Иллюзия - Хью Хауи

Он повернулся обратно, посмотрел на экран… и едва не выронил бумажный стаканчик.

Серебристая фигура Джульетты Николс уже поднималась по склону холма. Грязь на линзах осталась нетронутой.

Бернард вскочил, опрокинув стул. Подбежал к экрану, словно мог броситься вдогонку за нею.

А потом смотрел, ошеломленный, как она поднялась по темной расщелине и задержалась возле двух неподвижных тел. Бернард снова посмотрел на часы. Теперь уже в любой момент. В любой момент. Она рухнет и схватится за шлем. Начнет кататься по земле, вздымая пыль, соскальзывая вниз по склону, пока не замрет навсегда.

Но секундная стрелка двигалась размеренно — и Джульетта тоже. Оставив тела позади, она ровной и спокойной походкой взошла на вершину холма. Постояла там, разглядывая неизвестно что перед собой, и скрылась из виду, перевалив через гребень. Это невозможно!

Рука Бернарда была липкой от сока, когда он мчался вниз по лестнице. Смятый бумажный стаканчик он держал в кулаке. Догнав техников тремя этажами ниже, он швырнул стаканчик им в спины. Бумажный комок отскочил и, кувыркаясь, полетел вниз, обреченный упасть на какую-нибудь далекую лестничную площадку. Бернард выругал озадаченных техников и помчался дальше, перебирая ногами с такой скоростью, что рисковал споткнуться и упасть. Десятком этажей ниже он едва не врезался в первых оптимистичных путешественников, поднимающихся посмотреть на второй ясный рассвет за последние недели.

Когда Бернард наконец-то спустился на тридцать четвертый этаж, ноги у него подкашивались, дыхание сбилось, а очки едва держались на скользком от пота носу. Он проскочил двойные двери и крикнул, чтобы для него открыли турникет. Испуганный охранник подчинился, просканировав свое удостоверение за секунду до того, как Бернард отпихнул металлическую планку. Он буквально пробежал по коридору, дважды сворачивая, прежде чем очутился перед самой охраняемой дверью в бункере.

Махнув перед сканером карточкой и набрав личный код, он торопливо вошел в дверь, расположенную в толстой стальной стене. В помещении с множеством серверов стояла жара. Одинаковые черные корпуса поднимались над кафельным полом памятниками былым возможностям, напоминанием о мастерстве и воплощении человеческих стремлений. Бернард зашагал между ними. Пот собирался на бровях, лампы слепили глаза. Он провел руками по панелям компьютеров. Их перемигивающиеся огоньки походили на радостные глаза, пытающиеся рассеять его гнев, а гул вентиляторов был подобен шепоту в надежде успокоить хозяина и повелителя.

Впрочем, вряд ли что-то могло его сейчас успокоить. Бернарда охватило единственное чувство: страх. Он вновь и вновь пытался понять, что же пошло не так. И дело было не в том, что Джульетта выживет — она никак не могла выжить, — а в том, что в его мандате вторым по важности пунктом после сохранения информации в компьютерах было никогда не выпускать никого из виду. Это требование имело высочайший приоритет. Он понимал почему и уже трепетал при мысли о последствиях сегодняшнего фиаско.

Он проклял жару, пока добрался до сервера у дальней стены. По вентиляционным трубам над его головой в серверную шел прохладный воздух из «глубины». Большие вентиляторы сзади вытягивали теплый воздух и качали его по другим трубам вниз, поддерживая холодные и мрачные этажи с трехзначными номерами в приемлемой теплоте. Бернард посмотрел на трубы с ненавистью, вспомнив энергетические каникулы, когда температура постепенно повышалась в течение недели, угрожая серверам, — и все из-за генератора, из-за той женщины, которой он только что позволил скрыться. От воспоминания в груди у него стало жарко. Он выругался, проклиная просчет в конструкции бункера, отдавший контроль над вентиляцией механическому отделу — этим перемазанным в масле обезьянам, нецивилизованным жестянщикам. Он подумал о стоящих там уродливых и громких машинах, о запахе выхлопных газов и горящей нефти. Ему пришлось увидеть все это только однажды — чтобы убить человека, — но и тех воспоминаний хватало с лихвой. Сравнения грохочущих механизмов с серверами оказалось достаточно, чтобы у Бернарда появилось желание никогда не покидать родной Ай-Ти. Здесь кремниевые микрочипы испускали характерный резкий аромат, когда нагревались, перемалывая потоки данных. Здесь пахло резиновой изоляцией кабелей — уложенных параллельно, аккуратно стянутых, помеченных и кодированных цветом, — по которым ежесекундно струились гигабиты чистых данных. Здесь он руководил восстановлением на жестких дисках всей информации, оказавшейся стертой во время последнего восстания. Здесь было идеальное место для размышлений в окружении машин, занятых тем же самым.

