Вся Робин Хобб в одном томе - Робин Хобб

Я понимал, что веду себя по-детски мстительно, но странным образом находил свою разрушительную деятельность справедливой. Я знал, что Джодоли может меня видеть. Так почему бы ему не поговорить со мной и не объяснить, что происходит? Я хотел всего лишь понять, что со мной случилось.

Я поднял взгляд и увидел, что Джодоли ведет клан обратно в лагерь. Я остался сидеть, дожидаясь, пока он вернется и увидит, что я тут устроил. Однако он направился к другому костру. Люди испуганно столпились вокруг великого. Меня неожиданно сильно кольнула зависть, когда я увидел, как он призвал магию и земля под его ногами вздыбилась, приподнимая его над слушателями.

— Не бойтесь, — велел Джодоли. — Остался всего один шаг, чтобы изгнать призрака.

Он повернулся к Фираде. Та вытащила из поясной сумки пригоршню листьев и протянула ему.

— Они сорваны с его собственного дерева. Он не сможет им противиться.

И с этими словами он швырнул листья в костер. Мигом позже в воздух начал подниматься белый дым. Мое терпение лопнуло. Я встал и направился к ним. Если потребуется, я схвачу его за глотку, но Джодоли подтвердит, что я существую.

Вместо этого я вышел из становища. Нет, я не передумал, я все еще хотел напасть на Джодоли и заставить его признать меня. Если уж на то пошло, мои гнев и разочарование лишь усилились. Я взревел и готов поклясться, что бросился к нему, — но внезапно оказался на краю лагеря. Я недоверчиво обернулся и увидел, как Джодоли тщательно насыпает полоску соли, замыкающую кольцо вокруг становища. Закончив, он со вздохом выпрямился. Он покосился в мою сторону, но так, чтобы не встретиться со мной глазами. Оликея стояла с ним рядом. Мне показалось, что она искала меня, но ее взгляд скользнул мимо, в лес.

— Тени — это даже не призраки. Они лишь кусочки человека, неспособного признать, что его жизнь окончилась. Им следует вернуться туда, где им место. Как только тень поймет, что никто здесь не обращает на нее внимания, она так и поступит.

— Но мое место теперь здесь, — возразил я и зашагал обратно к становищу.

Однако случилось нечто странное. Достигнув соляной черты, я не смог ее пересечь. Я шагал вперед — лишь для того, чтобы обнаружить, что отступил назад. Это была самая обычная морская соль, но я не мог через нее пройти. Крича и буйствуя, я обежал лагерь по кругу, отказываясь поверить в то, что я не могу пересечь эту черту. Но я действительно попросту не мог.

Остаток дня я провел, бесцельно блуждая вокруг лагеря, а на ночь улегся, завернувшись в свой плащ, с тоской поглядывая на негостеприимные костры. Наутро я проснулся, терзаясь голодом и жаждой. В становище уже кипела жизнь. Я чуял запахи готовящейся пищи и слышал обрывки разговоров. Вскоре я заметил нескольких охотников, собиравшихся покинуть лагерь. Они повесили на плечи колчаны, и каждый проверил собственный лук. Потом к ним подошел Джодоли с каким-то разговором. Он дал им по маленькому мешочку, чтобы повесить на шею. И в каждый Фирада насыпала по щепотке соли.

Я свалял дурака. Выждав, пока трое охотников вышли за круг соли, я бросился к ним. Пусть магия Джодоли не дает мне войти в лагерь, но я докажу, что маленький мешочек соли не помешает мне добиться их внимания. Я намеревался хотя бы сбить одного из них с ног. Однако невозможным образом я промахнулся мимо всех троих и растянулся на земле. Они меня не заметили. Пока они беспечно удалялись прочь, я выкрикивал им вслед проклятия.

Я сел на земле, завернувшись в свой плащ, и мрачно глянул мимо них. Подняв глаза, я обнаружил, что за мной наблюдает Джодоли.

— Я не призрак! — крикнул я ему. — Я не тень!

И тут я услышал звук, которого уже начал страшиться. Хлопанье тяжелых крыльев. Орандула сперва уселся на верхушку дерева, потом грузно спрыгнул ниже, с ветки на ветку, пока не устроился так, чтобы я не мог до него дотянуться, но ясно видел. Он пригладил перья и почистился, прежде чем заговорить.

— Ну, как поживаешь? — дружелюбно поинтересовался он.

— О, просто замечательно, — огрызнулся я. — Ты забрал мою смерть, но мой народ не верит, что я жив. Джодоли прибег к магии, чтобы изгнать меня из лагеря и помешать общаться с людьми. Из одежды у меня есть только плащ и обувь, которые мне велики, а ни пищи, ни инструментов, ни оружия нет вовсе. Такую ли жизнь ты мне вернул?

Он склонил голову набок, и бородка под его клювом отвратительно затряслась.

— Я не давал тебе жизнь, человек. Я забрал твою смерть. Но и это пошло не вполне так, как я задумал.

— Что ты имеешь в виду?

— Странно, что тебе приходится спрашивать. Очевидно, здесь ты мертв. Все признаки налицо: тебя никто не видит, ты не можешь пересечь соляную черту — я думал, ты уже должен бы это понять и сам.

— Но у меня есть тело! Я могу проголодаться, ем, способен двигать предметы! Как я могу быть мертв?

— Ну, ты и не мертв. Не совсем. Как я уже говорил, все пошло немного не так, как я ожидал. Так часто случается, когда боги из-за чего-то спорят. Ни один не одерживает полной победы.

Я поплотнее запахнул плащ. Несмотря на нарастающее тепло весеннего дня, меня пробрал озноб.

— Боги сражались из-за меня?

Он принялся тщательно чистить перья на дальнем от меня крыле.

— Часть тебя умерла в этом мире. Часть — нет. Мне из-за этого слегка неловко. Ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы все пребывало в равновесии. А ты до сих пор в него не пришел. Я чувствую себя ответственным. И хочу это исправить.

Я не хотел, чтобы он что-то еще во мне «исправлял». Я упрямо попробовал задать вопрос иначе.

— А Лисана, древесный страж, — богиня? Она сражалась за меня?

Он спрятал клюв в перьях груди и задумчиво посмотрел на меня. Я сомневался, ответит ли он.

— Едва ли богиня, — наконец уточнил он. — Но сражалась за тебя, разумеется. Полагаю, она как-то связана с лесом, а тот вполне может считаться богом, со всем-то его могуществом. Но нет, сама Лисана не богиня.

Он встопорщил оперение и расправил крылья.

— Тогда кто?.. — начал было я, но он меня перебил:

— Я, однако же, бог, а потому не считаю себя обязанным отвечать на вопросы смертного. Я подумаю о том, как лучше всего уравновесить то, что остается неулаженным. Предпочитаю не бросать дела