Сломанные куклы - Джеймс Кэрол

– Дайте секунду, и я скажу еще кое-то, – сказала Сумати. Она кликнула, набила что-то на клавиатуре, и фото стало меняться. Все стало более четким, цвета – более ясными. Наконец она кликнула мышью и сказала:

– Вот, у него темно-русые волосы.

Четвертая фотография просто злила! На ней был запечатлен уезжающий от камеры «порше», вид сзади. То, что Стивенс приложил эту фотографию к папке, означало, что машина принадлежит преступнику. Она была похожа на красную, но точно так же могла бы быть темно-красной, или темно-зеленой, или любого другого темного цвета. Но это определенно был «порше». У «порше» двигатель находится в багажнике, поэтому у машин этой марки очень узнаваемая форма кузова. Новость была хорошая, потому что она подтверждала информацию со штрафной квитанции.

– Я могу приблизить номера, – сказала Сумати.

– Не надо, мы уже пробили их, и номер фальшивый, – ответила Темплтон. – А ты можешь что-то сделать с фотографией, чтобы мы увидели, какого цвета машина?

– Не вопрос, – Сумати запустила программу улучшения изображения. Она кликнула мышкой, использовала увеличение, и через тридцать секунд у нас был ответ.

– Машина черная, – сказала она.

Тут к нам присоединился Алекс и подал мне распечатки.

– Классные шины, – сказал он.

– Мне нужно знать, какая эта модель и год выпуска, – сказал я ему. – И список владельцев таких машин, проживающих на северном берегу Темзы.

Тут я подумал о Сент-Олбансе. Все-таки он был вне нашей зоны.

– Давай увеличим зону поиска, добавим пятнадцать километров с внешней стороны шоссе М25.

– Не вопрос, – Алекс отъехал на свою часть комнаты и принялся за работу.

На первой распечатке была расшифровка переписки Рэйчел Моррис с преступником. Судя по дате, она произошла три недели назад. Рэйчел вела ее с рабочего компьютера. Шпионская программа Стивенса фиксировала только вводимый текст, поэтому мы могли видеть только текст, который набирала Рэйчел. Я мог заполнить отсутствующие реплики, но мои слова не принадлежали преступнику и не могли характеризовать его. Я прочел все страницы, что заняло менее минуты.

– Что мы имеем? – спросила Темплтон.

– Он молодец, – сказал я. – Сделал так, что Рэйчел Моррис делилась с ним самыми интимными деталями, которые она вряд ли рассказывает даже лучшей подруге. Он хорошо знал, на какие кнопочки нажать, когда продолжить расспрашивать, а когда замолчать. Он не торопился и действовал очень осторожно. Встречу он организовал, дождавшись нужного момента. Ему можно мастер-класс давать по обхаживанию девушек. В первый раз бар «Охотник» был упомянут за два дня до того, как он ее похитил. Место явно было проверено им заранее, чтобы все прошло без сюрпризов. Наверняка он приходил в бар. Если бы у нас была фотография его лица, мы могли бы сопоставить ее с изображением камеры видеонаблюдения и узнать, когда он приходил. Это было совсем недавно, так что кто-нибудь из бара вполне мог бы вспомнить его. Но фотографии у нас нет, так что и говорить не о чем.

– Ему повезло, Уинтер. Признай.

– Дело не в удаче. Он очень осторожный, хорошо организованный и дотошный. Каждое его действие убивает двух зайцев. Он хочет продолжать свою игру, и он не хочет, чтобы его поймали.

– Что-то еще?

– Да, задача для Сумати.

Компьютерный гений навострила уши и повернулась ко мне.

– Они познакомились на сайте cheatinghusband.com. Подобные сайты обычно хранят протоколы переписки пользователей. Проверьте, есть ли протоколы разговоров Рэйчел и маньяка, и, если есть, мне очень нужно увидеть его реплики.

– Как же не повезло! Если бы Стивенсу удалось сделать снимок спереди, Джек и его подружка были бы за решеткой уже к завтрашнему утру.

– Может, связаться со Стивенсом и попросить описать этого человека? – предложила Сумати.

– Хочешь съездить к нему? – спросил я Темплтон.

– Думаю, он даже не видел его лица, ведь он все время шел за ними, – предположила Темплтон. – Сначала он следовал за Рэйчел, когда она вышла из бара, и в какой-то момент между ними появился Джек, но Стивенс опять оказался у него за спиной и, получается, лица его не видел.

– И даже если бы он видел лицо, все равно нам бы это не помогло, – добавил я. – Свидетельствам очевидцев доверять невозможно. Попроси десяток людей описать какого-нибудь мужчину, и окажется, что он одновременно низкий и высокий, белый и черный, толстый и худой со светлыми волосами, которые могут быть и черными, и русыми, и даже седыми. Да что говорить, половина вообще скажет, что это была женщина, а не мужчина.

