Саламандра - Полевка

детьми и внимателен к плебсу, это тоже связано с богами? Может, они ему что-то рассказали? Ведь прежний Лекс, который был Качшени, детей терпеть не мог, а на слуг и рабов смотрел, как на сор. Он и к Сканду относился презрительно, а к Пушану с показным терпением. Как родитель к капризному ребенку, постоянно выпрашивающему внимания и заботы. Но Лекса теперь даже не надо просить о помощи, он сам увидит и поможет, не ожидая благодарности в ответ. Поможет просто потому, что не может пройти мимо и не помочь…

За воротами их дожидались монахи на своих коротколапых ящерах. Сканд только хмыкнул и велел сопровождать учеников Лекса в императорский дворец. И добавил, что за их безопасность они ответят своими головами перед Первосвященником. Монахи кивнули головами, и десять человек разделились на две пятерки. Первая группа заехала внутрь имения, ожидая, когда ученики Избранного соберутся в дорогу и их ящеров оседлают. А вот вторая группа пристроилась следом за Скандом и Лексом.

Дорога от имения Сканда до старого города была коротка. Стоило выехать на дорогу от столицы к старому городу, как почти сразу показались верхушки сторожевых башен. Когда подъехали ближе, Лекс насторожился, над городом поднималось много белых дымков, совсем не похожих на то, что получается в каминах. Но едва приблизились к спуску в город, как до носа донеслись запахи дегтя и смолы, и Лекс ухмыльнулся. Ну, да, как он мог позабыть! Моряки готовили свои корабли к спуску на воду. И не важно, что почти все они были новыми, но просмолить борта и проверить стыки досок, это было обязательное условие каждого рачительного хозяина.

С кораблей сняли парусины, закрывающие внутренности, и повсюду ходили люди, перемазанные в смоле. Сканд не решился ехать верхом по центральной улице, где стояли большие корабли, и вся улица была в перетяжках канатов и потеках смолы. Он повел ящеров боковыми улицами, там, где стояли небольшие шлюпы и где не надо было наклоняться, чтобы протиснуться между натянутых, как паутина, веревок.

— Лекс, Сканд! — из дверей очередного дома выскочил Зюзя в холщовой рубахе и привязанной к животу меховой шкуре, которая топорщилась, как живот у беременного, — как я рад вас видеть!

— Зюзя! — Лекс притормозил ящера и похлопал по голове подбежавшего парня, — а что это с тобой такое?

— Так я яйца грею! — Зюзя надулся от важности и обнял свой живот, — наше с Тарисом, и еще старшего брата Тариса. У того нет младшего мужа, а жены сейчас готовят еду. Позже я отдам яйца Милке, а сам пойду помогать Тарису.

— Будешь смолить с ним судно? — догадался Лекс.

— Нет, — Зюзя ухмыльнулся, — у нас есть наемные работники. Они были с нами весь сезон. Когда ветра бушевали, мы все снасти плели, а когда началось затишье, суда отправились смолить. Они новые, поэтому там работы немного. Это купеческие, которые давно плавают, надо основательно чистить и смолить, а с нашими работы почти не было. Мы уже дождаться не можем, когда шторма закончатся. Малые шлюпы спускают по утрам и до обеда, а потом опять затягивают на берег.

— Так вы уже рыбачите? — Лекс облизнулся.

— Ну, там по малости, что возле берега поймать можно… — пожал плечами Зюзя, — но сейчас все на берегу собирают, что боги послали. — Зюзя понял по лицу Лекса, что тот не понимает, о чем речь, и решил пояснить, — там суда, которые были затоплены, штормом выкинуло на берег. Поскольку они были недалеко от берега, то все ценное с них сняли и повытаскивали, когда они еще были в воде. Но сейчас сами суда, выброшенные на берег, разбирают и растаскивают. Это бесплатная древесина для очагов, а бывает, что что-то ценное находится. Вон, например галеру выкинуло, так там цепей сняли просто вот такую кучу!

— Зачем цепи на галерах? — не понял Лекс.

— Так рабов приковывали к веслам, — Зюзя пожал плечами, — галера затонула с рабами, тела личи съели, остальное рыбы подъели, а цепи остались… тебе что, плохо?

Зюзя растерялся, когда увидел, как Лекс вначале побледнел, а потом позеленел. Сканд подъехал ближе и, заглянув в лицо мужу, утащил его к себе в седло. Зюзя подвязал поводья у самочки, и та понятливо потрусила следом за Шу. Сканд махнул рукой расстроенному Зюзе и толкнул пятками Шу, чтобы тот двигался дальше, а сам пытался утешить расстроенного рыжика.

— Тише, тише мой хороший. Дыши, не думай о плохом, — Сканд обнял Лекса и шептал ему в темечко, — все хорошо. У нас не было другого выхода, и спасти их мы тоже не могли. Поверь, после того, как они побывали в том аду, смерть для них была избавлением. Так что ты им помог, оборвав их мучения. Успокойся и дыши, все хорошо.

Лекс обнял мужа и, уткнувшись носом ему в плечо, страдал. Он даже не мог плакать, так было больно. Его живое воображение подкидывало ему картинки одну страшнее другой. Это так страшно, быть прикованным к веслу и не иметь возможности сделать хоть что-то. Без всякой надежды на спасение. Лекс вспомнил судно Дорбоган с вонью трюмов и осклизлым от нечистот полом. Удары плетью, издевки надсмотрщика, скудная еда и никакого неба и свободы. Лекс помнил историю своего мира. И столкнувшись с этим кошмаром в этом мире, он понимал, что случалось с людьми, которым не повезло оказаться на галерах. Безнадежная жизнь, а когда кто-то умирал от истощения и усталости, тело просто выкидывали за борт, и на освободившееся место сажали следующего несчастного.

Сканд что-то бубнил и крепко обнимал, прижимая к своему горячему телу. Лекс против воли прислушался к Сканду и тяжело вздохнул. Все действительно закончено, и изменить что-либо уже невозможно. Да и тогда, даже подумай он о рабах на галерах, он ничем не мог им помочь. Тогда речь шла о спасении города и его жителей. Тогда была война, и перед ним стояла только одна задача — спасти своих людей. Это все понятно, но все равно, на душе муторно и тяжело…

Сканд тем временем добрался до пирса. Там стояли большие купеческие суда. Их затащили на берег последними, а спускать будут первыми. Моряки перетягивали канаты, проверяли, все ли готово к спуску. Сканда и Лекса узнавали на улице. С ними здоровались. Сканд махал рукой в ответ, потом остановился поговорить с капитанами, которые торопились подойти, а Лекс так и сидел, уткнувшись носом в его плечо. Разговаривать не хотелось, он молча смотрел на людей, которые торопливо наводили порядок.

Вот рабы скидывают водоросли с крыш приземистых