Венский вальс - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артузов в деланном испуге замахал руками:
— У меня самое, что ни на есть, пролетарское происхождение. Сыровар я, потомственный. Отец сыр варил, дед и прадед. Предки, правда, из бывших священнослужителей. У нас бы сказали — расстриги.
— Ничего, — бодренько отмахнулся я. — Я в архивах пороюсь, отыщу, что твои предки в каком-нибудь италийском герцогстве правили. Не найду документов — нарисуем. Еще я могу отречься от престола в твою пользу.
Пройдясь по кабинету, провел пальцем по столу и сейфу. Обнаружив пыль, вздохнул:
— А в кабинете будущего графа уборщицы не бывает? Вот, как разгневаюсь и отправлю всех в ссылку.
— Так будущему графу нужно коменданту здания заявку оставлять, чтобы уборщица пыль вытирала и полы мыла, — ехидно парировал Артузов. — Мне, как сам понимаешь, и без графских кабинетов дел хватает, а сам комендант в твой кабинет не осмелится никого впускать — все-таки, кабинет члена коллегии и начальника отдела. Кстати, завтра коллегия, а потом совещание в узком кругу.
— В узком — это насколько?
— Мы с тобой и товарищ Дзержинский. Будем вопрос о Савинкове обсуждать.
— Ты название операции придумал? — поинтересовался я.
— Пока не придумал, — покачал головой Артур.— Да и какая разница, как называться будет? Придумаем что-нибудь этакое. Чтобы и по смыслу подходило и, что враги не догадались.
Фраза «чтобы враги не догадались» — моя. В этом мире я ее не слышал, но сам пару раз произнес. Очередной «аксенизм».
— Ну, ты пока думай, а заодно объясни — с чего бы МУРу на Лубянку звонить? Мало ли я кем интересовался, а если уж кто-то с ума сошел, так это к врачам.
— Там вопрос-то не только о твоем певце. Мы с Быстровым по другому делу хотели встретиться. Певец-то уж так, просто для справки. Я подумал, что пока мы с Быстровым и его начальством свои дела обсудим, то ты — если тебе интересно, с парнем поговоришь. Быстров сказал, что он себя пророком вообразил. Знаю, что ты любитель фантастики.
Нет, определенно надо встретиться с этим парнем. Как там его? Тимофей Кольцов?
— Оперуполномоченный позвонил начальнику КРО? — недоверчиво протянул я. Нет, все в жизни бывает, но не тот уровень у простого опера, чтобы звонить Артузову. Начальник МУРа — еще куда ни шло.
— Я вчера сам в МУР звонил, просил, чтобы Быстров со мной связался, — пояснил Артузов. — Дело у нас наметилось, общее с уголовным розыском.
— А что за дело, если не секрет?
— Вчера днем убили Маяковского.
Убили Маяковского? Ну ни хрена себе. А кто теперь стихи о советском паспорте писать станет?
— Не из-за Лили Брик?
— Из-за нее, стервы, — подтвердил Артур.
М-да, лучше бы Лилю Брик убили.
[1] Реальные факты. В милиции в период НЭП ситуация была еще хуже.
Глава семнадцатая. Рецепт грядущего счастья
Артузов отправился беседовать с Быстровым и его начальством, а я спустился вниз, в допросную камеру и сидел там, в ожидания певца с Сухаревского рынка.
Побеседовать с «попаданцем» (а я не сомневался, что парнишка попал к нам из будущего) было интересно, но на фоне услышанной новости о гибели Маяковского, интерес несколько поблек. Артузов был немногословен, да здесь и слов-то много не требовалось. Лиля Брик «замутила» очередной роман, избрав своей жертвой бывшего подполковника, а ныне высокопоставленного сотрудника штаба Восьмой армии товарища Челнокова, находившегося в Москве в служебной командировке. Для Осипа Брика хождения супруги налево были нормой, для Маяковского, хоть и неприятным, но терпимым делом, а вот сам Челноков, обнаружив, что его любимая женщина изменяет ему с другим, не выдержал и, застав в постели Лили голого мужчину, схватился за револьвер. Нет, отчего же он застрелил поэта, хотя следовало стрелять женщину? Маяковского жалко. Нет бы застрелили кого другого из футуристов — Бурлюка там, Крученых. Еще странно, что этим делом занимается КРО, да еще сам начальник отдела. Нет, Артур Христианович о чем-то недоговаривает, но я его не виню. Я ведь и сам не рассказываю своему другу и половины того, что он хотел бы знать. У каждого из нас свои секреты. Кстати, вот еще одна «непонятка» — почему контрразведка так быстро вычислила «крота» в штабе у Фрунзе? Телеграмму я отправил две недели назад, а они уже инфу отработали? Не слишком ли быстро?
Из задумчивости меня вывел конвоир, вводивший юного арестанта.
— Товарищ начальник, арестованный Крюков доставлен, — доложил милиционер.
— Отлично, — кивнул я. — Вы пока подождите, а гражданин Крюков пусть присаживается.
Конвоир усадил на табурет с виду невзрачного парнишку, на вид — лет пятнадцати, худощавого, с узким лицом и наглыми глазами. Под глазом багровел синяк, на щеке ссадина. Штаны и рубаха драные, на ногах какие-то опорки.
— Наручники оставить или снять? — поинтересовался милиционер перед тем, как уйти.
— А он буйный? — спросил я.
— Не ссы, начальник, я тебя не трону, — усмехнулся Крюков, демонстрируя выбитый зуб. — Или трусишь?
— Раз так, то наручники лучше оставить, — решил я. Ишь, на слабо он меня будет брать.
Милиционер вышел, а Крюков, развалившись, насколько позволял вмурованный в пол табурет, нагло спросил:
— Так трусишь все-таки?
Я искоса посмотрел на парня, а потом сказал:
— Не то, чтобы я вас опасался, гражданин Крюков, но кто знает, вдруг я с вами сразу не справлюсь? Вам-то терять нечего, а у меня костюм дорогой. В Москве мне такой не купить. Да и физиономия своя мне дорога. Вам-то уже терять нечего, а мне не хочется, чтобы щеки поцарапаны были. У вас вон, — кивнул я на руки парня, со сбитыми костяшками пальцев, — ногти два года не стрижены, а под ними грязь. Кто знает, а вдруг у вас бешенство? Да и ладно, если бы член коллегии ВЧК с белогвардейцами дрался, а с мелким уголовником... Несолидно.
Я ждал, что Крюков оскорбится на грязные
