Выявление паразмата - Геннадий Карпов

Гулон обратился к Негону, который безвольно перенесся экзекуцию переодевания, размышлял: очередной ли бред вокруг или, может быть, явь.

– Негон, ты чув, что надо! Нам тоже по душе свои ребята и не нравятся железные и прочие паразматики. В общем, когда у тебя все шарики станут на место, считай, что у тебя есть пара надёжных приятелей.

Галон подошёл к кафедре и, наклонившись к старухе, зашептал ей на ухо:

– Доктор, мы обещали этому психу, что его посадят вместе с их главным, с Мзардом. Он, может, поэтому и вёл себя прилично. Можно это сделать?

– Можно, тот у нас уже два дня. Перебесился. А поначалу такой неугомонный был… Девочки, не стойте, уводите больного… Куда вы его?!… На осмотр ведите…

Девищи провели Негона через множество кабинетов, где его досконально изучили, обследовали, взяли все анализы и пробы, о каких можно и нельзя говорить в приличном обществе и каждый раз ему на лоб шлёпали соответствующую нестираемую этикетку. Должно быть, все вместе они выглядели красиво – этакое разноцветное созвездие во лбу. Одно плохо: это было утомительно и не всегда приятно. Постепенно равнодушие и фатализм, полонившие Негона, уходили – они отступали под напором раздражения, поднимавшегося в нём.

Очередной кабинет был весь белый, со слабым зелёным оттенком. Здесь всё было белым от пола до потолка, от кушетки до панелей компьютера, от стола до комбинезона и шапочки врача – симпатичной женщины средних лет. Было два ярких исключения: карие глаза и ярко накрашенные губы врачихи.

Врач посмотрела – нет, не на Негона – на его лоб. Взяла пластину с историей болезни и сунула в щель приёмного устройства больничного компьютера, взглянула на дисплей и уж потом на Негона, причём осуждающе.

– По всем анализам, осмотрам и характеристикам вы здоровы, больной. Всё в пределах нормы.

Помолчала, визуально изучая Негона, потом пожаловалась:

– Психиатрия наука сложная, тонкая. В сущности, при всей нашей оснащённости мы недалеко ушли от пещерных шаманов. Всё на интуиции. Вот и сейчас, гляжу я на вас – вроде нормальный, а чувствую – сумасшедший.

Младший медперсонал загоготал.

– Перейдём к собеседованию, – подытожила прелюдию врачиха. – Что вы делали, больной, в командирское время в ночь с седьмого на восьмое двадцать первой декады?

– Во-первых, я не больной…

– Ладно, возможно больной, Негон, ценз девять, чем вы занимались в ночь с седьмого на восьмое?

– Во-вторых, я уже не Негон, ценз девять, и в-третьих – не хочу об этом говорить.

– Я врач – мне всё можно говорить! Так кто же вы, если вы не вы?

– Я Негон, ценз семь.

– Странно, я ожидала, что передо мной, минимум, фельдмаршал, ценз двадцать или выше, или какая-нибудь историческая личность, в крайнем случае его прямой потомок. У вас, Негон, ценз семь, комплекс самоуничижения, – подвела первый итог врачиха, – правда, в слабой форме. Неплохо. Но не страдаете ли вы забывчивостью? Вы не забыли мой основной вопрос, возможно больной?

– Я не знаю точно, что я делал с вечера седьмого по утро второго, двадцать второй декады. Кажется, галлюцинировал.

– Х-хм… Ну, что ж, расскажите о своих галлюцинациях, может это будет интересно.

Негону, которому врачиха разонравилась, разговор стал неприятен. Он почти не сомневался, что и сейчас галлюцинирует, и ему не нравилось, что в этой галлюцинации над ним насмехаются. Это ему не нравилось и в жизни, а уж в собственных галлюцинациях он тем более не собирался этого терпеть. И что за дичь – в одном бреду пересказывать другой! Полный идиотизм!

– Не помню.

– Лжеамнезия, – резюмировала врачиха, – но с памятью, что галлюцинировал. Больной, вы на пути к выздоровлению. По глазам вижу, что кое-что из того, что было в действительности, вы помните. Так?

Негон промолчал и отвёл глаза. Одна из санитарш тычком встряхнула его.

– Больной! Смотрите мне в глаза! В глаза, в глаза! Вспоминайте!! – Начала гипнотизировать его врачиха, вытянув в его направлении шею и широко раскрыв глаза. – Ночь! С седьмого на восьмое! Вы не дома! Вы и ещё кто-то! Их много! Вы пьёте! Молча! По очереди!.. Э-э-ли-и-кси-и-р…

Ещё один тычок санитарши.

– Ну, помню, – сознался Негон, только чтобы отвязались. – Пил. Но только с Граром. Остальные пили без меня. И не молча – мы беседовали. И не по очереди, а вместе. Может и «Эликсир» пили – не помню, помню точно, что пил мускат «Чёрный бархат», а потом ещё светлый мускат, потом сладкое пенистое «Дель Като»… Грар водку пил, чем запивал, не помню – много чего было…

– Интересно, интересно… своеобразное переосмысливание событий. Ложная память… Да, вы фантазёр, больной. Фантаст, мечтатель… Кое-что проверим.

