Безверыш. Земля (СИ) - Рымин Андрей Олегович

Ох! Аж согнуло от боли. Кто-то мастерски метнул меч, продырявивший мне спину. За малым не перебил позвоночник. Не иначе гахар. Были бы у них здесь пики, мне бы пришлось в разы тяжелее. Выдёргиваю, отбрасываю, машу полэксом, сметая очередную порцию живчиков и с пятого удара, наконец-то, разваливаю таран на две неравные части. Та, что с заточенным носом, короче. Ни одну, ни вторую использовать по назначению уже не получится. Тем более, что я походя обломал все ручки, которые крепились к бревну с этого края. Задача моей вылазки выполнена. Возвращаюсь.

Сразу две стрелы бьются в шлем. Звон в ушах сумасшедший. Ещё несколько вонзаются в тело. Не намажься я зельем, уже бы чувствовал упадок сил от потери крови, а так раны мгновенно затягиваются. Успевай только выдёргивать стрелы.

Безостановочно вращая полэкс, продвигаюсь к двери по растущей вокруг меня горе трупов.

— Вепрь! Впускай!

Дверь толчком открывается. Не иначе Хайдар задействовал свою Ярость, чтобы продавить заслон из мешающих тел. В проёме возникает вооружённый секирами Бочка. Спасибо ему! Часть стрел мунец тут же перетягивает на себя. Те отскакивают от Андера — он под даром.

Последняя пара шагов — и прыжок. Врезаюсь в застывшего непробиваемой статуей Бочку и вместе с ним влетаю в проём. Мы внутри! Дверь резко закрывается.

— Падла! — рычит поймавший грудью сразу две стрелы Вепрь и, рывком задвинув засов, сползает по двери вниз.

— Его первого! — приказываю заранее благоразумно спустившемуся вниз Вальдемару.

Принц Штольгарда бросается к Вепрю. Я же принимаюсь выдёргивать из себя стрелы, которых успел напоследок собрать больше дюжины. Всё. Зелье выдохлось. Раны уже не шипят зеленоватым дымком. Тут, либо новые пузырьки открывать, либо дождаться Кингесберга, если у того на меня хватит остатков дара.

— Лезут! — доносится до нас голос Клеща, прилетевший из переговорной трубы.

— Прямо по стенам! — вторит ему Чопарь с верхнего яруса.

И голос Китара:

— Дерхан! Вы там живы? Дерхан!

Вальдемар выжат досуха. Бочка заливает мои раны зельем из своего запаса. Всё. Я снова в строю.

— Живы! — ору в раструб. — Я сейчас поднимусь!

— Лезут! Лезут! — гремит разными голосами труба.

— Лекаря на седьмой этаж!

— И на девятый!

Дальше уже не слушаю. Несусь вверх по лестнице. Труп Мривара так и лежит, где лежал. Надо потом обыскать. Выше! Выше!

— Муха-Сруха! — отшатывается Сепан от бойницы.

Предплечье Метлы пробито стрелой. Сам он выстрелить не успел.

— Йока с два в окно высунешься! — ругается Клещ, бросая в бойницу булыжник. — Будем пиками встречать. Йоковы тараканы! По голой стене прут!

Прежде, чем бежать дальше наверх, всё же заскакиваю на ярус и всовываюсь в окно. В шлем тотчас же прилетает стрела. Вторая бьёт в шею, но там тоже броня.

Дно вселенной! Они решили идти во-банк! Вся стена башни внизу облеплена ползущими наверх людьми. Вернее, гахарами. Едва ли живчики способны так шустро карабкаться по отвесу, втыкая зажатые в руках ножи в щели кладки. Тараканы-не тараканы, а цокот лезвий, и правда, наводит на мысль о гигантских насекомых.

Скалолазов прикрывают стрелки. Высунуться в бойницу решительно невозможно. Клещ прав — тут только камни им на головы сбрасывать. Вот только у нас мало камней, а чанов под кипящее масло концепцией башни не предусмотрено в принципе. С подобной атакой эффективно бороться можно только с самого верхнего яруса. Например, метать вниз вручную те же снаряды баллист, не высовываясь из-за края.

Несусь по лестнице дальше. Выше! Выше! Почти добежал…

Звёзды! Зачем? Это же больше во вред, чем на пользу. Даже, если собравшиеся под стенами живчики бросятся прочь, что едва ли случится, три сотни гахаров с лёгкостью сомнут внезапно потерявших мужество защитников башни.

