Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ] - Самурай Врангель

Цель приближалась со скоростью ЗМ

В командной рубке авианосца играли в карты. Капитан выигрывал. Старпом проигрывал. Был поздний вечер, Средиземноморье, жара и прохладное пиво.

— Ты слышал? — спросил капитан у старпома. — Милошевич умер не сам.

— Слышал, — пробурчал старпом, следя за картами. Добавил:

— Если бы он не умер, то умерла бы Генеральный прокурор Гааги. Пришлось выбирать.

— Мда. Выбрали. А ну-ка — валетик черви!

— Дама.

— Ещё валетик!

— Ещё дама.

— А ещё валетик!

— А ещё дама.

— Чёрт, как я её пропустил. Бито. — Капитан стал перебирать карты. Старпом тоже.

— Как ты думаешь. Надолго мы здесь? — спросил капитан у старпома.

— Тебе бы лучше знать, — ответил тот.

— Да ничего не знаю. Знаю только одно — русские должны принести нам мирительную грамоту.

— Нам?

— Ну, не нам лично, а в овал доставить.

— Принесут. Не впервой.

— После АПЕК, остались одни русские. Они долго не продержаться.

— Да они и не будут держаться. Русских нет. Нету русских.

— Русские не идут. Русские ползут. Но не на окопы, а за водкой и долларами.

— Да. А у меня дед русский, — сказал капитан.

— Окажи ему гуманитарную помощь.

— Он уже умер.

— Царство ему небесное.

Помолчали, следя за игрой.

— Они подписали договор о ликвидации стратегических вооружений. И теперь мы этих котят будем ещё поить просроченным молоком, — сказал старпом.

— Слушай, «Морские охотники» тоже попали под договор? — уточняюще спросил капитан.

— Конечно. Это наша главная проблема. От русской РТ уйти нельзя.

— Мда. Купились таки на «Сникерсы». Мой покойный дед боялся этого. Не дожил. Ну и хорошо.

— Говорят, СС-19 будут переделывать на «Дженерал электрик» под космические грузовики.

— А почему «Дженерал электрик»?

— Ну, наверное, тендер выиграли.

— Главные военные базы США в России будут расположены в Брянске, Туле и Орле. И Биробиджане, — сказал капитан.

— А на черта в Биробиджане?

— Это русский Тель-Авив. Из овала виднее, где быть базам.

— Мда. Мда-да-да… Как только в России прошел слух об отмене президентства, наши с Уолл-Стрит не могут и минуты усидеть. Всё делят, делят, делят…

— Мда. Король!

— Туз.

— Король!

— Туз.

— Король!!!

— Туз.

— Тьфу. Я потом посчитаю карты. Что-то много тузов. — Капитан подозрительно посмотрел на старпома.

— А нафига мы здесь стоим? — спросил старпом. — Турцию охраняем?

— Крым. Украина боится, что с Крымом что-то случится. А Украина почти член НАТО.

— Да хохлы всегда чего-то бояться. То сало не свежее, то кобыла не беременная.

— А ты что, хохол?

— Дед хохол.

— А то я думаю, откуда ты о сале знаешь.

— Да знаю… Нна! Шестёрки.

— Семь… Десять…

— Бито. Я вот только не понимаю, чего кругом такая тишина. Ударный авианосец приближается к берегам России, а тишина, как в бане после стриптиза. Ни лодочки, ни самолётика…

— Боятся, — ответил капитан. — После поражения в Ливане Россия морально сдохла. Теперь будут год премьер-министра выбирать демократическим путём. А волки с Уолл-Стрит, тем временем, медведя на тысячу кусков разделят. Премьеру и работы не будет.

— Так они собираются предложить России войти ассоциированным штатом в состав Мексики. Им же проще будет, и нам сподручнее управлять Москвой прямо через Мехико.

— Ты угадал, этот вопрос сейчас, в данный момент, в Кремле, скорее всего, и оговаривают.

— Блин, теперь будет столько мексиканцев! На черта это идиотское решение!

— Зато почти не будет русских. Лучше мексиканцы, чем медведи без башни и намордника.

— О тож… Туз!

Запищал зуммер срочного вызова. Капитан взял трубку.

— Что? Если это ошибка, конец вашей карьере! Все системы к бою!!! Все системы, фак-ю…

Две болванки тяжелых противокарабельных ракет, пущенных с ТУ-22МЗ, со скоростью полтора километра в секунду ударили ниже ватерлинии авианосца, и возле берегов Крыма поднялся гриб взрыва, сдетонировав гигантскую волну, которая через десять минут обрушилась на побережье Турции.

Бэкфаер делал разворот. Командир крымской приводной станции подтвердил:

— Цель поражена. F-117 идут в вашу сторону.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся пилот Василий. — В Мексику захотели приписать. А может сразу в Гуантанамо?

