Люби в тишине - Аля Морейно

Без принуждения, по любви и взаимному согласию. Может, если бы я узнал о её беременности сразу, мы бы уже четыре года были женаты. Я бы оградил её от всех неприятностей…

Эти мысли выворачивают наизнанку. Как с ними жить? Как найти в себе силы снова посмотреть Оле в глаза?

Воспользовавшись моим замешательством, она соскальзывает с коленей.

- Я очень устала. Можно я немного посплю?

Почему она спрашивает? Думает, что я её к чему-то собираюсь принуждать? В её голове я – монстр? Дожили… Как теперь это разгребать?

- Да, ложись, конечно. Я пойду пройдусь…

Очень хочется устроиться рядом. Просто обнять, уткнуться лицом в её волосы. Просто лежать… вместе. Вместе! Но могу ли я теперь об этом мечтать? Могу ли я рассчитывать, что Оля сможет простить мне ту глупую выходку, так круто изменившую нашу жизнь?

Бесцельно брожу по улицам. Чувство вины выжигает всё внутри. Я не могу это принять. Себя не могу принять. Я – трус и предатель! Сам себе отвратителен. Я стыжусь себя…

Не понимаю, что делать дальше… Вспоминаю Марка и его метания. Теперь я знаю, что он чувствовал и как страдал.

Дождь усиливается. Запрокидываю лицо, подставляя его под прохладные капли. Но внутри всё упорно горит…

Устраиваюсь на лавке в парке. Вокруг ни души – из-за ливня даже собак не выгуливают. Не ощущаю холода. Вообще ничего не чувствую. Нужно вернуться к семье, смотреть Оле в глаза и что-то говорить. Но как найти в себе смелость для этого?

Сбились все ориентиры, разболтались внутренние блоки, организм не может нащупать равновесия. Я испортил Оле жизнь, я во всём виноват!

Люто паникую из-за того, что исправить ничего невозможно… Всё… всё разрушено…

Выводит меня из истерики телефонный звонок. Отвечать не хочу, но на экране высвечивается номер Петровского, и я не решаюсь малодушничать. Всё-таки он весь день занимается юридической бюрократией для меня.

- Валера, все формальности я закончил. Любопытный факт. Оказалось, что дактилоскопическая экспертиза липовая.

- Думаете, это мой отец всё подстроил? – задаю первый вопрос, который напрашивается, и сам ужасаюсь от этой мысли.

- Нет. Я бы знал, скорее всего. Да и к чему такие сложности? Уверен, что в суде наш вопрос легко решился бы вполне цивилизованно. Мы с Николаем только на днях обсуждали. Думаю, он даже не был в курсе, что Оля уехала из города.

Слова адвоката звучат успокаивающе. Не представляю, как пережил бы, если бы этот ужас моей семье устроил папа. Я всё ещё не могу смириться с тем, что он оказался волком в овечьей шкуре…

- В общем, они тут будут разбираться, а мы можем ехать.

- Окей, спасибо. Отдыхайте, завтра с утра выдвигаемся.

Кладу трубку и возвращаюсь в реальность. Я оставил своих девочек спящими в гостинице. Наверное, они уже проснулись. Нужно поесть, а потом успеть съездить на квартиру за Олиными вещами.

Поднимаюсь с лавки и тороплюсь в сторону выхода из парка. Одежда промокла насквозь, меня в таком виде даже в ресторан не пустят. Не доходя до отеля, натыкаюсь на спортивный магазин и по-быстрому выбираю для всей семьи одежду по погоде.

Открываю тихо двери номера. Мне навстречу выбегает заспанная Алиса.

- С-с-с, – смешно шипит и прикладывает пальчик ко рту, призывая не шуметь. – Какие красивые цветочки! – тянется носом понюхать.

Разуваюсь. Похоже, туфлям хана.

- Папа, ты целую лужу написал уже, – глубокомысленно заявляет дочка шёпотом, тыча пальчиком в пол. – Хозяйка увидит и заругает тебя.

Иду босиком в гостиную, оставляя за собой мокрые следы. Ставлю на диван пакет из магазина.

- Посмотри, что я принёс, – киваю на него дочери, а сам прохожу в спальню.

Беззвучно открыть дверь не удаётся. Оля вскакивает и встревожено рассматривает меня. А я будто язык проглотил. Подхожу ближе, протягиваю ей букет и не могу сказать ни слова. Нападает нервный паралич.

- Ты весь промок! – укоризненно выдаёт жена.

- Там дождь, – оправдываюсь шёпотом.

- Простудишься, – продолжает отчитывать как школьника.

Она обо мне беспокоится? Если бы ей было на меня плевать, то разве стала бы меня ругать? От этой мысли хочется улыбаться.

Глава 21

- Иди в душ грейся! – командует, забирая у меня букет.

- Оля, – беру за руку, это единственное, что могу себе сейчас позволить. – Пожалуйста, поверь мне. Клянусь! Я тебя очень люблю. Знаю, что своим малодушием и трусостью я наворотил дел. И понимаю, что просто попросить прощения у тебя – это ничтожно мало. Но я всё-таки прошу: прости меня, пожалуйста. Я никогда не думал о тебе так, как сказал тогда. Я очень дорожил тобой и сам не понимаю, как я это ляпнул. Я люблю тебя. Ты для меня – самая лучшая. Мне плевать на все условности и статусы. Я не стыжусь тебя, честно, я очень хочу, чтобы мы были настоящей семьёй. Чтобы ты меня тоже любила… Пожалуйста, поверь мне. И дай мне шанс сделать тебя счастливой. Вас с Алисой сделать счастливыми.

Уф… Высказался… Слова – это так мало, ими невозможно передать мои мысли и чувства. А их так много… Как убедить её поверить мне?

Мне до колик хочется её обнять. Но совесть не позволяет: я вплынь мокрый и холодный, а она – сухая и тёплая.

Оля молчит. И мне отчаянно нужно, чтобы было как в поговорке: “Молчание – знак согласия”. Но с ней это обычно не работает… Она часто просто молчит.

- Мама! Мама! Смотри! – в комнату врывается Алиса с розовым спортивным костюмом в руках. Девушка-консультант уверяла, что малышке понравится. – Идём! Идём! – дочка тянет Олю за руку в сторону гостиной.

Ретируюсь в душ, сбрасываю с себя мокрую одежду, провожу несколько минут под горячей водой и, закутавшись в халат, возвращаюсь к девочкам.

Они уже успели разобрать содержимое пакета и крутятся перед зеркалом в обновках. Радуюсь – с размерами угадал.

- Ну как?

- Супер, спасибо, – отвечает Оля. – Очень кстати. Я боялась, что мы замёрзнем. Сегодня так резко похолодало…

- Вот! – Алиса с восторженным личиком тычет пальцем во что-то блестящее на груди.

Подхватываю её на руки. Теперь у нас всё по-другому. Мы – семья. Это особое, ни с чем не сравнимое счастье.

- Принцесса, идём есть суп?

- Суп? – повторяет за мной. –