Миссия: планета Битер - Лорен Донер

Когда мой жезл увеличивается, юнис раскрывается, позволяя мешку наполниться семенем.

— Я буду очень нежной, — пообещала она, сгорая от любопытства.

Рот отпустил ее руку.

Проведя осторожно пальчиком по ребристому изогнутому утолщению, Вера обнаружила большой, горячий на ощупь шар. Он не был покрыт бархатистым пухом: кожа была нежной, как у ребенка. Снизу кончик ее пальца наткнулся на такой же изогнутый хрящ. Это напомнило ей раковину земного моллюска, только не настолько твердое. Похоже, оба хряща, сомкнувшись, полностью скрывали шар.

Это ее заворожило.

— Твой юнис закрывает мешок, пока ты не возбужден?

— Да. Защита семенного мешка жизненно необходима.

— Это так круто, — она нежно погладила его, и тот, казалось, набух еще сильнее, увеличившись настолько, что вышел за границы защитного хряща.

Рот снова схватил ее за запястье и отвел руку.

— Он слишком чувствителен, чтобы с ним играть. Будет больно, если прикоснуться чуть сильнее.

— Извини, — Вера снова обхватила его член обеими руками и потерла его.

Ствол стал еще тверже. А все бугры на нем — хотя, возможно, это были вены — вмиг увеличились под ее пальцами. Вере нравилась реакция его тела на ее ласки.

Бедра Рота слегка качнулись, и это привлекло ее внимание к его животу. Мышцы там были жесткими, с четко очерченными рельефами. Она насчитала… двенадцать кубиков пресса! Лишь от одного его вида она стала влажной.

Вера продолжила ласкать тело Рота, наблюдая за его реакцией на ее прикосновения. Когда его урчание стало более глубоким, почти мурлыкающим, она так возбудилась, что у нее болезненно запульсировало между ног.

— Можно я покатаюсь на тебе?

Потянувшись к ней, Рот обхватил своими большими руками ее талию и быстро сел, отчего ей пришлось ослабить хватку на его члене. Он поставил ее на колени, а затем встал позади нее.

— Сначала покатаюсь я. Повернись. Встань на четвереньки, — она поспешно выполнила приказ. — Ближе к изголовью. Обопрись о спинку руками.

Вера поползла по кровати, по пути обтирая ладони о простыню. Они стали очень скользкими из-за смазки, что постоянно сочилась из головки, пока она ублажала его член. Опершись одной рукой о спинку кровати и наклонившись вперед, она раздвинула бедра.

Рот, устроившись сзади, раздвинул ее ноги еще шире и склонился над ней. Его большая ладонь легла на спинку кровати поверх ее руки. Вера открыла рот, желая спросить, что ей делать дальше, но не успела. Его член уже прижался к ее киске и в тот же миг ворвался в нее.

В этот раз Рот не стал медлить, заполнив ее одним мощным рывком.

Вера громко застонала и вцепилась в изголовье кровати, чтобы не упасть под его напором. Рот обхватил свободной рукой ее бедро и начал трахать. При каждом толчке его юнис плотно прижимался к ее клитору.

Движения его бедер стали резкими, глубокими, ритмичными.

— О черт, — простонала она. — Да! О боже, Рот. Не останавливайся!

* * *

Рот прикрыл глаза, пытаясь держать себя в руках.

Ему не хотелось быть чересчур агрессивным с Верой. Одной рукой он держался для устойчивости за спинку кровати, а другой удерживал Веру в одной позе, дабы они оба смогли получить удовлетворение.

Теперь-то он понимал, почему двое его самцов спарились с человеческими женщинами. Ощущение Веры под ним, когда он взял ее, было лучше всего, что он когда-либо испытывал. Когда он привел ее к освобождению, стенки ее влагалища крепко обхватили его жезл, и она выкрикнула его имя. Его собственное освобождение не заставило себя ждать, и поток горячего семени хлынул в ее лоно.

Рот запрокинул голову и вошел в нее на всю длину. Ему пришлось сжать губы, чтобы не зарычать от интенсивности охватившего его наслаждения. Гнау как-то сказал, что секс с людьми сильно отличается от совокупления с веслорианками. Неотработанный и более насыщенный. Но Рот тогда не понял, что он имел в виду. Пока сам не овладел Верой.

Их самки перед совокуплением с ним сражались во всю силу. Но не для того, чтобы протестировать спаривание. К сожалению, он не входил в круг самцом, которых они считали достойными стать отцом их детенышей или партнером на всю оставшуюся жизнь. Нет, те самки бросали ему вызов просто ради возбуждения и новизны ощущений. Ведь их будет ублажать настоящий боец.

Выбирая его, они требовали, чтобы Рот яростно боролся за право подмять их под себя, прежде чем доставит им удовольствие. А он всеми силами старался не сделать им больно. Веслорианки обычно вели себя, как дикие кошки. Они, не сдерживаясь, рвали его плоть когтями, стараясь причинить как можно больше вреда. И когда он побеждал — а побеждал Рот всегда — его тело кровоточило и болело из-за многочисленных ран.

Но самым неприятным было то, что в душе эти победы вызывали чувство горечи и обиды. Что в совокупности с физической болью значительно снижало удовольствие от секса.

Совокупление же с Верой было совершенно другим.

Она полностью отдавалась ему, стремясь доставить не боль, а наслаждение.

Когда ее тело обмякло, Рот аккуратно вынул из тугой киски свой до сих пор твердый жезл, притянул Веру к себе и, сев на кровати, устроил ее между раздвинутых бедер. Обняв за талию, он прижался к ее спине. А Вера в изнеможении откинула голову ему на грудь.

Они оба тяжело дышали.

Ее пальчики попытались обхватить его запястья, но оказались слишком маленькими. Рот глубоко вдохнул, и ее аромат заполнил его ноздри. Желание спариться с ней с новой силой ударило по инстинктам, но он стоически сопротивлялся.

Вера наверняка начнет утверждать, что не испугается его боевой формы. Но Рот не хотел рисковать. Ей нужно чуть больше времени, чтобы полностью довериться ему.

Вера повернула голову и прижалась щекой к его груди. Он улыбнулся и крепче прижал ее к себе. Она идеально вписывалась в его объятия. Для него их близость была совершенно новым опытом. Вера не оттолкнула его, когда они закончили, и не ушла. А вот веслорианки всегда так делали, едва получив освобождение.