оставшиеся в живых всадники пустыни поспешат убраться домой, успев прихватить с собой из всего награбленного только то, что уместилось в их походные сумки.

Пока в Сирии разыгрывались столь трагичные события, на побережье продолжалось энергичное десантирование английских и французских частей под прикрытием флота. Словно соревнуясь между собой, союзники торопливо осваивали всё новые и новые участки побережья моря, с каждым днём всё больше и больше продвигаясь на север.

Отвечая на высадку алжирской пехоты в Бейруте, британцы заняли Сайду и Триполи, наглядно демонстрируя свои претензии на эти земли. Не имея более в своем распоряжении регулярной пехоты, французы подошли к Тартусу и, после не продолжительного обстрела города главными калибрами своих линкоров, высадили на побережье часть команды, закрепив, таким образом, своё присутствие в этом регионе. Разгоряченные столь своеобразным соревнованием, англичане сунулись в Латикию, где качественно получили по зубам от войск Джалил-паши, которые, в отличие от сил Омера, представляли собой серьезную силу.

Разъяренные англичане забросали город снарядами всех калибров своих кораблей, вызвав в Латикии массу пожаров и разрушений, но от повторной высадки воздержались. Огонь неподавленных полевых батарей, чьи снаряды стали близко ложиться к бортам эсминцев и миноносцев, заставил бриттов на время отложить свой триумф.

Войска Пржевальского подошли к Малатьи 24 мая. Крепость была заранее подготовлена к отражению штурмов специалистами из немецкой военной миссии во главе с генералом фон Сандерсом. Малатьинские фортификации дополнялись естественными препятствиями в виде горных хребтов. Подобно косо сходящемуся углу, обращённому вершиной на север, горы надежно перекрывали путь к самому городу, лежащему в основании этого угла. Отрезок угла идущий вдоль северо-востока был защищен двумя фортами, прикрытыми полевыми укреплениями. Другой же склон, обращенный на северо-запад, был превращен в сплошную оборонительную линию с 11 фортами в виде каменных многоярусных башен. Все они имели многочисленные амбразуры для орудий и были приспособлены для круговой обороны. Подступы к фортам защищались валами и системой рвов с пулемётными гнездами, из которых перекрёстным огнём можно было простреливать всю местность.

Засевшие в Малатьи турки были настроены очень воинственно, поскольку гарнизоном командовал германский генерал Поссет. Он отклонил предложение командира авангарда генерала Азарьева о капитуляции, объявив, что скорее отдаст свою саблю англичанам, чем русским, посчитав, что противник не решиться на штурм укреплений без поддержки осадной артиллерии.

Пржевальский выжидал ровно сутки, за это время войска Абациева вышли на северо-восточный склон и заняли позиции для атаки. Одновременно, прибыло три дивизиона полевых гаубиц, отставших от пехоты во время марш-броска. После короткого совещания было принято решение о ночном штурме.

Основной удар наносили с северо-востока воины генерала Чаплыгина. Его сапёры сумели скрытно проделать проходы в колючей проволоке и заложить мины под стены форта Долан-гез, препятствующего дальнейшему продвижению пехоты по склонам гор.

Ровно в 23.10, с целью отвлечения врага от основного направления, вся артиллерия Пржевальского открыла огонь по позициям северо-западного хребта, подавляя огневые точки противника и разрушая проволочные заграждения. С громкими криками «Ура!» русские устремились в атаку и, используя фактор неожиданности, захватили переднюю линию окопов. Однако, продвинуться дальше им не удалось, опомнившиеся османы остановили продвижение штурмующих интенсивным ружейным и пулемётным огнём.

В начавшейся суматохе пластуны Чаплыгина незаметно вышли на ударные позиции и, едва прозвучал взрыв мины, устремились в атаку. Набрасывая на колючую проволоку специально взятые старые шинели, они без остановки приблизились к форту и проникли внутрь через разлом в стене. После короткой, но очень яростной схватки, укрепление, вместе со всеми орудиями досталось пластунам, которые незамедлительно развернули их в сторону соседнего форта и принялись вести огонь по нему.

Не ожидавшие подобного развития событий защитники второго форта Кара-Гюбек не смогли своим огнём задержать пехотинцев Азарьева, которые вслед за пластунами штурмовали турецкие позиции на широком участке обороны. Спасая положение, генерал Поссет двинул им навстречу свой резерв, не связанный боями на северо-западном склоне.

Русские и турки встретились в лобовой атаке на склонах северо-восточного хребта. Завязалось тяжелое сражение, в котором некоторое преимущество имели атакующие сверху турки. Никто не хотел уступать, и вскоре ряды сражающихся полностью перемешались. Наступал критический момент не только атаки, но и всего штурма.

Стремясь помочь своим, пластуны, захватившие Долан-гез, снова развернули захваченные четыре орудия и стали обстреливать верхушку хребта, по которой двигались турки. Их примеру последовали солдаты 5 Сибирской дивизии, взявшие форт Кара-Гюбек с его 9-ю орудиями.

Воспользовавшись неожиданной поддержкой фортов, вновь пошли на штурм дивизии Воробьева и Петриченко. Заслышав звуки яростного сражения на соседнем хребте, они снова атаковали, но очень скоро были остановлены перекрёстным огнем пулеметных гнезд второй линии обороны. И тогда, только подвиг вдохновил солдат на дальнейшее продвижение вперёд. Видя, что атака захлебнулась, и солдаты лежат, вперед пошёл полковой священник отец Федор. Он вместе с остальными воинами принимал участие в штурме вражеских позиций, и теперь, взмахнув крестом, как знаменем, повёл православное воинство в новую атаку. Воодушевленные его храбростью солдаты и офицеры ринулись за ним и ворвались в окопы врага.

Теперь уже ничто не могло удержать русских в их стремлении одержать победу и, позабыв обо всём, они неудержимо поднимались вверх, наполняя ужасом души турок своим мощным, нарастающим криком. Один за другим замолкали батареи фортов, гарнизоны которых в панике разбегались, несмотря на крики и побои своих офицеров. Громкий, торжествующий, победный рёв, поднимающийся снизу, говорил только об одном, идёт беспощадная смерть в виде стальных русских штыков. Турки были уже давно не те, и, едва только обозначился явный успех штурма их позиций, они немедленно бросились бежать.

Елисаветопольский полк первым преодолел главный рубеж обороны противника, заняв центральный пункт всей второй линии турок форт Ортаюн. Переколов оставшихся фанатиков и приведя к молчанию пулеметы обороны, воины устремились вверх по склону хребта, спеша помочь солдатам дивизии Азарьева.

На северо-восточном склоне кровавое сражение продолжалось с переменным успехом, бакинцы и дербентцы никак не могли опрокинуть врага, прочно завязнув на середине склона хребта. Желая оказать помощь своим товарищам, в дело вступили пластуны. Они оставили захваченные позиции и высоко, подняв знамя 4 Кубанского полка, ринулись в атаку.