55.

В Москве, в кабинетных дебрях, разговаривали мужчина и женщина.

Он прошелся вдоль комнаты и закончил:

— И не столь важно, что ты думаешь на самом деле.

— Я не могу врать. У меня это никогда не получалось.

— Это не обман. Это самозащита. Самозащита без оружия до того момента, пока не придется применить оружие. И давай без лукавства.

— Какое ещё оружие? Что ты говоришь?

— Господи, да не пистолеты и пулемёты. Наше оружие, вернее ваше, это секс. Теперь доступно? Она закурила сигарету и прищурено посмотрела на наставника. Спросила:

— Послушай, а ты не гомосексуалист?

— Почему тебя это интересует?

— Ну… Как тебе сказать… Ты ни разу не попытался меня трахнуть… И…

— Ну, и что за «И…»?

— Я недавно прочла Климова, а потом, по его совету, Рида. В своих попытках захватить власть, ты мне напоминаешь педика. Ты не сторонник идей иудаизма?

— Что ты мелешь, Кристина? Какой я голубой? И при чем здесь иудаизм?

— Ни разу не видела тебя с женщиной в смысле общения как мужчина.

— Мне что, попытаться совратить тебя?

— А ты сможешь? Что-то не верится.

— После таких слов — естественно. Ты делаешь напряг, пакуешь отношения в слова. Не читай больше Рида и Климова. Там сплошное враньё.

— А мне так не показалось. Особенно, что касается идей Сети управления. Может, ты из этой сети? Впрочем, ты сам можешь этого не знать.

— Не говори больше такие глупости. Ты, наверное, сегодня не в духе, но не думай, что тебе можно болтать что вздумается. Это, дорогая…

— Хм… Дорогая?…

— … совсем не так, далеко не так, я бы даже…

— … С каких пор у нас такие милые отношения? Дорогая! Я не…

— … сказал, что тебе хочется поиздеваться и не выполнять…

— … знаю, с чего ты решил, что меня можно совратить…

— … то задание, которое ты получила…

— … всего лишь применив тупые…

— … только что.

— … слова.

Помолчали. Он закурил сигару. Назойливо запищал комар, влетевший в окно. Кристина смотрела на собеседника бесстрастным взглядом женщины, давно использующей положение и форму своего тела в своих интересах. Он спросил её, недоуменно подняв брови:

— Ты считаешь, что у меня иудейские взгляды?

— Я не знаю, что такое иудейские взгляды. Я знаю, что иудеи и евреи, совершенно разные определения народов. Ты не еврей, но, судя по психоанализу Климова и умозаключениям Рида, в тебе горит пламя разрушения. Это словами Климова.

— Что ты мелешь?

— И согласно логике Климова, ты должен быть педерастом или душевнобольным.

— Господи… Тебе нужно подсесть на прозак или каннабидиол. Последний, говорят, очень помогает при неврозах.

— Значит, ты согласен, что отправляешь на операцию прикрытия неврастеничку?

Он швырнул недокуренную сигару в пепельницу и негромко, с железом в голосе, проговорил:

— Ты не неврастеничка. Ты кобыла, которая испугалась работы и начинает гнать дуру, ссылаясь на недоумков, которых отыскала в каком-то подвале и которых прочла по совету такого же дебила. Кто тебе дал Рида и Климова? Ты никогда ничего не читала, кроме журналов мод и инструкций по секс-обольщению представителей обоих полов.

— А чего ты так волнуешься?

— Я? С чего ты взяла?

— Да чего-то показалось. Мне никто не советовал читать Рида и Климова. Вот здесь есть ссылка на обоих. — Она вытащила из сумки тетрадь и показала её собеседнику. Оглавление гласило: «Инструкции и наставления агенту прикрытия. Краткий обзор конфронтальных ситуаций и возможный выход из них». Добавила: — Здесь, правда, их имен нет. Но эти инструкции один к одному сходятся с инструкциями Ордена Иллюминатов. Ордена, который очень тщательно изучил и Рид и Климов. Ты забыл, кстати, какое я получила образование.

— Хорошо, давай закроем эту тему. С чего нам она? Откуда вообще эта тематика вползла в наш разговор? Она не дает нам общаться, тебе не кажется?

— Не педик, так не педик. Мне то что, я просто спросила. А ты не стесняйся таких вопросов. Можешь и меня спросить, не лесбиянка ли я.

— Ты трахалась с женщинами?

— Трахалась, но я не лесбиянка. Я спала с объектами по причине проводимой операции. И ты это, конечно, знаешь. А ты спал с мужчинами ради дела?

— Я не собираюсь отвечать на маразматичные вопросы.

— У меня маразм? А не рановато в двадцать девять? Значит, не хочешь отвечать…