Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим

— Да, конечно, помню. Как договаривались — в пять вечера буду, — заверил меня тот.

— Вот и отлично. В общем завтра после съёмок поговорим, — похлопал я его по плечу и обратился ко всем: — Ребята, не будем вас отвлекать перед выступлением. Готовьтесь. Главное не нервничайте. Облажались, прекращайте играть, прислушивайтесь к ансамблю и со следующего такта встраиваетесь. Главное не торопитесь и всё будет ровно и красиво!

— А чикибамбони будет? — усмехнулась Юля.

— Естественно, да! И чикибамбони, и чикибамбини. Короче, всё будет и все будут, — заверил я ребят, и мы засмеялись.

— Саша, а может быть и ты споёшь? — предложил Иннокентий, которого я с недавних пор, за то, что он меня не сдал комитетчикам, зауважал.

— Не, ребята. У нас с девушками сегодня выходной, поэтому мы в зале побудем и посмотрим ваше выступление оттуда, — пояснил я и спросил у Кати: — Если есть желание, то спой.

— Саша, у меня же только на английском языке репертуар. Не думаю, что в честь праздника победы революции мне будет уместно петь песню про любовь, да ещё и как ты говоришь: на языке вероятного противника.

— Моё упущение, — сказал я вздохнув и опомнился: — Всё ребята. Готовьтесь. Мы ушли.

— Пойдёмте я Вас до мест провожу. Я тебе правда всего два места и зарезервировал, но мы там кого-нибудь попросим подвинуться, — произнёс Антон и мы вышли из гримёрки.

Оказалось, что зарезервированные для меня места были рядом с худруком ансамбля Яковом Моисеевичем, который сидел в третьем ряду. Увидев меня, тот радостно заулыбался и замахал мне руками.

— Что, Антон, Сашу тоже выгнали? Как и меня? — спросил он гитариста, пожимая мне руку.

— Нельзя тревожить музыкантов перед выступлением. Должна быть тишина и покой, — сказал я, отвечая на рукопожатие. — А вообще, нужно выступать первыми. Нафиг это «хэдлайнерство». Отыграл. И свободен. Хочешь пиво пей, а хочешь квас, — осмотрел битком набитый зал и продолжил пояснение: — А то ждёшь, ждёшь, когда это всё закончиться и наступит твоё время для выступления… Вот и сидишь, пока другие выступают, весь на нервах.

На самом деле говорил я это не просто так, а вспоминая истории из своей прошлой жизни. Проблема была в том, как скоротать время, если твоя группа играет в конце вечера. Нужно сказать, что это получалось далеко не у всех. Точнее скоротать-то получалось, а вот играть после этого коротания могли далеко не все. Я сам видел, крайне уставшего после коротания времени клавишника, который вышел на сцену и пока дошёл до своего, стоящего на подставке, инструмента упал пять раз.

Усадил рядом с худруком девушек, а сам встал в проходе, сказав, что я сидеть не хочу.

Однако через пару минут к нам подошла заведующая ДК, поздоровалась со мной и освободила для меня место начальственно попросив двух мужчин пересесть, с формулировкой: — Эти места забронированы!

Я попытался вмешаться и сказал, что постою, но услышав в ответ: — Не положено. Вы должны сидеть! — стоически принял свою судьбу и расположился рядом с нашим худруком.

Заведующая же увидев, что я сел, удовлетворённо кивнула, потом помахала кому-то рукой и к ней немедленно подошли трое человек — мужчина и две женщины. Она им что-то сказала, и они быстро стали пересаживать людей, сгоняя их с первого ряда.

— Всё ясно, — произнёс я. — По ходу дела начальство завода пожаловало.

— Возможно, — согласился со мной Яков Моисеевич и завёл разговор. — Знаешь, Саша, это очень хорошо, что ты приехал. Мне как раз нужно было с тобой поговорить.

Но договорить он не успел, ибо кто-то неожиданно сзади положил мне руку на плечо.

Я дёрнулся от испуга и вскочил на ноги, готовясь к любой внештатной ситуации, однако быстро оценив обстановку тут же обломался и обречённо вымолвил: — Ну тебе-то что тут понадобилось? От тебя блин никуда не денешься просто!

— Отойдём, — произнёс мне незваный гость и, улыбнувшись девушкам и худруку, поздоровался с ними.

— И что тебе надо? Не видишь люди культурно отдыхают?! — предъявил я своё «фи», как только мы вышли из зала в боковой выход и оказались в вестибюле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не хами, Саша. Тебе это не идёт. Концерт с коллегами пришёл посмотреть? — произнёс Кравцов улыбнувшись, кивнув на моих спутниц, которые что-то живо обсуждали, переговариваясь между собой.

