Убить мертвых - Танит Ли

Глупо думать, что смерть всех делает родными. Миаль хранит верность своему хозяину, Парлу Дро. Даже мертвый, он будет помогать ему и встанет против нее.

Перед глазами Сидди встало милое полудетское личико ее сестры под водой, раздувшееся от удушья. Вот почему ей, Сидди, чудится, что она тоже умерла — ей просто хотелось оказаться на месте сестры. Глупо, ведь она-то жива. Колодец, река — нет, она жива. Это Миаль мертвец. Мертвец, который заманил ее в этот странный город.

День прошел так быстро. Почему ей никак не удается вспомнить его?

Где-то на улицах играла музыка, нежный перезвон колоколов служил проводником в темноте. Капля цвета бледного миндаля повисла за окном, скользнула прочь, на ее месте появилась другая. Сидди вспомнила шествие, во главе которого ехал на коне здешний граф или герцог. Беззащитная и одинокая девица благородного происхождения должна обратиться к нему с мольбой о покровительстве. Тогда убийца не посмеет ее тронуть. Наоборот, она сможет просить об отмщении. Дро убил ее сестру. Да, Сидди преследовала его, чтобы отплатить злодею по заслугам. И теперь она добьется своего. Должна добиться.

Она вскочила с кровати и пробежала сквозь закрытую дверь, не заметив ее, вниз, по странно безлюдным лестницам и коридорам, на залитые черным светом улицы.

Глава 12

Шествие катилось по широкой улице. Фонари и свечи висели над ней, как бледные плоды, но процессия накатывалась, как грозовая туча, как темный ветер. Малиновые облачения и золотые мантии жрецов казались тусклыми, словно под водой. Курились кадила, распространяя аромат благовонных масел. Мальчики в белоснежных одеждах высокими голосами выводили песнопения под звон колоколов. Прокатился экипаж, запряженный лошадьми с остекленевшими глазами, и еще один, и еще. Граф или герцог ехал, окруженный воинами в кольчугах, развевались зеленоватые плащи.

Там, где широкая улица упиралась в другую, была каменная лестница, по которой можно было спуститься к перекрестку с проезда уровнем выше. Сидди стояла на ступеньках, прямо и горделиво, и ждала.

Пока мимо шествовали жрецы и ехали экипажи, она отбросила назад волосы, кое-как причесав их пальцами. Когда показались кольчужники, Сидди стала разглядывать их, пытаясь высмотреть тех, кто напал на нее прошлой ночью. Но оказалось, что их черты почти невозможно вспомнить. В праздничной толпе все лица казались подернутыми дымкой. Даже лицо графа или герцога, что ехал в богатом одеянии посреди своей свиты. Он казался безликим и невыразительным, словно вытканный на старом гобелене.

И все же...

— Господин! — закричала Сидди, вскинув свои маленькие ладони. — Я взываю к вашему милосердию! Господин, выслушайте меня!

А потом, через несколько ударов сердца, она поняла, что процессия не замедлила хода, и никто не обратил на нее внимания. Перепугавшись и оскорбившись одновременно, Сидди обиженно вскрикнула и бросилась по лестнице вниз, к ближайшей лошади. Сперва ей никак не удавалось поймать коня, будто его и не было. Затем ее чувства прояснились, и она ухватилась за лошадиную гриву и ногу всадника. Запрокинув голову, она к тому же признала в нем одного из вчерашних задир.

— Сэр, — жалобно проговорила она, — умоляю. Пожалуйста, выслушайте меня.

Всадник посмотрел вниз, но увидел Сидди не сразу, будто пробудился от загадочного сна наяву. Если он и вспомнил, что произошло между ними прошлым вечером, то ничем этого не выдал. Он попытался оттолкнуть ее.

— Сэр, — продолжала молить Сидди. — Я благородного происхождения. Мне нужно поговорить с вашим повелителем. Я должна предупредить его. Он в опасности.

— О да, — сказал всадник в кольчуге. Красный самоцвет сверкал зловеще, как тогда, в лесу, когда рыцарь обрушил на нее свой ужасный меч. Как тогда, когда меч этот загадочным образом не причинил ей вреда. — Все так говорят — позвольте, мол, поговорить с повелителем, всего пять минут. У нас существуют наказания для тех, кто мешает шествию.

Сидди, как безумная, вцепилась в гриву и в сапог всадника. Толпа подхватила ее. Всадник перестал отталкивать Сидди, но посмотрел на нее искоса и недобро.

— Вы не понимаете, — твердила она. — Сюда идет один человек. Он убийца. Он вас всех погубит.

— Иди-ка сюда, — всадник подхватил ее и усадил на лошадь перед собой. Точно так же он сделал и в прошлый раз. Неужели он ничего не помнит? — Я могу убить его первым, — сказал он.

— Да. Этого я и хочу.

— А чего еще ты хочешь?

— Поговорить с вашим господином.

— Ты пришлая. Тебе не положено говорить с герцогом.

— Я — Сидди. Вы не помните меня?

— Это Тиулотеф. Я не могу помнить каждую девицу, которой кивнул, проезжая по улице.

Странно — чем больше она говорила с ним, тем больше он становился похож на человека. Да и всадники вокруг них стали не столь неразличимы. Теперь они хохотали над чем-то своим или горделиво смотрели по сторонам. Лошади фыркали. Даже колокола зазвучали громче. Сидди стала было вертеть головой, но всадник легонько ударил ее, осаживая. Вопрос вертелся у нее на языке, она больше не могла его удерживать, хоть и боялась произнести вслух:

— Человека, который идет сюда, зовут Парл Дро. Вы когда-нибудь слышали, кто такой охотник за призраками?

Случилось странное. Сидди говорила тихо, но едва ее слова слетели с губ, их как будто что-то подхватило и усилило. Они расцвели, заполнили, окутали всю улицу, стены домов, даже глухое небо, словно стайка испуганных птиц выпорхнула из клетки. И непрекращающееся шествие вдруг замерло, точно окаменело. Всадники застыли в седлах, лошади — со вскинутыми головами. Хор мальчиков умолк, а колокольный звон будто ветром сдуло. Сидди задрожала — или ей только казалось, что она дрожит. И тогда у нее за спиной раздался голос — заговорил человек с лицом, будто вытканным на гобелене. Гобелен треснул.

— Приведите ее ко мне.

Всадник, в седле которого она сидела, развернул лошадь и поехал сквозь толпу, замершую в живописных позах, как на картине. Никто не смотрел на них. Если кто-то и моргнул, если и шевельнулась на ветру бахрома, если и щелкнули четки — наверное, это ей лишь почудилось. Во всем городе не раздавалось ни звука.

Герцог Тиулотефа сурово смотрел на Сидди.

— Кто ты?

— Собан. Сидди Собан.

— Никогда не слыхал этого имени.

Ей вдруг стало холодно и очень, очень одиноко. Одна, в незнакомом городе, без друзей, и не к кому обратиться за помощью, если что-то случится...

— Я хочу предупредить вас. Сюда идет странник, который...

— Да, — обронил герцог. Он был как тряпичная кукла. Его лицо выглядело теперь совершенно недоделанным, казалось, что вот-вот весь он, с головы до ног, развалится на лоскутки, которые потом соединятся во что-то иное.