«Эффект истребителя».«Сталинский сокол» во главе СССР - Сергей Артюхин

Однако это было лишь частью происходящих в его жизни изменений. Помимо прочего, подмосковная дача генсека потихоньку превращалась в место, где субботними вечерами встречались те самые представители "технократии", в которой он видел будущее СССР. И, помимо "технократов" состоявшихся, сюда могли получить пропуск и те, кто только постигал науки в московских университетах. Естественно, не все - только лучшие из лучших. Те, кому, опять же, такое право доверили сами студенты.

А потому суббота из дня тихого превратилась в день шумный, наполненный общением с будущей - и настоящей - элитой страны.

Начавшиеся на более-менее регулярной основе лишь весной, причем поздней, эти встречи, однако, довольно заметно сказались на результатах летней сессии. Попасть в гости к человеку, олицетворяющему собой Советский Союз, первому лицу государства как такового, плюс возможность пообщаться со знаменитыми конструкторами и учеными, артистами и военными… Не надо объяснять, чем это казалось молодым людям, особенно тем, кто только недавно выбрался в Москву из какой-нибудь деревни или маленького провинциального городка. В университетах мгновенно организовалась самая настоящая гонка. В учебе, спорте и даже самодеятельности.

Алена с Дарьей в обстановку вписались идеально. Обе были отличницами, обе имели заметные успехи во "внеклассной деятельности": Дарья выступала за физтех в гимнастике, а Алена играла в студенческом оркестре МГУ на рояле. Так что одним выстрелом Драгомиров убил сразу целую толпу зайцев. Поднял собственную популярность в народе (пусть и казалось, что ей расти уже некуда), в очередной раз представил СССР в ангельском свете перед остальным миром (ибо встречи эти никакого секрета из себя не представляли, а потому на них пару раз засветились даже и иностранные гости) и улучшил успеваемость в столичных вузах. Побочно получив великолепный предлог приглашать к себе на дачу обеих девушек.

Последнее, впрочем, в каком-то смысле играло ему на руку. Мужики, ухмыляясь, понимающе кивали головами: "Я б тоже мучился - из таких-то выбирать. Тут же голову сломаешь". Женщины смотрели на ситуацию с другой стороны - ведь это так романтично! Одинокий рыцарь в сияющих доспехах ведет себя как джентльмен и не может выбрать, какая из них является "той самой". И как раз активно обсуждали этот выбор. Учитывая, что в Советском Союзе традиция льстить начальству все еще была сильна, в "Правде" как-то появилась хвалебная ода высшим учебным заведениям. В частности - московским. И рассказ об успехах студентов тоже. И некоторых студенток… Потом, конечно, сверху прилетел втык - но дело уже было сделано. Народ намек понял и сплетничать принялся еще активнее. В конце концов, в пятидесятых годах мыльных опер в СССР по телевидению не показывали…

Так что образовалось сразу три партии, всегда проявляющиеся в кухонных разговорах. "Алены", "Дарьи" и "кто-нибудь еще, а то эти Самому явно не пара". У мужиков, кстати, все три фракции тоже присутствовали. Даже на бутылку забивались, кого выберет генсек.

Сплетни - чего с ними-то поделаешь…

- Понимаешь, Лена, сейчас впервые в истории настал такой момент, когда переход человечества на следующую ступеньку цивилизации возможен относительно мирно, - вечерняя прохлада уже чувствовалась здесь, в лесочке рядом с подмосковной дачей Драгомирова. Легкий ветерок, треплющий непослушные волосы, делал его гораздо менее серьезным на вид, добавляя к вечно строгому образу какой-то молодецкой удали.

Разговор, впрочем, шел довольно серьезный. Прогуливаясь с Аленой под сенью зеленых крон, Богдан пытался объяснить ей, каким видит будущее советского государства:

- У нас есть шанс доказать, что война для этого не нужна. Нам надо лишь только выиграть соревнование двух столь антагонистичных друг другу систем без пролития лишней крови. Выиграть убеждением, своими достижениями и успехами, а не войной.

- Но ведь товарищ Сталин писал про то, что при приближении победы противоречия будут нарастать? - Лена поправила спадающую на глаза челку и задиристо улыбнулась.

- И был прав. Но наша задача лишить эти противоречия разрушительной составляющей. В конце концов, Маркс писал, что противоречия суть основа развития. А без развития нам никуда…

Драгомиров помолчал, наслаждаясь отличной погодой и компанией прекрасной девушки.

