Мне плевать! (СИ) - Ная Таль

поправится. Настя, поедем домой? — Он протягивает руку, но девочка не спешит довериться.

— Мама, я хочу остаться.

Мы ещё немного обнимаемся. Я в трёхсотый раз повторяю, что люблю её.

— Ты — моё сокровище. Ника поправится, и мы больше не будем расставаться. Всегда вместе. Всегда рядом. Я буду звонить каждый день, — не знаю кого больше уговариваю: её или себя, но она успокаивается и уходит вместе с Сашей. А я падаю на пол рядом с кроватью своего младшего счастья и тихо, беззвучно плачу.

Боюсь разбудить её. И в то же время очень хочу, чтобы она открыла свои глазки. Глажу пальцами по маленькой ладошке, снова молюсь, и даю себе обещание, что справлюсь. Ради них со всем справлюсь. Так и засыпаю, прислонившись к кровати и целуя любимые пухленькие пальчики.

Глава 23

Алекс

— Дядя Саша, ну пхосыпайся уже. Я кушать хочу. Фхуктов нет, а ты хапишь!

— А? Да? Уже? — Ничего не понимаю. Продираю глаза. Солнце светит вовсю. Вчера мы с Настей приехали домой ночью, практически утром. Она просила кушать, а пока я разогревал ей кашу, девочка уснула. Прямо за столом. С ложкой в руках. Я аккуратно перенёс её в кроватку и пошёл укладываться сам. Минут через пятнадцать она проснулась и разревелась. И мне пришлось сидеть рядом, гладить её по голове.

Это было слишком трогательно. Настя крепко держала меня за руку и спала. Маленькая ладошка в моей огромной лапище. Доверие. Вот, что это значило для меня. Малышка мне доверяет. Вот бы ещё её мама доверилась так же. Стоило только забрать руку, как она начинала снова хныкать. Поэтому я не смог уйти от неё. Так и уснул сидя на полу и держа её за руку. А теперь всё тело ломит.

— Ну встава-а-ай! — Трясёт она меня за плечо.

— Сейчас, ещё пять минуточек, — ложусь на спину и сильно вытягиваюсь. Никогда не подозревал, что растянуться на полу это так чудесно.

— Мам, он спит. Как хоёк. Сухок? Да будила уже. Ты же вчера фхукты не купила, а мне сегодня завтракать нечем, — ей точно пять? Этот командирский голос въедается в мозг, и я встаю. Вот же. Маленькая какая, а уже отчитывает всех. — А Ника уже попхавилась? Тогда я хочу к вам!

— Поедем. Обязательно поедем, только смилуйся и дай мне телефон, — девочка подпрыгивает на месте, словно не ожидала, что встану так быстро, и тут же протягивает мне телефон. — Доброе утро, моя хорошая. Как у вас дела? — Да. Я неадекватен. Заполучить, наконец-то, свою прелесть в личное пользование навсегда и тут же потерять доступ — это где ж я настолько сильно нагрешил, что меня так изощрённо наказали?

— Саш, мне сейчас совсем не до сюсюканий, — она обречённо вздыхает. — Давай всё потом. Список вещей и где они лежат я тебе написала. Адрес моих родителей тоже. Они ждут вас, — приехали. Строгий тон и сухие фразы. Нет, дорогая, так не пойдёт. Ты моя. Вся. И я уже знаю, какая ты горячая и чувственная.

— Когда потом? — Я тоже могу быть строгим.

— Никогда-нибудь.

— Это игра слов такая? — Вот сейчас я жду улыбки, а не откровенной издёвки.

— Саша… — Она замолкает. Чувствую, что опять делаю что-то не так. Что ж, тебе нужны доказательства, что я не просто поразвлечься с тобой хочу? Будут тебе доказательства.

— Ты мне нужна. Сейчас. Вся. Целиком. И ты обещала.

— Я обещала подумать, — её невозмутимостью можно резать металл. Вот сейчас мы возвращаемся к нашему привычному общению, а я не хочу. Хочу свою мягкую, сексуальную и игривую девушку, а не глыбу льда, с которой разговариваю по телефону.

— Вещи привезём через часа два. Ребёнок хочет есть, — смысл препираться, если я ещё вчера, точнее сегодня утром, сидя у кроватки маленькой девочки, для себя всё решил?

— Хорошо. Я попрошу, чтобы вас пропустили. Мне страшно оставлять Нику одну.

— Жди. Мы быстро, — нажимаю на отбой и иду искать мелкую. — Егоза, ты где? — Надеюсь я правильно помню это слово. Мама так называет непоседливых детей.

— Я хочу кушать и к маме! — Вот это повелительный тон. Вот это королевские манеры. Осталось ножкой притопнуть, чтобы людишки вокруг начали быстрее шевелиться. — И я хочу блины! — А, нет. Не осталось. Лишь бы пятку от усердия не ушибла, с остальным разберёмся.

— Тогда бегом умываться и поедем искать блины. Тебе помочь?

— Сама справлюсь, — хлопает дверью принцесса. Ясно. Кто-то не в духе.

Вещи собираем быстро. Настя игрушки складывает. У неё какой-то свой список. Причём в сумку для больницы она складывает ещё и книжки. Почему я у мамы один? Вон какая трепетная забота и любовь от сестры. Даже Барби свою упаковывает.

Звоню Роману, надо его предупредить, что сегодня меня не будет на месте. Пусть отменит встречи или скинет их на Эрика. Потом Эрику, чтобы не сильно возмущался тем, что скидываю на него свою работу. Тот хоть и не рад, но не отказывает.

Блины мы находим тоже быстро. Настя сидит прямо, гордо и обиженно смотрит на меня.

— Ну расскажи уже, что я делаю не так? Почему ты дуешься? — Она молчит. Дуется ещё больше и теперь совсем отворачивается. — Тебе их надо разрезать? — И не дожидаясь её ответа, забираю тарелку и нарезаю блинчики на маленькие кусочки, но девочка всё равно дуется. — Давай договоримся? Ты расскажешь, и я постараюсь помочь. Хорошо? — Девочка всё ещё недоверчиво смотрит.

— Маме нажалуешься?

— Нет.