Дисплей компа выдал нечто приятное для врачихи, и впервые выражение скуки на её лице сменила улыбка.

– Есть такой, – она ободряюще улыбнулась своему пациенту, – Грар, ценз одиннадцать. У нас. Поступил, как и ты, сегодня. Кроме обычных заболеваний, вроде мании преследования, сексуальной неудовлетворённости и вороха болезненных комплексов, он ещё подцепил ОРЗ, общее переохлаждение, и вдобавок ещё потёртости на руках и коленях. Д-да! Первый случай на моей памяти, такой яркой, сильно выраженной естествуальности! Действительно, что может быть естественней, чем выбраться на природу и в чем мать родила носиться на четвереньках, завывая на луны!? И какая сила духа и здоровья! Так далеко убежать, да ещё на четвереньках!

Негон встрепенулся: «Неужели?!». Волна надежды пробежала по нему, он весь обратился в слух.

– И вот ведь загадка: как он сумел выбраться наружу без разрешения? Да ещё в таком виде?! Человеку в здравом рассудке это не под силу! И ведь, как всегда, псих, внятно ничего не расскажет – понесёт какую-нибудь ахинею… Как здесь новое слово в науке сказать?!.. И… Э-эх… – горестно простонала врачиха. – Псих! Что с него взять? Только анализы…

Врачиха без интереса взглянула на Негона – случай с Граром был много интереснее.

– Это я его послал! – не выдержав, сообщил Негон.

– Да-а?! – почему-то сильно обрадовалась врачиха, казалось скука и не ночевала недавно на её лице.

– Я его послал к чертям собачьим, когда он заманьячил и полез на Ири. Я его телепортировал.

– Что, что-о?.. А-а… Правильно, не стесняйся, только постарайся говорить по-простому, по-народному, без ваших внутриклубных терминов. Говори всё – мне можно. Кое-что я уже слышала… А вот тело-портил-ловал?.. Кто?.. что?.. ка-ак?

– Те-ле-пор-ти-ро-вал, – уточнил по слогам Негон, решив не обращать внимания и не раздражаться на то, что его не совсем правильно понимают. – Телепортация, это мгновенное перемещение тела или нескольких тел в пространстве силой воли и мысли.

– Какие тела? Чьи тела? – явно запутавшись, никак не могла понять врачиха. – Тебя спрашивают, что ты сделал с Граром?

– Любые тела – своё, ваше, их, – Негон указал на обоих санитарш, сидевших по бокам. – А Грара я телепортировал за пределы Город-дома.

Врачиха некоторое время молчала, что-то продумывая.

– Да, да… Всё то же самое… Я всегда была уверенна: помешанных без этой мании не бывает. Скрытой или явной… Значит, ты у нас, как все – не простой. Ты, особенный – ты телепортируешь. Да? Как же ты это делаешь? Чем? Покажи, не стесняйся?

Негон встал. Санитарши тоже встали, на всякий случай, придерживая его за руки.

– Зажмуриваю глаза. Потом сильно желаю, просто бешенно, по сумасшедшему хочу и представляю, что телепортировал.

Он открыл глаза. На лице врачихи было выражение, что она увидела и дальше ждёт продолжения чего-то невероятного: широко распахнуты глаза и рот. Наконец, наверное осознав, что ждать больше нечего, она закрыла рот и отвела взгляд, ставший разочарованным.

– Хватит. Я устала. Вас много – я одна. Следующий сеанс психотерапии проведём завтра. Или послезавтра, когда отдохну. Тогда же определим окончательный диагноз и схему лечения. – Она махнула рукой. – Телепортируйте его в палату.

Санитарши отпустили руки пациента и, вопрошающе уставившись на врачиху, буквально нависли над ней. В глазах был надежа…

– Идите, идите! – строго приказала врачиха, младшему медперсоналу, не понявшему её. – Ведите его в палату, какую ему предписано.

Санитарши бережно подхватили и повели Негона, но уже как-то не так, как вели до сих пор. Как-то нежнее и неувереннее что ли. Пару раз им приходилось спускаться по ступенькам, так богатырши на руках сносили Негона вниз. Уже у палаты, перед тем, как пропустить Негона в распахнутую дверь, одна из богатырш решилась и просительно, робко спросила:

– Ты нас потом по-телу-портилуешь?

Изумлённый Негон не сразу нашёл ответ:

– Потом – обязательно.

Глава шестая

Палата была двухместная – две кровати. И в ней никого не было. Не успел Негон осмыслить сей факт, как сзади на него навалился кто-то тяжёлый и, рыкнув, начал душить. Машинально, не думая, Негон схватил душителя за уши, нагнулся и, подбросив того спиной, перекинул через себя. С душераздирающим рёвом псих перелетел через голову и смачно хлопнулся об пол, на мгновение захлебнувшись и замолчав.