Проклятый трус! Кого он тут собрался пугать? После памятной переправы на Фат, когда всю дорогу пришлось провести под давлением отгоняющего морских хищников Пугача, я выработал абсолютный иммунитет к данному воздействию. Кроме ироничной ухмылки этот искусственно нагнанный страх ничего у меня вызвать не может. Но и первые же минуты того плавания убедили меня, что эффект от применения данного дара чересчур слаб. Разогнать зверей — да, испугать впервые ощутивших на себе силу Пугача людей — тоже да, но лишь единожды и не всех, оказать сколько-нибудь существенное воздействие на развитый разум — нет, точно нет.

Но, что это за крики снаружи? Что за дикий визг? Что за удары, похожие на звуки падения?

Выбегаю на верхний этаж. В глазах людей страх смешан с радостью. Уже сталкивавшийся с данным даром Китар даже нашёл в себе силы на кривую улыбку.

— Я случайно! Я не хотел! Испугался! — начинает оправдываться Терикус, но я не слушаю живчика.

Подскакиваю к краю, выглядываю вниз.

— Продолжай! Не отзывай дар! Не смей!

Словно внезапно растеряв силы, гахары осыпаются с башни отжившей свой срок старой корой. Падают вниз. Если падение не отняло подвижность и жизнь, бегут, ковыляют, ползут на переломанных конечностях прочь. Обстрел башни со стороны врага почти прекратился. Редкие живчики, перебарывающие насланный магией страх, не бросили луки, и в целом солдаты, само собой, не спешат разбегаться, но всё равно это — несомненно победа.

Без гахаров им нашу крепость не взять, а последние в этом деле солдатам теперь не помощники. Дальше всё только силами местных. Мы спасены!

— Всем стрелять по бегущим! — радостно ору в раструб.

И, не сдержавшись, хватаю вздрогнувшего Терикуса за плечи и встряхиваю.

— Какой же ты ценный! — смеюсь я.

Пусть только глазами смеюсь, но даже это прорыв для меня. Настолько сильных эмоций я давно не испытывал. Не панацея, конечно, но найденный мной инструмент очень, очень и очень полезен.

Менталисты-гахары только что познакомились с обратной стороной своего преимущества перед людьми. Вот теперь мы посмотрим, как вы будете бороться со мной, когда я не только всегда буду предупреждён о вашем появлении рядом, но и смогу в любой миг вас заставить бежать.

— Лук мне! Быстро!

Глава восьмая

Легенда

Когда трупы начнут гнить, мы подохнем от вони. Уж слишком их много под башней. Сотни. Может, и тысяча есть. Вся надежда на то, что через три дня нас уже здесь не будет. И потому уносить тела своих павших мы живчикам не позволяем. Ло заумно сказал, что те выполняют защитную функцию. Если перевести на людской — являются дополнительной преградой для неприятельских воинов, которых один йок в Ковчеге ещё по сотне на каждого нашего.

После недавнего неудачного штурма и бегства мы держим врага на расстоянии полёта стрелы, так что поставленный гахарами полукруг оцепления начинается чуть ли не от соседних башен и уходит в долину между холмами. Стережёт нас по-прежнему целая армия. Проклятые нелюди забрали всю власть над полисом и крутят-вертят пустоголовыми живчиками, как хотят. То гонят их на убой к нам под стены, то заставляют часами стоять на краю лоскута.

Оно-то, конечно, известно, что самый страшный зверь человеком зовётся — особенно, если тот человек ещё и при даре — но, нас сторожа, врагам и про обычного зверя не след забывать. Вон, по холмам уже бродят: слева стая волков, справа львов. Пока на такую толпу лезть стесняются, но в темноте осмелеют вестимо.

И пусть. Если звери кого загрызут из солдат, лишь порадуюсь. Не жалко мне живчиков. Всегда нас, поди, ненавидели, да жадность сильнее была. Не будь этой ненависти, гахары едва ли смогли бы так легко убедить местных в том, что с «еретиками» и «грешниками», какими здесь считают заблудших, нужно срочно расправиться. Очередной гнилой полис. Но всему Ковчегу гибели не желаю, конечно. Надеюсь, когда мы сбежим, гахары не вырежут всех жителей подчистую.

А удрать с лоскута мы желаем по-прежнему сильно. После обнаружения слабости гахаров, не переносящих воздействие Пугача, Терикус было запел песню про то, что Ковчег спасён, и теперь мы изгоним из полиса демонов, но Ло сходу разрушил его надежды. Не верит колдун, что фанатиков получится убедить нас не трогать, даже если гахары покинут лоскут. Уж точно не после того, как мы перебили без счёта их братьев.