Возвращение - Елена Миронова

И, хотя это грустно и тяжело, но он вынужден был констатировать, что той семьи, о которой он всегда думал с теплотой и заботой, уже нет, и, скорее всего, уже никогда не будет. То есть, семья-то есть, и дай бог, тьфу-тьфу, чтобы была ещё много-много лет, но вот именно ТОЙ семьи уже не вернуть.

Ещё несколько месяцев назад он переживал, даже страдал, много думал о превратностях судьбы, превративших ранее мягкую и нежную жену практически в мегеру, такого же мягкого и нежного сына — в слюнтяя и алкоголика, а волшебную домашнюю атмосферу — в закулисье театра, в котором живут склочные интриганы.

Он закурил сигару, и увидел продирающегося к нему сквозь толпу гостей Ковалёва. За ним, крепко вцепившись за руку, тянулась Марина. Выглядела она настоящей секс-бомбой. Девушка изрядно поправилась, видимо, решив, что, если она заполучила депутата, то теперь он уже никуда не денется и будет вынужден принимать её такой, какая она есть. Следовательно, теперь вовсе необязательно придерживаться строгой диеты.

Смотрелись они забавно: худой, какой-то измождённый Ковалёв, и цветущая, аппетитная деваха. На ней было полупрозрачное платье в обтяжку длиной до колена, туфли на прозрачных каблучках, и густо намазанный яркой помадой рот. Резник впился взглядом в этот рот, в очередной раз удивляясь, как же так получилось, что обе женщины Ковалёва похожи друг на друга.

Марина, конечно, не была копией Галины, однако они одинаково одевались — с налётом вульгарности, и одинаково красились — толстым слоем помада, на которую сверху, вдобавок, возложен блеск для губ, объёмные ресницы, крупные завитки волос придавали обеим сходство с куклой.

В другой руке Ковалёв держал свою любимую трубку.

— Ты же собирался бросать курить, — невольно воскликнул Резник.

— Да и ты тоже, — Ковалёв кивнул на сигару в руке друга.

Они засмеялись и обнялись. Марина, переминаясь с ноги на ногу, стояла рядом и шарила глазами по толпе. Она была возбуждена, глаза её блестели, естественный румянец вольготно раскинулся на щеках. Ей ещё никогда не приходилось видеть такое количество знаменитостей на один метр квадратной площади.

Немного поболтав и поздравив друга, Ковалёв испарился.

Резник взял бокал с шампанским с подноса проходящего мимо официанта, и увидел Павлика. Он медленно наливался спиртным в уютном уголке гостиной. Любовь Андреевна, Мила и Антон позировали для очередного фотокорреспондента. Они вообще вели себя и выглядели, словно настоящая, крепкая семья. Резник хмыкнул и вдруг почувствовал на себе взгляд. Он обернулся в поисках источника этого взгляда, но так и не понял, чей он был.

Продолжая принимать подарки, слушая тосты в свою честь от известных политиков, актёров, финансистов, он улыбался, что-то отвечал в ответ, но почему-то чувствовал себя чужим на этом празднике жизни.

Он воспринимал всё происходящее отстранённо, словно это было не его пятидесятилетие. Ему было грустно и тоскливо. Он испытывал непонятную ностальгию, и, когда ему уже стало совсем невмоготу находиться здесь, он решил незаметно ускользнуть. Анатолий Максимович сделал два шага к лифту и вновь почувствовал на себе тот же взгляд, пронизывающий, но не обжигающий. И в этот раз он оперативно отреагировал, моментально обернулся и поймал в фокус виновницу этого взгляда.

Эту молодую женщину он не знал. Она стояла чуть в стороне от всех, тоже держала в руках бокал с шампанским, и в упор смотрела на него. Но её взгляд был жёстким, остро — любопытным, разглядывающим, а не вульгарным.

Её взгляд словно недоумевал: « И что же в тебе такого, Анатолий Максимович, что к тебе припёрлась эта куча именитого народа?»

И ответом его должна была бы стать какая-то оригинальная формулировка, и уж никоим образом не упоминание о «Теллурике».

Он замешкался, разглядывая незнакомку. Мягкие рыжевато — каштановые волосы спускались на обнажённые плечи красивой, мягкой волной, чёрные глаза и тонкий нос с горбинкой выдавали восточное происхождение, азиатские корни. Стройная фигура облачена в простое чёрное платье с небольшим декольте, скорее скрывающим, нежели открывающим не большую и не маленькую грудь любопытным взглядам. Но главное — её глаза. Она искренне заинтересовалась им, и это было приятно Анатолию Максимовичу.

