Агентство `Маленькая Леди` - Эстер Браун

Подруга ткнула в меня пальцем.

– Он гей?

– Нет,– уверенно ответила я.

– Общается с кем-нибудь из бывших?

– Габи, ты не в «Двадцати вопросах»! – воскликнула я, начиная понимать, почему Джонатан столь замкнут на работе.

Любой бы стал таким в окружении сплетников типа Габи, которые только и мечтают вынюхать пикантные подробности из его несложившейся личной жизни. О бывшей жене, Синди, Джонатан упомянул лишь при первой нашей встрече. Сама я вопросов не задавала, хотя, конечно, тоже была бы не прочь побольше о нем узнать.

– Хм. Не представляю его с женщиной. Ему нужна невообразимо терпеливая и толстокожая,– сказала Габи задумчиво.– Интересно, сколько их у него было… Господи! Если бы мне выпал шанс быстренько обследовать его дом! Он чертовски скрытен. Фотографий в офисе не держит. Заставку на мониторе поставил типовую. Немногословен. Загадочен… А ты что о нем думаешь?

– Джонатан ведет себя всего лишь как профессионал,– возразила я.

Почему я так его защищаю?..

– У тебя с собой его досье? – осведомилась Габи.– Дай взглянуть, тогда я не буду слушать, что о нем болтают в офисе.

Я хотела было отодвинуться от нее подальше но подруга успела схватить несколько бумаг из коробки, лежавшей у меня на коленях.

– Габи, нет! – закричала я, пытаясь выхватить у нее досье.

Коробка упала, и почти все, что в ней было рассыпалось по асфальтовой дорожке.

– Черт возьми! – взвыла я и бросилась собирать бумаги, пока ветер не разнес их по парку.

Дети на скамейке напротив с интересом наблюдали за нами. Мы с Габи ползали на коленях, судорожно хватая регистрационные карты.

– «Ройстон Пиллинг: привести в порядок ноги. Отучить от «зашибись». Овен»,– прочла вслух Габи.

– Отдай! – воскликнула я, выхватывая у нее бумаги.

– Информация защищена прескверно, не находишь? – спросила Габи, ловко извлекая досье Джереми Уайльда из пруда, где плавали утки.– Нельзя разгуливать с такими сведениями по улице. Что, если у тебя выхватят сумку? Твои клиенты знают, по какой ты работаешь системе?

– Снять офис мне пока не по карману, работать дома я тоже не могу.

– Серьезно? – протянула Габи.– А почему это? Нельсон против?

– Нет, не против.

– Он такой принципиальный,– мечтательно произнесла Габи.– Так требователен к себе…

– Да,– отрезала я, смахивая травинки с регистрационной карты Джереми.– Но реши твердо: либо ты остаешься с Аароном, либо расходишься. Любить двоих парней одновременно невозможно, Габи. И ты не должна выходить замуж за человека, которого не любишь.

Я увидела, что она вот-вот опять взбунтуется, и потрепала ее по колену:

– Ладно, давай больше не будем об этом. На выходных я поеду домой, так что надо поберечь нервы.

И тут на регистрационную карту Барнаби Маллигана, единственную, что не выпала из коробки, нагадил пролетавший мимо голубь.

– Прислушайся к голосу природы,– сказала Габи, приходя в нормальное для нее «все замечающее» состояние.– Тебе нужен офис. Начну что-нибудь для тебя подыскивать. Как будешь расплачиваться – потом придумаем.

Выйдя из такси у родительского дома, я увидела четыре припаркованные во дворе машины и с болью в сердце вспомнила про любимый «субару».

Автомобили в жизни моей семьи играли значительную роль: они говорили о независимости, достатке и возможности вершить великие дела. У отца был здоровый черный «ягуар XJS», у мамы «мерседес»-универсал, у Эмери старенький «битл», а бабушка ездила на небольшом спортивном «альфа-ромео».

Я обрадовалась, когда увидела «альфа-ромео» несмотря на то что прямо перед ним чернел от-цовский «ягуар».

– Здравствуй, дорогая,– сказала бабушка когда я вошла в кухню.

Она единственная среагировала на мое появление; мать с отцом даже не прекратили перебранку.

– Поговори с ней,– прошипела мама.

– Сама поговори,– процедил в ответ отец.– У меня не хватит терпения. Эмери – вторая ты, только как будто под вечным общим наркозом! В конце концов, она твоя дочь, вот и потолкуй с ней.

– Тебе бы только командовать, Мартин! Свинья ты неблагодарная!

– Зато единственный в нашей семейке, у кого есть мозги!

– Это они про свадьбу? – догадалась я.

Бабушка налила мне чая.

– Можно сказать. Папа не желает платить за прокат «роллс-ройсов» для родственников невесты.

– А на свадьбе Аллегры их было целых девять штук. Насколько помню, даже священника привезли на «роллс-ройсе».

– Тогда было другое дело, детка,– прошептала бабушка с таким видом, будто пересказывала содержание пьесы опоздавшему в театр.– Как выяснилось, в то время твой папа водил дружбу с владельцем огромного автопарка и заключил с ним сомнительную сделку, вроде бы пообещав в обмен на машины провернуть рекламную кампанию. Теперь они рассорились, и об автомобилях, само собой, не может быть и речи.

– Ясно.

Мама издала отчаянный вопль и швырнула в отца тарелку с салатом.

– Хочешь угодить в психушку, старая крашеная истеричка? – проревел он, смахивая с рубашки помидорные дольки.

– Эмери-и-и! – взвыла мама.– Отцу угодно, чтобы ты явилась в церковь на «форде гранада»!

– Может, для разнообразия обсудим что-нибудь еще? – весело предложила бабушка. И добавила вполголоса, обращаясь ко мне: – Надо кое о чем побеседовать.

Мы вышли в яблоневый сад, держась за руки, и далеко не первый раз в жизни мне пришла в голову мысль: дома было бы совсем неплохо, если бы тут жила только бабушка.

Сказать по правде, к ней единственной из всей семьи я питала теплые чувства, несмотря на то, что ее аристократический профиль и кошачьи глаза достались Эмери и Аллегре, а не мне. Бабушка была тихим островком среди бури, свежим бризом в палящую жару. Она никогда не расспрашивала, с кем я общаюсь, но неизменно давала понять, что считает, будто моя жизнь – как и ее когда-то – наверняка наполнена интереснейшими событиями. Мне это льстило, хоть и не вполне совпадало с действительностью.

Отец любил повторять, что бабушка всегда жила в выдуманном мире и была ужасной матерью. Я же думала: единственное, чего ей не следовало делать, так это выдавать дочь за такого невежу. И потом, моему ли папаше судить, каким надлежит быть родителю?..

Мы шепотом обсудили предстоящую свадьбу (посплетничали о помешанном на спорте женихе Эмери, Уильяме, о списке приглашенных, пирожных с кремом, которые планировала заказать мама, и так далее), и бабушка спросила:

– Как поживает наш милый Нельсон?

Бабушка души не чаяла в Нельсоне и Вульфи. Как и многие, кто их знал.

– Хорошо, спасибо.