– Это было глупое предложение с моей стороны, – заметила Сумати.

– Нет, не глупое. На данном этапе глупых предложений быть не может.

– Оптимизм намекает на то, что мы продвинулись.

– Не так уж и сильно, – я повернулся к Сумати и Алексу. – Как только у вас, ребята, что-то появится – хоть что-нибудь, сразу звоните мне. И неважно, какое это будет время суток.

– Без проблем, – сказали они почти в унисон, уже затерявшись в киберпространстве и не отрываясь от экранов.

Мы вышли из комнаты и поднялись на лифте на четвертый этаж. У меня зазвонил телефон, и на экране высветилось имя Хэтчера.

– Какие новости, Хэтчер?

– Ты был прав насчет первой жертвы. С судмедэкспертами мы никакого результата не добились, так что я попросил раскопать все нераскрытые убийства, произошедшие за последние два года. Одно дело выделялось. Чарльз Бреннер, семнадцатилетний мальчик по вызову, работал в районе Кингс-Кросс. Он был похищен полтора года назад и убит молотком. Убийца явно без башни, весь череп и лицо были разбиты в бесформенную массу.

– И это преступление выделяется, потому что больше на теле никаких повреждений не было. По крайней мере, тех, которые могли бы быть связаны с убийством.

– Как ты это узнал?

– За это ты мне и платишь большие деньги, – сказал я. – Дай догадаюсь. Из-за рода его деятельности его смерть квалифицировали как случай сексуального насилия. Ведь наверняка было множество подтверждений того, что он подвергался сексуальным домогательствам. Полиция выполнила все формальности, но очень глубоко не копала. Труп был, более-менее достоверная версия убийства была. У Бреннера не было никого, кто заставил бы полицию искать убийцу. Если бы был, то парень не занимался бы проституцией. А где нашли тело?

– В Баркинге.

– Это северный берег Темзы?

– Да. Не знаю, нашего ли маньяка рук это дело, но вроде бы все сходится.

– Это он, Хэтчер. Все сходится по месту и времени. Что есть еще?

– А кто говорит, что есть что-то еще?

– Потому что ты улыбаешься, я слышу.

– Черт тебя побери, Уинтер.

– Ты все еще улыбаешься.

Хэтчер засмеялся в голос и сказал:

– В Бристоле из музея Гленсайд при мединституте был украден орбитокласт. Это случилось прямо перед похищением Сары Флайт. Плохо то, что полиция не восприняла эту кражу всерьез. Поскольку больше ничего украдено не было, они подумали, что это шалость кого-то из студентов.

– Сколько времени займет дорога до Бристоля?

– В это время дня – пару часов. Если ехать на всех парах с мигалками – полтора часа.

Это означало потерю пяти часов, четыре из которых мы просто просидим в машине. Если повезет, вернемся к полуночи. Неэффективное использование времени.

– Мне нужен вертолет, – сказал я.

– А мне – гоночный «Макларен».

– Я серьезно, Хэтчер.

– Я не могу достать тебе вертолет, Уинтер.

– Мне он нужен всего на пару часов. Обещаю отдать, клянусь чем угодно и все такое.

– Я не могу достать тебе вертолет.

– Конечно, можешь. Ты босс. Ты – царь и бог, помнишь? Ты можешь сделать все, что захочешь.

– В третий и последний раз повторяю, Уинтер, я не смогу достать вертолет.

– Плохо слышу тебя, ты пропадаешь! – я нажал на сброс и положил телефон в карман. – Летим в Бристоль, – сказал я Темплтон. – На вертолете.

– Круто!

54

Мощный рев двигателей «Eurocopter EC145» не оставлял ни малейшей возможности о чем-либо думать – даже в наушниках легко было оглохнуть. Все мое нутро вибрировало в такт с оборотами лопастей, сотрясаясь от мощных колебаний вертолета. Темные облака висели низко, и мы иногда задевали их края и попадали в турбулентность.

За штурвалом был пилот с почасовой оплатой, и комфорт пассажиров в списке его приоритетов был на последнем месте. Ему было велено как можно скорее добраться из пункта А в пункт Б, и именно этим он и занимался. Он летел жестко и быстро, словно мы направлялись в зону военных действий подбирать раненых. Ощущения от перелета были сравнимы с катанием на американских горках, только было еще на порядок веселее. Когда нас в очередной раз начало болтать, Темплтон закатила глаза и так сильно впилась руками в ремни безопасности, что костяшки ее пальцев побелели.

К больнице вертолет подлетел носом вниз, а хвостом вверх. Пилот выровнял машину, и мы еще пару секунд повисели в воздухе, после чего мягко сели на траву. Двигатели затихли, и вскоре лопасти перестали вращаться. Мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к тишине. По прямой от Лондона до Бристоля было 160 километров. Наш перелет от взлета до посадки занял сорок пять минут, в два раза меньше, чем если бы мы ехали сюда на автомобиле с мигалками.