Искатель. 1963. Выпуск №6 - Борис Ляпунов

В Ююу, аргентинском городке севернее Тукумана, у железнодорожного пути, ведущего в Боливию, давно приметили серьезного, сдержанного индейца. Он появлялся точно в полдень, в час прибытия экспресса с юга. Обычно индеец сидел у перрона на корточках и наблюдал за прибывающими пассажирами. Не встретив нужного ему человека, он, кутаясь в пончо, отправлялся к горному ручью, где паслись его ламы. Иногда индеец заходил в харчевню, где покупал кукурузные лепешки или порядочный кусок зажаренного на углях мяса. Никто никогда не видел его в многочисленных барах, расплодившихся в городе.

Мировой экономический кризис захватил и северные провинции Аргентины: небольшие рудники в Андах закрывались, рабочих выбрасывали на улицу. Это были большей частью индейцы или метисы из Боливии. Они спускались в город и, пока хватало песет, топили свое горе в тростниковой водке. Пойманных за попрошайничество грузили, как скот, в товарные вагоны и высылали в дебри Боливийских гор.

Никто не интересовался, как они проживут в Безлюдных Андах.

Индеец, о котором идет речь, за все платил наличными. Однажды он подошел к билетной кассе разменять сто песет и был тотчас окружен безработными шахтерами. С лицом, не выражавшим ни сочувствия, ни сожаления, Вербентэ (это был он) подал старому седому индейцу племени аймара 50 песет. Просители молча, до земли поклонились и, опустив головы, быстро отошли, оглядываясь, как бы запоминая…

Когда Вербентэ вошел на перрон, его остановил толстый человек с красным бульдожьим лицом.

— Эй, парень, продай пончо! Вот тебе сто песет — мне нравится работа и рисунок…

И толстяк потянул за полу пончо.

Индеец, улыбаясь, отстранил назойливого покупателя.

— Господин, не продам даже за тысячу песет!

Толстяк задохнулся от бешенства.

— Что? Сукин сын, ты чего ломаешься? Хочешь, чтобы я продырявил твою коричневую шкуру? — Янки потянулся к кобуре.

В ту же секунду индеец, отбросив пончо на плечи, выхватил висевший на прекрасно сплетенном поясе длинный обоюдоострый нож. К тому же поясу был прикреплен великолепный револьвер.

Между ними бросился носильщик.

— Спокойно, Вербентэ! Мистер гринго, не хватайтесь за оружие! Прежде чем вы сделаете хоть один выстрел, Вербентэ вас изрешетит. На вашем месте я бы извинился… сын… Вы знаете, что сказали? Аймара этого не прощает, он уважает свою мать!

Попутчики оттащили подальше напуганного янки, а носильщик, заведя его за киоск, объяснял:

— Вербентэ прав. Пончо, сотканное из шерсти длинных волосков, растущих на груди ламы, с подлинным рисунком аймзроэ, теплое и легкое, нельзя приобрести даже за тысячу песет. Оно не продается, его бесплатно может получить только друг.

Носильщик вернулся к Вербентэ.

— Не годишься ты для города. Я не протестовал бы, если бы эта жирная морда познакомилась с твоим мачете. Только, к сожалению, это важная птица — друг комиссара Ююу. Лучше поскорей покинь город.

— Почему, Сигуньа? — возразил индеец. — Я жду в городе своего друга, дождусь его приезда и уйду.

Вскоре прибыл южный экспресс.

Вербентэ моментально узнал Вагнера, хотя они не виделись три года. Он молча ждал, пока его заметит друг, потом, улыбаясь, пошел навстречу, протянул обе руки.

— Мой белый брат долго заставил себя ждать. Вот уже две недели хожу к каждому поезду из Тукумана…

— Вербентэ, друг! — Вагнер крепко обнял его. — Не помолодел, но выглядишь прекрасно! Почему так долго ждал? Ведь я точно написал падре, когда меня надо встречать в Ююу!

Вербентэ подозвал носильщика и, пока Вагнер вручал тому багажные квитанции, рассказал:

— Падре Тома стал стар и забывчив. Твое письмо он потерял, и, когда я пришел к нему в Трено-Тариа, он вспомнил только месяц и город. Вот я пришел сюда и ждал. Издалека ты присылал мне столько песет, что я мог бы прожить здесь целый год. В городе воздух зачумлен, и я заранее радуюсь свежему дыханию гор.

— Я тоже! Завтра мы сможем отправиться?

— Да хоть через час! Нас ждут лучшие мулы, а для багажа приготовлены ламы.

Они уже подошли к выходу с перрона, когда кто-то крикнул сзади:

— Ни с места, руки вверх!

Вагнер, изумленный, обернулся. В десяти шагах от них стояли два полицейских с автоматами. Позади них — комиссар, а еще дальше — какой-то американец.

— Что за шутки, кабальеро? — спросил Вагнер. — За кого вы меня принимаете?

Комиссар из-за спины полицейских крикнул:

— Отойдите от проклятого индейца, нам нужен только он!

— С кем я иду, полиции не касается! — Жилы на лбу Вагнера вздулись. — Существует здесь неприкосновенность граждан, или полиция делает все, что хочет?

— В последний раз предупреждаю, отойдите от проклятого индейца, или я не отвечаю за последствия! — орал американец, размахивая браунингом. — Эта краснокожая собаку угрожала мне!

Носильщик что-то шепнул Вербентэ и побежал через площадь к домам напротив. Вагнер, ничего не заметив, продолжал спорить:

— Господину из Штатов надо поучиться вести себя. Иначе ему здесь быстро перережут глотку. Люди не любят сравнений с собаками, и прежде всего мой побратим Вербентэ!

Полицейские чувствовали себя неловко. Босые, переминаясь с ноги на ногу, они посматривали на площадь. Комиссар тоже заметно волновался. Только толстяк орал:

— Белый — побратим местного туземца! Ну и безобразие! Отойдите, или я стреляю! Мой браунинг…

Он вдруг умолк. Оба полицейских с быстротой молнии прыгнули на подножку вагона и помогли своему комиссару сделать то же.

На привокзальной площади появилась толпа, на солнце сверкали мачете. Немногочисленные путешественники и железнодорожные служащие спрятались в бараки. Машинист сразу дал полный ход, стараясь уйти из опасной зоны.

И тут раздались… нет, не выстрелы — оплеухи. Жилистые горняцкие руки — белые, желтые, красные — лупили по жирным щекам прекрасно выбритого джентльмена…

На следующий день, когда в местечко прибыл эскадрон драгун, там царили тишина и покой. И только жители втихомолку радовались, вспоминая, как был наказан наглый толстяк.

— У тебя прекрасные друзья среди горняков, — заметил Вагнер, расстилая на первом привале спальный мешок. — Какие пощечины!

Вербентэ пожал плечами.

— Я называл их непутевыми пьяницами, и они молчали. Я им помогал как мог. Мой белый друг, надо приобретать друзей, пока тебе еще не грозит беда. Вот они и выручили…

Часто они беседовали о волке Анд. Вагнер рассказал, что ученые не признают существования этого животного. Индеец загадочно улыбался.

— Волк не привидение, и мы его найдем. После привала у Источника Потерянной Воды я его тоже больше не видел. Но на высокогорной Атакаме след его отыщется.