Последний контакт 2 - Евгений Юрьевич Ильичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из кабины пилотов вышел второй пилот. Симпатичный азиат на ломаном русском сообщил, что они в скором времени совершат посадку на частном аэродроме близ Куру, откуда на флайере их инкогнито перевезут на космодром.
Реджи кивнул ему, занял свое место и пристегнулся. Вдруг он почувствовал на своей руке руку Дарьи.
— Мы справимся, Реджи, — тихо произнесла девушка. — Должны справиться.
Синак ничего не ответил. Хотел бы и он верить в это.
Глава 17
МЗК «Прорыв», 40 суток до прибытия к «шару»
Командир МЗК «Прорыв» Борис Кольский бывал во многих переделках. О нем с придыханием говорили все без исключения курсанты летных училищ страны. Посещаемость лекций, где он бывал в качестве приглашенного эксперта от министерства обороны, зашкаливала. За рубежом его имя тоже считалось легендарным и, в каком-то смысле, даже нарицательным. Как только экипажи боевых крейсеров той или иной космической державы понимали, что русские бросили в дело Кольского, настроение, а самое главное, желание воевать у них снижалось до минимума. Боевой офицер, выходивший из множества опасных ситуаций живым и невредимым, легенда российских ВКС, «непотопляемый Кольский» — как только о нем не отзывались СМИ. Причем все СМИ — как российские, так и зарубежные. Исключений практически не было. Критиковать Кольского побаивались даже самые откровенные хейтеры.
Назначение Кольского командиром новейшего российского межзвездного крейсера ни для кого не стало сюрпризом, лучшей кандидатуры было просто не придумать. Сам же Кольский такому назначению был крайне удивлен. На самом деле шестидесятилетний офицер уже был готов к отставке. Более того, эту свою почетную отставку он уже не раз обсуждал с главкомом ВКС, министром обороны и даже с президентом. И в целом правящая элита страны была согласна с Борисом — уходить действительно нужно вовремя, так что они готовы были отпустить капитана на заслуженный отдых.
Сказать по правде, Борис даже знал, что для него готовятся наградные листы за выслугу лет и безукоризненную службу. Его послужной список гарантировал ему теплое место в кругах приближенных к «самому». Но все изменилось с появлением этого долбаного «шара», а приказы, как говорится, не обсуждаются. Перед самым назначением министр обороны лично говорил с Кольским и просил его повременить с отставкой. Уже тогда Кольский понимал — намечается какое-то крупное дело, именно поэтому командование не желает расставаться с прославленным флотоводцем.
— Это твой дембельский аккорд, Борис… — пошутил тогда министр обороны, хотя и не стал делиться с офицером всей доступной информацией. Во всяком случае, не стал делиться до того, как тот согласится на выполнение миссии. По словам маршала, отдать «Прорыв» в руки кого-то менее компетентного он просто не мог. Старик приобнял Кольского на одном из приемов по случаю введения в строй очередного фрегата планетарного класса, отвел в сторонку и произнес:
— Пойми, Боря, испытания гравидвигателя самого современного крейсера державы может возглавить только такой человек, как ты. На тебя рассчитывает вся страна. Да что там, я лично говорил с президентом, он дал добро. Так что с назначением уже решено.
На лице Кольского тогда отчетливо промелькнула тень сомнения, и маршал не мог этого не заметить.
— Ты лично мне нужнее, Боря, — сказал тогда он. — Нет у меня другого такого, понимаешь?
Эта приватная часть беседы хоть и выглядела со стороны, как дружеская, на самом деле была нужна маршалу лишь для того, чтобы повлиять на решение капитана. Этой же цели служили и улыбки чиновников, светские беседы с генералами других родов войск на фуршете, короткие диалоги с премьер-министром и самим президентом в присутствии других высокопоставленных лиц страны. Кроме того, на этой встрече присутствовали журналисты, главы оборонных ведомств, зампреды, министры и сонм разномастных звезд и политических деятелей. Борис попал в западню, этот прием оказался для него паучьей сетью, ловчими силками, в которые он угодил сам, добровольно, ибо не мог не мог не приехать на главное событие десятилетия. У Кольского тогда сложилось впечатление, что весь этот цирк со «спуском на воду» «Прорыва» был устроен лишь ради него одного. Естественно, под таким давлением президента и общественности Кольский не смог отказаться от командования эскадрой и новым флагманом ВКС. А отказаться ох как надо было! Он чувствовал подвох уже тогда, пятой точкой ощущал, что с этим первым полетом «Прорыва» что-то не так.
Именно об этом сейчас размышлял в своей каюте прославленный капитан Кольский. У него сложилась такая блестящая карьера — возьми да и уйди вовремя, и всю жизнь будешь купаться в лучах славы. Ходил бы себе на заседания совета безопасности, руководил бы каким-нибудь научным подразделением или мемуары писал. Чем не завидная пенсия? Нет же, поперся к этому «шару».
Выглядел сейчас Кольский не лучшим образом. За последние две недели полета он осунулся, похудел, стал раздражительным и молчаливым. Глядя в зеркало, иногда сам себя не узнавал — настолько разительным было отличие его нынешнего от него самого месячной давности.
Причиной же таких перемен была его апатия. Пожалуй, впервые в жизни Кольский не знал, что делать, и был связан по рукам и ногам обстоятельствами. К слову, обстоятельства действительно были премерзкими. Никогда прежде Борис не оказывался в таких удручающих реалиях. Всю свою жизнь он был уверен в простой истине — мы сами творцы своего счастья. Он жил по принципу: нет безвыходных ситуаций, всегда можно найти решение. Но конкретно сейчас ни выхода, ни решения не было.
Капитан напряг память и вновь восстановил цепочку событий, приведших к такому положению вещей. Он уже неделю так делал — прокручивал в голове все события, ставшие причиной нынешней ситуации, и никак не мог понять, где именно совершил ошибку.
Первые годы миссии все шло по плану. Длительный выход из Солнечной системы никого из экипажа не утомил. Люди были в хорошем смысле слова на взводе. Шутка ли, испытания и запуск нового гравидвижителя? Но и эта
