О чем молчат боги - Юлия Цыпленкова

Однако через минуту мне было уже не до илгизита. Я шагнула в раскрытые двери и остановилась, с любопытством оглядывая помещение, куда попала.

– Что ты тут делаешь?

– Что?

Я подняла взгляд и обнаружила унылого илгизита напротив меня. Он сурово свел брови, но из-за черт лица вместо строгости я увидела желание заплакать. Даже захотелось взять его за плечи и уверить, что всё непременно будет хорошо.

– Уходи, – велел мужчина.

Я не стала спорить и просто произнесла:

– Бальчи. – Прислужник вышел из-за моей спины, и я наябедничала: – Этот подручный не хочет меня впускать.

– Проходи, – ответил бальчи и первым обошел унылого илгизита.

Я последовала за ним, гордо вздернув подбородок. Подручный заметно опешил. Он повернулся нам вслед и все-таки заметил:

– Сюда не входят чужие.

– Великий махир разрешил дайнани ходить, где захочет, – не оборачиваясь, ответил бальчи.

А вот мне захотелось обернуться и показать язык. Разумеется, я была взрослой и воспитанной женщиной и потому ограничилась лишь хмыканьем. Ну а дальше я забыла про подручного, потому что оказалась посреди большого зала, в котором стояли длинные каменные столы, за которыми сидели человек двадцать, и все они что-то писали. Мне захотелось заглянуть одному из них через плечо, чтобы увидеть содержимое почти полностью заполненного свитка, однако к писцу я не приблизилась.

Вместо этого я неспешно направилась вдоль стены, рассматривая высокие стеллажи, на которых пирамидами лежали свитки. Не везде. Местами стояли ящички, о содержимом которых оставалось лишь догадываться. Но я пока не спешила взять что-либо в руки, просто знакомилась с новым местом. Мой взгляд скользнул по деревянным полкам, опустился вниз и остановился на массивных сундуках, стоявших под стеллажами.

Протянув руку, я провела кончиками пальцев по торцу одной из полок и остановилась на неровности. Это были ирэ.

– Поразительно, еще есть и какая-то система, – пробормотала я.

После попыталась прочесть надпись и сразу же столкнулась с проблемой – я не знала этих ирэ. Уже хотела обратиться за помощью к бальчи, когда услышала:

– Доброго дня тебе, дайнани.

Бальчи шагнул между мной и Рахоном, незаметно приблизившимся к нам, но я велела:

– Пропусти. – И прислужник снова замер, более не вмешиваясь.

Появление пятого подручного я встретила улыбкой. Не скажу, что оно было неожиданным. Я предполагала, что наша разлука не затянется. И если не великий махир, то он сам захочет подойти. И вот мой похититель стоял напротив, и на устах его играла ответная улыбка. И его приветствие я оценила. Он не пожелал мне милости своего покровителя, конечно же, не стал желать и милости Белого Духа, что для него было бы противоестественным, но употребил ту форму, которую я сама огласила.

– И тебе доброго дня, Рахон, – ответила я. – Ты зашел сюда по делу?

Пятый подручный неожиданно смутился. Это позабавило, но виду я не показала, оставшись с выражением дружелюбия на лице. Впрочем, смятение илгизита длилось не дольше мгновения, и вскоре он вновь казался приветливым и благодушным.

– Я увидел, что ты заходишь сюда, и решил узнать, как прошла твоя первая ночь в Даасе, – ответил Рахон.

– Благодарю, ночь была спокойной, – сказала я и спросила: – Поможешь мне, раз уж так удачно зашел?

– Вопросы? – улыбка илгизита стала шире, и я, усмехнувшись, кивнула. – Спрашивай, Ашити.

Я обвела рукой пространство вокруг себя и задала первый вопрос:

– Что это? Расскажи.

– Мы называем это место хатыр, – сказал пятый подручный. – Здесь мы записываем и храним многое. Наши знания, нашу историю. В шахасах записано всё: имена и жизнь йаргов, название поселений, что в них происходило.

– В шахасах? – переспросила я.

Рахон взял со стеллажа один из свитков:

– Это шахас – свиток с записями.

– А что написано здесь? – я указала на торец стеллажа.

– Ухгэ – это название одного из поселений. На этой полке хранятся записи обо всем, что когда-то происходило в Ухгэ.

– Там было столько событий? Или же вы ведете и учет народонаселения? – Заметив, что илгизит меня не понял, я пояснила: – Записываете, у кого кто родился и сколько детей, а после их детей. Когда появились на свет, когда умерли.

– И это тоже записываем, – кивнул Рахон. – Старейшины приносят нам свои записи, мы их переносим в шахас. И так с каждого поселения. Мы всегда точно знаем, сколько людей живет в Дэрбинэ, какого они возраста и чем занимаются.

Я слушала его и понимала, как велика пропасть между верными детьми Белого Духа и их врагами. Мне хотелось схватиться за голову и воскликнуть: «Почему?!» Почему, имея общие корни, живя так близко друг от друга, илгизиты шагают вперед, в то время как тагайни продолжают вяло существовать в своем устоявшемся болоте? Это будто два совершенно разных мира, соседствующих бок о бок.

И ведь у тагайни имеются все предпосылки для прогресса! Вспомнить хотя бы подобие водопровода, которым я пользовалась в доме мужа. А письменность? Она есть и в таганах, и у илгизитов. Только последние заполняют архив, а любимые дети Белого Духа законы передают из уст в уста. Законы! То, что должно быть закреплено в первую очередь, чтобы не было различных толкований.

Илгизиты изобретают и усовершенствуют оружие, а тагайни трясутся над одряхлевшими традициями и взглядами. Налык и Елган ставили нам в вину дружбу с племенами! Каан Песчаной косы смеялся над войском Танияра, где были язгуйчи и представители племен, он похвалялся несколькими сотнями ягиров, а у илгизитов каждый мужчина – воин! Тагайни таскают за плечами колчан со стрелами, а отступники разрабатывают шерон, и неизвестно, что еще припасли в своем арсенале.

Селек похвалялась детской мазней какого-то «художника», а тут ткут картины на ткани… Впрочем, это может быть веянием Курменая. Он самый развитый таган из всех, и соседи с гор, похоже, там бывают нередко и тащат к себе навыки и слова. Но именно это ведет их вперед. Теперь они собираются в мой мир, чтобы заполучить его знания, а это будет невероятным скачком еще дальше. Это же как… как дикарь, который вчера ходил в шкуре, сегодня возьмет в руки ружье вместо палки.

Уж не для этого ли Белый Дух отправил меня сюда, понимая, что я способна оценить отрыв илгизитов в полной мере? Точнее, и для этого тоже. Невероятно!

– Ашити.

Я мазнула взглядом по Рахону и вновь вернулась к своим размышлениям, вдруг поняв, что меня что-то в них царапнуло. Но что…

– Ашити, где ты?

– Я здесь, – я рассеянно улыбнулась, но тряхнула головой и вернула свое внимание пятому подручному. – Рахон, мама и Танияр обучали меня ирэ, но я не могу