Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

она, стоило нам остаться наедине. — Расалли — величайшая сплетница во всем Геттисе. Скоро каждый будет знать, что меня приехал навестить кузен.

Меня это не слишком-то занимало.

— Нужно выяснить, где держат Эмзил. Судя по тому, что я слышал о Тайере, этот человек совершенно неуравновешен. Даже если все его люди воспротивятся ему, он все равно попытается ее повесить.

— Тише! — резко одернула меня Эпини и показала глазами в сторону кухни. — Не говори такие вещи там, где дети могут услышать. Они не знают, что их мать арестована. Пока что они спокойны, и я бы не хотела их пугать. — Она вздрогнула и призналась: — Не хочу перекладывать свой страх на других.

Глава 32

Решения и последствия

Когда наступил вечер, я застегнул ворот одолженной рубашки и накинул куртку. Вся одежда насквозь пропахла кедром. Куртка была синей, но скроенной точь-в-точь как форменная. Казалось странным застегивать блестящие латунные пуговицы, словно я вернулся в дни своего обучения в Академии. Я мельком задумался о человеке, носившем эту одежду, и о чем он мог размышлять, когда застегивал ее в последний раз. Затем попросил доброго бога быть к нему милосердным, вздохнул и оставил пустые рассуждения.

Я глянул в зеркало Эпини в витой золоченой раме и попытался улыбнуться. Вышла скорее кривая усмешка. Вот он я, облаченный в одежду покойника, к чьей смерти, возможно, сам приложил руку, готовый ввязаться в грандиознейший розыгрыш всей своей жизни. Я собираюсь притворяться Неваром Бурвилем, сыном-солдатом лорда Бурвиля с Востока, прибывшим выразить уважение капитану Тайеру. Я осознал, что задерживаю дыхание, и медленно выдохнул. Тем не менее мою грудь по-прежнему словно бы что-то сдавливало. Я понимал, что только безумец мог согласиться на безрассудный замысел Эпини. Единственное его преимущество заключалось в том, что другого у нас не было.

Эпини уложила спящую Солину в кроватку, а потом накрыла на стол для остальных. Обедать пришлось без Спинка, отправившегося осторожно разузнать, где содержат Эмзил. Перед уходом он вслух понадеялся на то, что Тайер уже пришел в себя и понял: у него нет власти ни над одной из женщин. Некоторые его подчиненные уже говорили об этом, но Тайер отмел их возражения, настаивая, что если чьи угодно проступки как-то касаются его солдат, то он вправе их наказывать. Кроме того, он заявил, что «признание» Эмзил делает суд излишним, пустой тратой времени. Чем быстрее ее повесят, тем лучше, так что он счел рассвет завтрашнего дня подходящим часом для казни. Ко второй женщине он был снисходителен. Она проведет два дня в колодках, а затем будет изгнана из города.

— Что? — переспросил я. — Он собирается ее унизить, а потом вышвырнуть из города без лошади, без припасов — безо всего, в одиночестве, пешком возвращаться в Мертвый город? Это же верная смерть для нее.

— Я пытался возражать. Он не захотел меня слушать. Когда я все же заявил, что моя горничная явно защищала собственную жизнь и жизни детей, он пригрозил мне взысканием за разговоры без позволения. Полагаю, для него это уже не вопрос справедливости, Невар. Мне кажется, он просто хочет избавиться от Эмзил и не желает задумываться о том, что и почему делает.

После сказанного Спинком я сомневался, что какие угодно слова могут поколебать Тайера в его решимости повесить Эмзил. Тем не менее я упорно цеплялся за крошечную искорку надежды. Кто-то может убедить его отказаться от слепой мести. Нет, не мести, решил я. Подчистки прошлого. Он хочет вычеркнуть из своей жизни женщину, способную его обвинить. Он прикажет выпороть себя и убьет последнего свидетеля. Потом я вспомнил, как Спинк возражал ему той ночью, и по моей спине пробежали ледяные мурашки. Не станет ли мой друг следующей жертвой?

Мы с Эпини и детьми незамысловато пообедали хлебом и бульоном, оставшимся от съеденного вчера кролика. Несмотря на прежний голод, я с трудом заставлял себя глотать, когда смотрел на три детских личика за столом и с трепетом думал о том, что может принести им будущее. Дети при мне сдерживались, но Кара засыпала Эпини вопросами о матери. Кузина могла ответить лишь тем, что не сомневается: Эмзил вернется домой, как только сможет, а пока Каре следует вести себя за столом так, как подобает воспитанной девице. Я с удивлением отметил, как все переменилось с тех пор, как эти дети ели руками, сидя на корточках вокруг очага. Даже крохотная Диа сидела на стуле ровно и вполне успешно управлялась с ложкой.

После обеда малышку уложили спать, а Кару и Сема Эпини усадила заниматься за старый букварь. Дети прилежно склонились над книгой, а мы с Эпини ушли в другой конец комнаты тихонько побеседовать.

— Они отнимают у тебя немало времени, верно? — заметил я, ожидая от Эпини ответа, что сегодняшний день выдался необычным.

— Маленькие дети от каждой женщины требуют всего ее времени. Сейчас им очень не хватает матери, и поэтому они притихли. Когда Эмзил дома, Тайбер Кара бывает довольно шумной и задает множество вопросов. А Сем уже в том возрасте, когда хочется подольше играть с приятелями на улице. Многие мальчишки бегают тут почти без присмотра. Я дважды пыталась убедить командующего, что нелишне было бы открыть полковую школу, но он возражает против совместного обучения детей офицеров и рядовых, не говоря уже о горожанах. Я твержу, что это единственный разумный выход, но он не желает меня слушать. Этот человек — просто идиот.

Я хотел спросить Эпини, понимает ли она, как ее поведение с начальством Спинка сказывается на его продвижении по службе, но прикусил язык. По его словам, его вполне устраивает своенравие жены, и я не стану вмешиваться. В любом случае это станет лишь пустой тратой времени.

— Я восхищен тем, как изменились дети, — вместо этого признался я, — и завидую вам со Спинком. Я для них незнакомец, а вы завоевали их сердца.

— Все изменится, когда вы с Эмзил поженитесь, — небрежно отмахнулась Эпини. — Думаю, ты станешь для них отличным отцом. Сем до сих пор время от времени упоминает о тебе как о «мужчине, который добывал для нас мясо». Не худшее представление, какое сын может иметь об отце.

— Ты торопишься с выводами, — неуверенно возразил я.

— Неужели? — переспросила она, ласково мне улыбнувшись. — Я уже устраивала один побег из тюрьмы, и все прошло почти по задуманному. Лишь с одним вопросом я еще не определилась. Бежать ей или прятаться?

— Что? — ошеломленно пробормотал я.

— Бежать Эмзил или прятаться? Если это