Эльфовладелец - Сергей Чехин

Зал напоминал потревоженный улей. Призывы и угрозы судьи глушили самых громких, но общий гул никуда не девался.

— А теперь пусть встанет тот, кто считает эльфийских женщин достойными нынешнего положения. Ну, кто из вас не мечтал сменить старую брюзгливую женушку на вечно молодую красавицу? Или хотя бы разок переспать с дочерью леса? А? Есть такие? Вставайте и распишитесь в собственной лживости!

Противники рабства закивали, сторонники попытались возмущенно спорить, но судья призвал всех к тишине. А я продолжил:

— Вместе всегда лучше, чем порознь. Да, простят нас не скоро. Но мы и не навязываем братские узы. Я не говорю дружба. Я говорю — сотрудничество. Я не говорю любовь. Я говорю — уважение. Все это может быть достигнуто в кратчайшие сроки, нужно лишь первыми сделать шаг навстречу. Чем бы ни закончился этот процесс, я хочу чтобы вы обдумали мои слова. И перестали бояться. Я отринул страх, и вот теперь я здесь. Меня хотят лишить всего. Но я все равно не боюсь. Потому что прав!

— Господин Авелин, — устало протянул судья. — Ответьте, наконец, на мой вопрос. Вы отказываетесь от антирабских убеждений? Считаете ли вы их надуманной клеветой? Готовы ли вы в присутствии Наблюдателей присягнуть повторно?

Я обвел взглядом зал. Зрители затаились в ожидании моего последнего слова. Журналисты и художники во всю работали карандашами. Абель не подал мне никаких знаков. Лишь пристально смотрел, сохраняя бесстрастное лицо. Он хотел услышать мое решение, и только мое. Без давления и принуждения.

Я взялся руками за решетки, глубоко вздохнул и произнес:

— Нет, не отказываюсь. Я искренне убежден в необходимости полного и безоговорочного освобождения народа эльфов! И законодательной отмены рабства раз и навсегда!

Что в зале началось — словами не передать. Мои сторонники начали хором скандировать "Авелин". Противники пытались перекричать молодежь, да только куда там. Вскоре выкрики услышали на улице, и несколько тысяч глоток завопило:

— Авелин! Авелин! Авелин!

А я стоял и не знал, что делать — то ли плакать, то ли смеяться.

Воспользовавшись заминкой, судья удалился для вынесения приговора. Вернулся он минут через двадцать, когда полицейские намяли бока и выволокли из зала самых шумных. Снаружи народ тоже немного успокоился.

— Всем встать! — холодно произнес судья. — Я принял решение и довожу его до сведения всех собравшихся. Джен Авелин приговаривается к лишению титула тайра за попрание второй части присяги. Ему дается три дня на переезд, после чего плантация и рабы будут выставлены на аукцион. Заседание завершено!

Полицейские вывели меня из клетки, после чего потеряли всяческий интерес. Теперь я не заключенный, а самый обычный бомж. Я стоял и разглядывал собственные ботинки. Возвращаться на плантацию через ревущую толпу как‑то не хотелось. А что делать дальше я не знал.

Подошел Абель и крепко пожал руку. К нему присоединились противники рабства. Они обступили меня плотным кольцом — жали руку, хлопали по спине. Журналисты попытались взять интервью, но я отказался от комментариев. Все самое важное уже прозвучало в этих стенах.

— Вы молодец, Джен, — с восторгом сказал Кэриан. — Я горжусь вами. Мы все гордимся. Вы пожертвовали сотней рабов, чтобы спасти тысячи.

Я поднял голову.

— Что вы имеете в виду?

— Джен, теперь вы — лицо движения освобождения, его символ! Никто из землевладельцев никогда ранее не заявлял открыто о своих антирабских убеждениях. Да не где‑нибудь, а в суде! Уверен, это очень важное событие, которое изменит многое. Вашу речь опубликуют множество газет, а я засужу каждую, кто изменит в ней хоть букву! О вас узнает вся страна.

— И что? Я же нищий теперь…

— Не переживайте, дорогой друг. Вы не останетесь в беде. Я заберу вас в Столицу, и там мы продолжим бороться против гнета эльфов.

— В Столицу так в Столицу, — устало вздохнул я.

— Ну же, выше нос! Давайте выйдем к толпе, народ ждет вас!

— Давайте как‑нибудь потом? Я едва на ногах стою.

Абель улыбнулся и кивнул.

— Понимаю. Ну что же, тогда позвольте сопроводить вас на плантацию.

Мы покинули суд через запасный выход. У адвоката была припаркована крытая бричка на заднем дворе суда. Под аплодисменты немногочисленных зрителей, мы сели в нее и укатили из города окольными путями.

После обнародования приговора большая часть аболиционистов покинула улицы. Сторонники рабства хотели устроить массовые гуляния, но полицейские велели всем разойтись. Так что особых проблем в дороге не возникло. Нас никто не узнал.

Бричка катилась по зеленым холмам, я разглядывал кучерявые облака и молчал. Вдруг матерый хонто в упряжке замер и угрожающе затрубил.

— Что такое? — спросил я.

— Учуял территорию сородича.

До меня не сразу дошел смысл этих слов. А потом вдалеке показался черный шар с длинным пылевым следом. Шар несся прямо на нас, визжа и хрюкая на всю округу.

Я спрыгнул на землю и нагнул навстречу Свинье, иначе она попыталась бы добраться до меня и поломала бричку. Хрюшка подбежала и стала нарезать круги вокруг меня, задрав хобот и виляя хвостом. От топота шести копыт земля дрожала под ногами.

Потом животина завалилась на бок и засучила лапами, требуя ласки. Я опустился перед ней на колени и принялся чесать живот и грудь обеими руками. Свинья пронзительно визжала и тыкала пятаком мне в лицо.

Абель рассмеялся.

— Никогда не видел ничего подобного. Забавная вам зверушка попалась.

— Это да. Теперь, клыкастая красавица, я ничуть не сержусь на тебя за разгромленное поле. Пусть у Каласа голова болит или у кого другого.

Хонто перевернулась, встала на лапы и подставила спину. Я взобрался верхом и ухватился за щетинистый ирокез. Спина у животного была жирной и мягкой, можно вполне обойтись без седла.

— Поехали, — я легонько ткнул хрюшку пяткой в бок. — Попрощаемся с ребятами.

Эльфы уже знали о моем возвращении. Недаром же Свинья унеслась непонятно куда. Невольники сгрудились у крыльца. Тарсиэль, Ромэль и Триэль стояли в первом ряду.

— Тахин вернулся! — крикнул кто‑то и был поддержан хором голосов. Вверх взметнулись кулаки.

Я смущенно улыбнулся и развел руками.

— Извините, ребята, но никакой я больше не Тахин. Меня лишили титула.

Эльфы смолкли и поникли головами. Дворецкий спросил:

— Господин, а вы не видели Кирру? Я думал, вы вернетесь вместе. Вчера она ушла относить вам еду и не вернулась.

— Видел конечно, — я слез с хонто и расправил спину. — В суде. Свидетельствовала против меня. Кирра — шпион Каласа.