— Решил выведать все секреты Дома Культуры завода «ЗИЛ» и слить их через Тейлора на Запад за жвачку и колу. Вы ведь это от меня хотели бы услышать?

— Опять хамишь, Васин. Опять нервничаешь. Имей в виду, все разведчики «сыпятся» либо из-за женщин, либо из-за пьянства, либо из-за нервов.

— Ладно, допустим, я иностранный шпион и уже давно сам себя разоблачил. Так нафига ты мне мешаешь полностью засыпаться и «самоизобличиться»? Зачем ты вообще сюда приехал?

— Работа у меня такая, — хмыкнул тот.

Я думал он в первую очередь затронет тему демонстрации, но он либо забыл кто придумал скандирование, что выкрикивали трудящиеся утром на Красной площади, либо не счёл нужным об этом говорить. Исходя из этого я решил держаться хамовато, дабы тому стал неприятен наш разговор и он от меня отстал.

— Слушай, товарищ Кравцов, ты ж понимаешь, что я вот-вот попаду в Кремль и встречусь с «САМИМ». И от того, что я там скажу будет зависеть и моя и ваши карьеры. Имей в виду, вы своими действиями настраиваете меня против себя. Да вы мне просто выбора не оставляете, как только на вас нажаловаться и сделать всё, чтобы от вас избавиться. Меня ваша слежка за мной напрягает и мешает работать. Скорее всего, если вы не прекратите, вас всех придётся заменить на менее назойливых товарищей, — решил попугать комитетчика пионер.

— Ха-ха, — хохотнул тот. — Хочу тебе сказать, Саша, что ты на наш счёт заблуждаешься. Причём очень сильно. Это мы можем устроить тебе весёлую жизнь и сделать так, что ты вообще никогда и никуда не попадёшь.

— Ну так чего не делаете-то? Запарил ты уже со своими подозрениями и намёками. Считаете, что я вражеский шпион? Ну так арестуйте и расстреляйте уже нах#@#, только прекратите е#@# мозги!

— Арестовывать тебя, Васин, ещё рано, — нарочито спокойно и даже в какой-то мере доброжелательно, произнёс Кравцов. — Мы пока выжидаем и смотрим за ситуацией.

— И что вы там высмотреть-то пытаетесь? То что я денег слишком много потребовал? Так это доля моя законная, которая, кстати говоря, согласована была.

— Мы прекрасно знаем это и понимаем, что за это тебя арестовывать нельзя.

— А тогда за что?

— Да можно придумать…

— Например?

— Например, — он сделал паузу. — Интересные у тебя репетиции в квартире твоей бабушки происходят регулярно, кстати говоря…

— А чем они тебе не нравятся? Там ничего интересного для вас быть не может — просто репетиции и всё. За них что ль зацепиться хотите, так там ничего запрещённого нет.

— По поводу тебя может и нет, а вот дочь Мячикова можно попробовать привлечь… За… гм…

— За х#@ нельзя её привлечь? — сморщившись произнёс я и грубо продолжил: — Сказано же тебе: ничего там кроме репетиций не происходило и не будет происходить впредь. Не мотайте нервы ни себе ни людям! Ничего и никогда не было! Другую версию буду считать актом агрессии и провокацией, а, следовательно, буду действовать не адекватно, — в этот момент мне пришла ошеломляющая мысль и я с замиранием сердца прошептал: — Или вы уже прослушку установить там успели?

— Нет. Не успели пока. Но обязательно установим. Санкция уже получена, — неожиданно рассказал мне всю подноготную собеседник. — Так, что ты думай, что и где говоришь, и что, где и с кем делаешь.

— Ни#@# себе! Да вы ё*** что ль?! Зачем это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Есть приказ. Наше дело его выполнить.

— И ты так открыто это мне об этом рассказываешь? Так открыто, непринуждённо и между делом признаёшься в таком?! — обалдел я.

— Говорю это тебе, чтобы ты выкинул всю фигню из головы и вёл себя серьёзно! Шутки и детство уже закончилось! Ты сам решил поиграть в эти игры! Сам себя выпятил! И на этом началась взрослая жизнь. А тут всё иначе, чем в детстве. Ты вообще подумал с кем ты там шашни решил покрутить? Это всё-таки дочь замминистра! Нам такие скандалы ни к чему. Представляешь, если иностранные репортёры о твоей интрижке узнают и понесут… Это же конец всему будет. Тебе такое никогда не простят.