Но где-то внизу, где заканчивались эти вентиляционные трубы, пованивало грязью. Бернард вытер пот со лба, потом провел ладонью по ткани комбинезона. Мысль о той женщине, сперва ограбившей его, затем получившей из рук Джанс высшую должность по охране закона, а теперь посмевшей плюнуть на очистку, взять и уйти, опасно повысила его температуру.

Дойдя до сервера в конце ряда, Бернард втиснулся между ним и задней стеной. Висящий на шее ключик скользнул в смазанные внутренности замка на корпусе. Открывая один замок за другим, Бернард подумал, что она не могла уйти далеко. И вообще вряд ли ее выходка вызовет какие-то серьезные проблемы. Гораздо более важным казалось понять, что же пошло не так. Комбинезоны всегда должны были разрушаться вовремя. И всегда разрушались.

Открылась задняя стенка сервера и его почти пустые внутренности. Бернард убрал ключ обратно и отставил черную стальную панель в сторону. Горячий металл почти обжигал. Внутри на боковой стенке сервера висел полотняный мешочек. Бернард ослабил клапан, сунул внутрь руку и достал пластиковую гарнитуру — комплект из наушников с микрофоном. Он надел наушники, отрегулировал микрофон и размотал кабель.

Он сумеет сохранить все под контролем. Он глава Ай-Ти. Он мэр. Питер Биллингс — его человек. Людям нравится стабильность — и он сможет поддерживать иллюзию стабильности. Люди боятся перемен — и он не даст им увидеть перемены. Он занимает обе руководящие должности, и кто посмеет выступить против него? У кого больше опыта и квалификации? Он это объяснит. Все будет в порядке.

И все же он испытывал сильный и непривычный страх, когда отыскал нужное гнездо и воткнул в него разъем кабеля. В наушниках немедленно пискнуло — соединение установилось автоматически.

Он все еще мог присматривать за Ай-Ти. Мог обеспечить, чтобы такое не повторилось. Все было под контролем. Он мысленно повторил это, когда в наушниках щелкнуло, а попискивание прекратилось. Бернард знал, что на другом конце кто-то вышел на связь, хотя этот кто-то не удостоил его даже приветствием. В молчании ощутимо сквозило раздражение.

Бернард тоже решил обойтись без любезностей. И сразу начал с того, что ему было нужно сказать:

— Первый бункер? Это восемнадцатый.

Он слизнул пот с губы и поправил микрофон. Ладони внезапно стали холодными и липкими, а ему захотелось в туалет.

— Мы… э-э… возможно, у нас… э-э… у нас здесь небольшая проблема…

Часть четвертая

Разоблачение

31

Трагическая история Ромео и Джульетты

Путь был долгим, но особенно долгим он казался ребенку. Хотя Джульетта прошла своими ножками не так много ступенек, у нее было такое чувство, что она и родители идут уже несколько недель. Для нетерпеливой малышки все тянется вечность, а любое ожидание становится пыткой.

Она ехала на плечах отца, вцепившись ему в подбородок и плотно обхватив ногами шею. Находясь так высоко, она была вынуждена наклонять голову, чтобы не задевать верхние ступеньки. Сверху доносился стук ботинок и сыпались пылинки ржавчины, попадая ей в глаза.

Джульетта моргнула и уткнулась лицом в отцовские волосы. Несмотря на переполнявшее ее возбуждение, ритмичное покачивание плеч отца непреодолимо убаюкивало. Когда он пожаловался, что затекла спина, Джульетта проехала несколько этажей на руках у матери, обняв ее и постепенно погружаясь в сон.

Ей очень нравились звуки путешествия: перестук шагов и размеренное бормотание родителей, разговаривающих о всяких взрослых вещах. Джульетта то дремала, то просыпалась, и голоса родителей звучали то громче, то тише.

Путешествие казалось калейдоскопом туманных воспоминаний. Она вздрогнула от поросячьего визга за приоткрытой дверью, смутно запомнила сад, который они проходили, и окончательно проснулась от запаха чего-то сладкого. Потом был то ли обед, то ли ужин. В тот вечер Джульетта почти мгновенно заснула, выскользнув из отцовских рук в темную кровать. Наутро она проснулась рядом с кузиной, которую прежде не видела, и почти в такой же квартире, в какой жила сама. «Выходной», — поняла она по крикам старших детей, шумно игравших в коридоре, вместо того чтобы идти в школу. После холодного завтрака они с родителями снова очутились на лестнице, и Джульетте опять казалось, что они путешествуют целую вечность, а не один-единственный день. А потом ею вновь овладел сон, мягко стирая ощущение времени.