Право убийцы - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Без титула твои земли пустят с потолка, а за твоей головой начнется охота, — всё-таки добавил Косорылый. — Слишком многие желают прекращения рода Вронских, и, боюсь, ты даже из академии не успеешь выйти, как тебя убьют.
— Раз дело такое серьезное, может, расскажете мне всю правду? — я все же решил рискнуть и попытался выудить из Косорылого чуть больше информации.
Не то чтобы он недоговаривал (хотя не исключаю ничего), просто говорил со мной так, будто я знал, о чем идет речь.
— Правду? — судя по голосу, комендант действительно растерялся.
— Пока был в приюте, слышал разные сплетни насчет того, что натворил мой отец, — я пожал плечами. — Считаю, что я имею право знать правду, товарищ комендант. Что сделал папа, из-за чего ему объявили войну?
Я с невозмутимым видом щелкнул по половинке поломанного карандаша, и тот покатился по столу.
— Правда у каждого своя, кандидат, — наконец, расплывчато ответил Косорылый. — Как и у каждого есть своя обязанность.
— Тоже верно. Но если меня грохнут или я завалюсь на специализации, а это, как понимаю, равнозначно, то свою обязанность ведь я не выполню? Так что извините, но вам будет проще поискать других чистильщиков, пока я занимаюсь сохранением своей шкуры.
Косорылый вновь промолчал, как будто я коснулся чего-то запретного. Прости, киборг, но мне же надо как-то познавать реалии, поэтому запретный плод мне очень нужен. Комендант взял половинку карандаша и сломал ее еще на две части. Вроде и тело у него — один сплошной механизм, а человеческие привычки все-таки остались.
— Последних чистильщиков перебили еще несколько лет назад. Убивали по одному, жестоко. Тела сбрасывали в разломы, — голос из динамика стал буквально замогильным. — Неудивительно, что ты об этом не знаешь. В учебниках истории, которые ты читал, ничего об этом не скажут, а те, кто говорят, долго не живут. Поэтому большего сказать не могу, я и сам… под подпиской о неразглашении.
Хм, как все серьезно… стесняюсь спросить, почему же я тогда остался жив? Кто бы стал всерьез смотреть на какой-то там «иммунитет» в виде дворянского титула или статуса кандидата, тем более, раз уж последний и вовсе появился у меня не так давно? И вообще любопытная у этой железяки позиция. Формата — я не я, и хата не моя. Раз мой отец — такой близкий друг Косорылого, то почему бы коменданту не помочь сынку своего старого боевого товарища? Но какое там, за подобие своей жизни Косорылый цепляется куда сильнее, чем за память о дружбе. И похоже, что ему есть чего опасаться.
Ладно, у каждого своя жизнь, и конкретно мне комендант ничего не должен.
Но и без Косорылого примерно ясно, что мой папаша не рассчитал силы и вляпался в какую-то неприятную историю. Ну, или его втянули в нехорошее дело, что, в принципе, однохренственно. Выгребать все это теперь предстоит мне, есть на то желание или нет. В любых других обстоятельствах мне такое счастье не тарахтело даром, но будем считать, что «смысл жизни» я теперь обрел. Это само по себе неплохо, сразу лишние вопросы у окружающих отпадают. И кстати, отныне конфликт с троицей сопляков выглядит куда более логичным и обоснованным. Если я проломлю кому-нибудь из них башку (а может, и всем троим сразу), то мои действия будут всем понятны, и новые вводные только развязывают мне руки. Поэтому — спасибо тебе, папа, от сына, угодил.
Как бы то ни было, мне все таки надо не откладывать в долгий ящик и дорваться до интернета. Там в поисковике я смогу формулировать какие угодно запросы, без опаски, что на меня посмотрят как на идиота. Ну или у Дуды возьму телефон и пробью всю нужную информацию там.
— Вы закончили, товарищ комендант? А то я бы пошёл. Как-то настроения совсем нет после разговора.
— Иди уже, ладно… эх, а я теперь буду убираться до самого вечера.
Я поднялся с табуретки, пошел к двери, но перед выходом вспомнил, что не узнал, где могу получить питомца. Задал вопрос коменданту.
— Этажом выше, — раздраженно буркнул он, уже держа в одной руке кусок рамы, а в другой — сломанную полку. — Тебя там ждут!
— До свидания!
Я вышел из кабинета, удовлетворенный тем, что вопрос удалось решить без особых последствий. Да и разговор дал немало пищи для размышлений. Стало понятно, откуда к моей персоне такой пристальный интерес. Интересно, а господа Гиппопотам и Леопард тоже связаны с делами моего отца? Мне припомнилось, что Гиппопотам что-то говорил об этом. То ли «в память о твоем отце», то ли «я знал твоего отца», конкретно уже и не вспомню. Надо было спросить у Косорылого, в курсе ли он о маскараде? Ничего, будет день, будет пища — попытаюсь что-нибудь выведать из коменданта при следующем нашем диалоге. М-да, наворотил дел мой папаша, теперь — хочешь не хочешь, а придется их разгребать.
Ну и про чистильщика, кстати, тоже явно палку перегнули. Я-то еще зеленый сопляк, даже без специализации, а на меня уже возлагают надежды по консервации разломов. Не буду удивлен, если узнаю, что комендант просто хочет спихнуть эту роль. На тебе, боже, что нам не гоже. Пусть у меня голова о судьбах человечества болит. Он, видимо, не знает, что если у меня болит голова, то я пью цитрамон.
Уже на половине пути к лифту я, наконец, выбросил из головы лишние мысли. Что на очереди? Получение питомца. Дело, безусловно, нужное и важное, и я обязательно схожу на второй этаж. Но сначала… подойдя к лифту, я огляделся. Вытащил конверт от связного и тотчас сломал печать.
Попытался.
Руки соскочили, печать, что ли, титановая? Тогда я попытался порвать бумагу. Терпеть ненавижу, когда так обращаются с документами, но раз другого выхода нет…
Но и тут меня поджидал Облом Петрович. Бумага, как и печать, оказались заговорены и не поддавались физическому воздействию. Открыть конверт не вышло ни с первого, ни со второго раза.
Что вообще за ерунда? Как-то же мне нужно заглянуть