Их взгляды встретились и переплелись. Резник почувствовал что-то вроде удара тока, и усилием воли заставил себя отвернуться и подойти к лифту.

Он поднялся наверх, и прошёл в оранжерею. Ему хотелось увидеть коал, но разговаривать с рыжим Джонни было выше его сил.

Он медленно направился по посыпанной гравием дорожке между чудесными, ароматными растениями, думая о черноглазой красотке. Вернее, красоткой её трудно было назвать. Девушка, конечно, привлекательна, но в ней больше притягательности и харизмы, нежели классической красоты. К тому же она не похожа ни на конфетную Милу, ни на слащаво-приторную Марину. Эта девушка — настоящая личность, это бросалось в глаза и, что греха таить, притягивало Резника.

Резник внезапно остро почувствовал, что она — настоящая, а не как эти лицемерные, якобы эфемерные создания, затянутые в корсеты и пахнущие духами, пудрой и помадой.

Он вдохнул, отгоняя от себя видение очаровательной незнакомки. Только любовного романа ему сейчас не хватало! Эта девушка его зацепила, но и только.

Сзади послышались шаги. Он резко обернулся и удивлённо застыл, вновь поражённый её необычным обликом.

— Извините, — девушка блеснула белозубой улыбкой, — могу я составить вам компанию?

* * *

Марина с детства знала, что быть женщиной — очень хорошо. Женщины могут многого добиться в жизни, если правильно себя вести. Это мать с детства вдалбливала в хорошенькую Маринкину головку. Но, даже если бы она не была такой хорошенькой, девушка всё равно нашла бы способ иметь в этой жизни если не всё, то многое.

Главное — отнюдь не красота, в этом Марина убедилась, глядя на жён —кикимор российских бизнесменов и политиков. Надо правильно себя вести — вот что главное! Правильно и осмотрительно, и дальновидно. А уж красота — это как приятное приложение к содержимому головы. Ей повезло: с её внешностью можно запросто подцепить любого парня. Но Марине не нужен был любой. Она гонялась за более крупной дичью, нежели мелкие доморощенные предприниматели, крохотные фирмочки которых могли в любой момент развалиться.

Она была уверена, что достойна большего. К тому же её возраст пока ещё позволял перебирать мужчинами, отсеивая менее стойкие и дееспособные экземпляры.

Она знала, чего хочет, упорно шла к этому и дождалась. На пути ей встретился Ковалёв, и она быстро ухватилась за него. Он был такой же, как все мужчины, и Марина ловко научилась с ним управляться. Она была нежна и ласкова в постели, интересовалась его делами искренне, старалась, чтобы ему было с ней хорошо, вдобавок ничего у него не требовала, и он клюнул.

Он влюбился, снял для неё квартиру, давал небольшие суммы денег на ведение домашнего хозяйства. Марина терпеливо выжидала, запретив себе просить у него подарки, шубы и деньги на свои личные нужды. Она боялась спугнуть его.

Всё шло, как надо. Она постепенно подводила разговор к женитьбе, вызывая у Ковалёва чувство стыда за его недостойное поведение. Разве такая девушка, как Марина, должна быть содержанкой?

Но оказалось, что, несмотря на своё желание развестись, с разводом у депутата ничего не получилось. Его мерзкая жена решила шантажом оставаться при нём и его квартире, его нынешней должности и кредитоспособности, и Марина понимала, что эту цепкую даму ей никак не выкурить из его жизни. А ждать ещё пару —тройку десятков лет, пока дама состарится и помрёт естественной смертью, совсем не хотелось. Ведь за эти два-три десятка лет и Марина потеряет свой товарный вид. Можно, конечно, надеяться на экзотическую болезнь, которую подцепит жена Ковалёва, либо на несчастный случай. Собственно, этот несчастный случай и являлся по-настоящему только единственным способом избавиться от этой мерзавки.

И Марина решилась. Она и так слишком долго искала своего мужчину, того, который обеспечил бы ей не просто существование, а настоящую жизнь, полную радостей, отдыха, дорогих вещей и беспечности. Она не хотела начинать всё заново. Ведь, чтобы добиться чего-то, приходится поступаться и принципами, и боязнью наказания за грехи.

Марина недолго думала. Она взяла у спящего Ковалёва паспорт и посмотрела его прописку. Узнав о его передвижениях на определённый день, и выяснив, что его не будет дома, по крайней мере, до позднего вечера, девушка собралась навестить его жену. Она хотела добиться от той развода любыми способами. И добилась. Только кто —же знал, что ради Ковалёва ей придётся пойти на такое…

Она содрогнулась, вспомнив, как Галина полетела вниз, неуклюже цепляясь за подоконник, её глаза, страшные, широко распахнутые, объятые ужасом.