Возвращенная к жизни - Фредерика Грэхем

— Не будь по отношению к себе слишком суров. В конце концов, вытащив ее из госпиталя, ты спас ей жизнь. Иначе это превратилось бы для них в игру в кошки-мышки, и рано или поздно его попытка удалась.

— Ублюдок! — Джис кипел от негодования.

— Успокойся, Джис. Он умер. Пусть теперь горит в аду.

12

— Как приятно наконец оказаться дома, — робко попыталась начать разговор Мари. Бертон казался спокойным, но по дороге из участка они не проронили ни слова.

— Да. — На Джизуса ее слова произвели странное впечатление. «Дома». Где же был на самом деле дом Натали Рэйми? — Приготовить тебе что-нибудь поесть? Кажется, у нас есть сыр. Я могу сделать тебе…

— Джис! — Девушка тронула его за руку. — Мне нужно кое-что знать.

Он молча ждал вопроса.

— Что-нибудь изменилось после того, как ты узнал все, что случилось со мной? Некоторые подробности отвратительны. — Она внимательно изучала носок своего ботинка.

— Изменилось для меня? — Он крепко взял ее за плечи. — Конечно изменилось. Я яснее, чем когда-либо, понял, как ты дорога мне и как призрачна наша жизнь. — Касаясь губами ее волос, Джис прошептал: — Это просто чудо Господне, что ты жива.

Они поцеловались, но он не старался продлить поцелуй.

— Пойду приготовлю бутерброды, — заторопился он.

Мари снова положила руку на его ладонь.

— Тогда в чем же дело? Почему ты спешишь уйти? Если это не касается того, что со мной случилось, то что же все-таки происходит?

— Давай поедим сначала, а потом поговорим.

Ее глаза заполыхали гневом.

— Нет! Скажи сейчас. Я не хочу, чтобы со мной обращались как с младенцем. Что же не так? — Она прошла за Джисом на кухню и решительно остановилась рядом с ним.

— Я не хочу теперь обсуждать это, дорогая. Тебе предстоит встреча с отцом. Давай все споры оставим на потом.

— Нет. Говори сейчас!

— Ты привыкла всегда получать то, чего тебе только захочется?

Она собиралась было привести кучу аргументов, почему им нужно выяснить отношения именно сейчас, но, ошеломленная его словами, остановилась, даже не начав разговора.

— Как ты сказал?

— Признайся, что ты привыкла всегда получать все немедленно? Ты требуешь раболепного подчинения? А я не собираюсь этого делать.

— Конечно нет. Потому что ты упрямый человек, который делает только то, чего желает. Когда поженимся, придется много потрудиться, чтобы заставлять тебя выслушивать мое мнение. — Девушку удивило выражение боли, промелькнувшее на его лице. Внезапно догадка пронзила ее. — Или ты не собираешься жениться на мне?

— Сейчас совсем неподходящее время для разговора о свадьбе.

Она растерялась.

— Ты больше не хочешь меня? — тихо спросила Мари.

Джис закрыл глаза, чтобы не видеть опечаленного лица.

— Только ненормальный может не желать этого, дорогая. Но я не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что счастье поджидает меня за углом. — Он почувствовал руки на своих плечах.

— Я люблю тебя.

От него потребовалось огромное усилие, чтобы открыть глаза и ответить ей.

— Ты любишь то, чем я был для тебя до сих пор. Но то, что я смогу дать тебе теперь, может оказаться совсем ненужным. Рядом с тобой должен быть человек, который будет соответствовать твоему образу жизни. А я никогда не смогу стать другим. Моя жизнь совсем не такая, как твоя.

— Понятно. — Мари убрала руки. — Опять встал вопрос о доверии, не так ли? — Она негромко рассмеялась, и звук ее смеха печально рассыпался по комнате. — Забавно, не так ли? Когда ты думал, что я проститутка, ты готов был смириться с этим. Однако ты не можешь простить мне моего знатного происхождения. Богатство отца заслонило меня от тебя, и ты не знаешь, как со мною быть. — Она сделала шаг назад.

— Все не так просто.

— А я думаю, все очень просто.

Бертон покачал головой:

— Нельзя пережить то, что ты пережила за последние месяцы, не испытав страшного потрясения. Необходимо определиться, разобраться в себе. Ты должна точно знать, чего же ты хочешь.

— А ты этого не знаешь, да? — Мари отступила еще на шаг. — Уж ты-то должен был бы знать. Ты единственный человек, который меня понимал. С самого начала.

— Дорогая…

Она подняла голову, глаза ее были полны слез.

— Ты не можешь простить мне, что я из богатой семьи. Хорошо, есть вещи, которых я тоже не могу простить. Например, я не могла простить, когда меня обвиняли в том, в чем я не была виновата. Я не хочу второй раз пережить то же самое. Никогда. Я не маленькая эгоистичная девчонка, как ты считаешь. Я та, которую ты всегда знал. Не больше и не меньше. — Мари обошла его, желая выйти из комнаты.

— Ты куда?

— К себе, собирать вещи. Не волнуйся, я не уйду, не простившись. Когда избавлю тебя от своего присутствия, то поставлю в известность об этом. — Боль, которую она испытывала, лишила ее дара речи.

— Ты не можешь уйти отсюда так просто. Тебе нужно время, чтобы все обдумать, — мягко сказал Бертон.

Мари остановилась в дверях и обернулась.

— Нет, это тебе нужно время. А мне нужен ты. И это то, чего ты не желаешь.

Найджел Рэйми был грузным мужчиной среднего возраста. Его каштановые волосы, теперь основательно поседевшие, были когда-то такими же, как у Мари, а голубые глаза оставались такими же яркими, как у нее. Он прибыл незадолго до полуночи в сопровождении высокого темноволосого человека, одетого в безупречный дорогой костюм, и одного из тех агентов ФБР, которые присутствовали при рассказе девушки.

— Где моя дочь?

Джизус сразу понял, почему мистер Рэйми имел в этом мире все, что хотел. Сила и власть, словно мантия, лежали на его плечах.

— Она в соседней комнате. Проходите. Я скажу ей, что вы уже здесь. — Бертон отступил в сторону, и трое посетителей прошли в квартиру.

Час назад Джизус заглядывал в ее комнату. Мари спала. Ее лицо было мокрым от слез. Сердце Джиса разрывалось на части. Не важно, что он говорил ей, но он не мог пережить разлуки с ней. Ему нетерпелось взять ее на руки и утереть слезы. Он хотел сказать ей, что верит в их счастье, что верит в глубину их чувств. Джис желал сказать ей, что деньги ее отца не имеют никакого значения, что разница в их происхождении тоже не имеет ни малейшего значения, что помолвку с женихом можно расторгнуть. Вместо этого он молча стоял у ее кровати, а его слова умерли, так и не родившись.

Теперь он снова стоял у ее кровати.

— Мари!

— Джис? — Она потянулась и на секунду ее лицо озарилось улыбкой. Потом она вспомнила, что произошло, и улыбка угасла: — Что случилось?