- Но как? - студентка, однако, желания "послушать тишину" пока что не испытывала.

- Непросто. Даже, пожалуй, очень сложно. Ведь наш путь - это не путь конфронтации, нет. Его смысл в другом. Раскрытие потенциала каждого человека, его заинтересованность в труде, творчестве, самосовершенствовании. И заинтересованность искренняя, а не напускная.

Основа нашего развития - это борьба с собой, со своими слабостями и пороками. Ведь только неустанный труд на благо общества приведет нас к торжеству коммунизма. Когда-нибудь, - Богдан усмехнулся. Потом покачал головой и коротко хохотнул. Алена удивленно на него посмотрела.

- Скажи мне вот кто-нибудь еще лет двадцать назад, что я доживу до момента, когда в космос полетят советские ракеты, тот молодой Драгомиров решил бы, что говорящий это свихнулся.

Лена хихикнула и на секунду прижалась к Богдану.

- Точно. Может, еще лет через двадцать будем смеяться по поводу каких-нибудь невероятных машин. О которых сейчас даже не задумываемся. Уникальное время, да?

Драгомиров кивнул:

- Знаешь, Пушкин как-то написал: "Есть высшая смелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлется творческой мыслью", - процитировав поэта, генсек показал рукой вверх, на небо, расцвеченное садящимся солнцем в необыкновенные оттенки багрянца. - Не так уж и долго остается ждать до момента, когда туда, в космос, отправится советский человек. И это будет очередным шагом к тому обществу, о котором мы мечтаем.

Понимаешь, Лен, коммунистическая экономика и коммунистическое общество возникнут не вот так вот, не в один час и не в два дня. Они станут результатом эволюции нашей нынешней системы. Всей в целом, понимаешь? Культура, экономика, образование и образ жизни. Сама наша жизнь должна измениться. Не только в смысле новых каких-то вещей быта - но в самом нашем к ней отношении. Должен появиться новый человек, чтобы такая экономика могла зародиться в недрах социализма. А без этого - не получится.

- И поэтому, если мы справимся с собой, то никакой войны и не потребуется?

- Именно, - закивал Драгомиров. - И-мен-но! Наш враг не там, он здесь, в нас самих. И если победим его - тот, внешний противник, не сможет ничегошеньки поделать. Проиграет просто по определению. Ну, как у родоплеменного строя не было бы шансов против, скажем, феодального. Просто потому, что тот находится на другой, гораздо более высокой ступеньке развития. И единственный шанс справиться с феодализмом у родоплеменного государства остается только в развитии. То есть оно тоже должно стать феодальным. В той или иной мере - если, конечно, хочет выжить.

- Интересная мысль, - прокомментировала девушка и попыталась сменить тему: - Богдан, может, пойдем обратно? А то что-то еще потанцевать захотелось…

Отказать даме в такой малости офицер не мог.

По дороге Алена увидела лужайку, буквально забитую цветами. Радостно взвизгнув, она мгновенно соорудила себе небольшой венок. Богдан, прислонившись к дереву, наблюдал, как девушка веселится, когда его взгляд опустился на спрятавшийся чуть в стороне роскошный цветок. Анемон необычайного, невероятно яркого и насыщенного цвета - удивительного оттенка фиолетового - нескромно возвышался неподалеку от Драгомирова, словно всем своим видом говорил: "Подари меня".

Аккуратно его сорвав, Богдан спрятал цветок за спиной и, улыбаясь, смотрел на весело смеющуюся девушку, уже, казалось, забывшую о желании потанцевать.

- Смотри, какая красота, - она, наконец, закончила с венком и теперь хвасталась им перед генсеком.

- Думаю, не хватает маленькой детальки, - привстав на колено, Драгомиров торжественно произнес:

- Одной из самых красивых девушек на земле, - после чего протянул ей анемон.

Алена замерла на мгновение, после чего осторожным движением приняла подарок, выдохнув при этом:

- Какая красота! Спасибо! - и кинулась встающему Богдану на шею.

Равновесие тот еще не восстановил, а потому пятьдесят килограммов, благодарно в него влетевших, парировать не сумел. И завалился на спину, утягивая за собой и радостно хохочущую студентку.

Полковник Игнатенко, находящийся метрах в пятидесяти позади, понимающе улыбнулся и приближаться не стал.

Генеральный секретарь отдыхал.

- Пронесло, - Джозеф Стражински облегченно выдохнул, когда двое патрульных, одетых в форму шахской гвардии, отошли от его грузовичка.