Аристократ из другого мира - Алексей Владимирович Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И останется только дождаться того момента, когда кто-то наверху решит, что Джиро уже достаточно пожил и опустит рубильник, выключающий биение сердца. Но до того времени надо ещё дожить. А жить уже так надоело. Скучно было до невозможности…
Под ногами плавали тупорылые карпы. Лунный свет иногда отражался в бликах на воде пруда. Издали раздавался белый шум, там жил город. Там молодые и неопытные японцы старались добиться признания, старались вырасти и стать хотя бы отдаленно похожими на Джиро.
Старик усмехнулся. Да любой из них с радостью поменяет свою молодость на богатство Цутия. Вот только если бы это было возможно…
Сейчас Джиро покормит карпов, забросит последнюю порцию и поднимется. Пойдет в шикарный особняк, где две знойные юдзё уже согрели своими телами постель для старика. Он ляжет и почувствует их ладошки на коже. Они будут стараться изображать страсть, чуть постанывать. И так продлится до тех пор, пока он не шикнет на девок, чтобы те оставили свои тупые потуги. А утром проснется и…
И всё начнется по новой.
Карпы проплыли мимо сидящего Цутия. Они двигались плавно, грациозно, неспешно шевеля плавниками. Старик взял горсть подготовленной мелко порезанной травы и бросил широким жестом в пруд. Карпы кинулись к расходящимся на поверхности пруда кругам, чувствуя угощение.
— Вы такие же, как люди, — произнес с горечью старик. — Кинь вам подачку и вы рады. А что будет потом — даже не задумываетесь. Плывете и плывете себе до тех пор, пока не подниметесь пузом вверх. И что от вас останется? Даже воспоминания не будет.
Безмолвные слушатели быстро умяли остатки угощения и расплылись в разные стороны.
— А как нет подачки, так и уплываете от своего хозяина. Точно как люди…
Старик закряхтел и собрался было подняться, когда упавший в воду кирпич поднял тучу брызг, окатившую его с головы до ног.
— Что за херня? Кто посмел?
Цутия протер глаза уже после того, как издал возмущенный возглас. На другой стороне прудика стоял…
Да нет! Не может этого быть!
На другой стороне прудика стоял его давний противник по политической борьбе Шин Яно. Тот самый Шин, чье тело было обнаружено спустя три недели после пропажи в Токийском заливе. Тело было обезображено, отрублены руки, ноги. Его как будто пытали перед смертью. Тогда ещё пытались связать это убийство с Цутия, но попытки быстро прекратились. Якудза знали, как затыкать открывшиеся сильно рты. И якудза благоволили к тем политикам, которые продвигали их интересы в парламенте.
— Кто ты? — спросил Джиро Цутия.
— Всего лишь человек, который шарахнул кирпичом в воду, — усмехнулся Шин Яно. — Видишь, вода похожа на человеческую ярость — когда её много, она может захлестнуть кого угодно. Достаточно лишь бросить небольшой кусочек глины… А те, кому ты кидал подачки, уже уплыли подальше, спасая свои никчемные жизни.
— Что за бред ты несешь? Как ты пробрался через мою охрану? Где мои бойцы? — повысил голос Джиро Цутия.
— Они устали охранять дерьмового человека и отправились спать. Не волнуйся за них — они вскоре проснутся и будут жить дальше, как ни в чем не бывало. Лучше вспомни какие-нибудь молитвы. Вдруг они пригодятся в мире Оивы…
Шин улыбнулся и на сумеречный свет вышли почерневшие зубы, между которыми виднелись белесые тельца червяков.
— Что? Что ты хочешь сказать? — Джиро почувствовал, что внизу живота потеплело, а потом это тепло полилось по ляжкам.
— Да то и говорю, что ещё немного и тебе придет кирдык, — пожал плечами Шин. — Сейчас я переберусь к тебе и тогда поболтаем по душам.
Переберусь? Их разделяло не меньше пяти метров. Чтобы обойти прудик и ступить на пол беседки надо было пройти тридцать метров. За это время вполне можно было быстро отступить к дому, спрятаться за стальной дверью и накинуть тяжелый засов. А потом вызвать полицию, якудзу, слуг…
Стоило Джиро приподняться, как в воздухе раздался шелест, какой появляется от звука летящего голубя. Тут же рядом легко пристукнули каблуки, а на плечо Джиро опустилась рука, а после женский голос произнес:
— Не, вставать не стоит. Я и сам собираюсь сейчас присесть.
Что? Женский голос и слово «сам»?
Джиро поднял голову и уставился в лицо молодой красотки, которая как-то воспротивилась небольшому сексуальному извращению молодого политика Цутия. Воспротивилась и попыталась убежать. За своё самовольство она поплатилась жизнью. Потому что нельзя быть на свете самовольной такой…
Лицо девушки пересекал большой рубец, оставшийся от удара катаной. При жизни она была красоткой, а вот при смерти…
— Ты? Как же ты…
— А ты что думал, Джиро Цутия? — бывшая красотка плавно опустилась на колени, расправила складки на окровавленном кимоно и дружески приобняла вздрогнувшего старика. — Думал, что натворил дел, подкупил кого надо, подмазал кого нужно и всё? Можно встретить спокойную старость? Убивал, насиловал, грабил, а теперь встретил пенсию и кайфуешь? Вот ты знаешь, что на каждую хитрую жопу найдется свой хрен с неправильной резбой?
— Я не… не понимаю, ка-какой резьбой? — икнул Джиро.
Он уже успел заметить, что на другом берегу не было его бывшего противника Шина. А эта? Откуда она взялась? Неужели сегодня ночь гостей из другого мира?
— Не, я всё понимаю, — продолжала мертвая красотка почти ласково. — Вот ты хотел вкусно есть и сладко спать. Но ведь это можно было делать и без того, чтобы убивать тех, кто перешел тебе дорогу! Нет, сам ты почти никого не убил. Всё-таки ты депутат и всё такое… Но! По твоей наводке крошили почем зря тех, кто был неугоден. И что это? Нормальная жизнь?
— Я… Я не виноват, — пролепетал Джиро Цутия.
— Так никто не виноват, — пошлепала его по лысой голове холодная ладонь. — А меньше всего виноваты те, кто был не согласен с тобой. Вот в чем были виноваты Коичи и Хидео Хугити? Да только в том, что их дом находился на территории, которая приглянулась якудза для торгового центра. И что? В этом вся их вина?
— Им выдали цену за их халупу, — буркнул Джиро.
— И этого хватило только на домишко на окраине? Да этот домик разлетелся при первом же слабеньком землетрясении. И знаешь, как они умерли после этого?
— Я сделал всё, что от меня зависело, — пытался оправдаться Джиро.
Он отвернулся, чтобы не смотреть в это разбитое ударом катаны лицо. Отвернулся прочь, потому что на глазах почему-то появились слезы.
— Что ты сделал?
