Поединок чести - Рикарда Джордан

Мириам рассмеялась.

— Я лишь повторяю ваши рассуждения, проповеди ваших Совершенных о беременности и рождении. Поэтому не сердите меня, Женевьева, иначе я не поеду с вами на соколиную охоту завтра, и тогда никто не удержит графа от притязаний на ваше тело.

Женевьева вздохнула.

София же не знала, радоваться ей поездке или опасаться ее. Она не очень хорошо ездила верхом, но с удовольствием каждый день навещала свою соколиху. Девушка надеялась, что в следующий раз сможет отличиться на охоте. Но, с другой стороны, на охоте обычно присутствовала половина придворных, рыцари присоединялись к дамам, и избежать ухаживаний господина Матьё будет практически невозможно. Последний раз София попыталась присоединиться к брату Женевьевы, и действительно, господин Фламберт любезно сопровождал ее весь день и оберегал от опасностей. Но затем Женевьева выругала Софию, что она толкала ее брата на грех. София не знала, что, по мнению альбигойки, было хуже — убийство зайца соколом Фламберта или его беседа с Софией.

Но хуже всего было то, что господин Матьё решил отомстить сопернику. Уже на следующий день во время упражнений рыцарей он вызвал Фламберта на поединок и сражался с ним в полную силу. Хоть он и не мог убить его деревянным оружием, но Фламберт получил такие сильные ушибы и повреждения, что два дня не мог подняться с постели. Женевьева даже подумывала вызвать лекаря из Монтальбана, но вскоре брату стало лучше. София не хотела снова рисковать. Матьё был одним из самых сильных рыцарей при дворе, а Фламберт только недавно прошел посвящение. Она ни в коем случае не хотела, чтобы из-за нее Фламберт при падении с лошади сломал себе шею или деревянный меч Матьё «совершенно случайно» впился бы ему в глаз. Мысль Женевьевы укрыться среди сопровождающих охотников женщин показалась ей спасительной.

— И, возможно, графине будет нездоровиться и она не сможет завтра поехать с нами, — продолжала ехидничать мавританка. — Вам правда нужно быть вежливой со мной, Женевьева. Тогда я смогу убедить графа, что звезды чрезвычайно благоприятствуют вечером посещению постели его супруги.

По вечерам графиня обычно открывала свой сад для рыцарей, и граф почти каждый день приходил туда, чтобы полюбезничать с Женевьевой.

— Вам не следует лгать ради меня, — сухо произнесла альбигойка и отвернулась.

Мавританка закатила глаза, когда та ушла.

— Боюсь, что сегодня я зашла слишком далеко, — сказала она, обращаясь к Софии. — Но иногда она просто выводит меня из себя. Такая красивая и умная девушка, и не понимает, что своими заявлениями добьется лишь того, что ее в конце концов сожгут на костре на рыночной площади. При этом она отнюдь не такая кроткая, как большинство этих Совершенных. Женевьеве нравится спорить, даже если она этого не признает.

София улыбнулась, но Мириам сразу заметила, что за улыбкой скрывалось беспокойство.

— А что с вами, дитя мое? — ласково спросила она. — Все еще тоскуете по возлюбленному? Я слышала, что юный Дитмар очень мужественно сражается в войске французского короля. И все еще носит ваш знак на пике.

— Правда? — Глаза Софии загорелись. — Откуда вы знаете об этом, госпожа? Вам сообщили это звезды?

Мириам закатила глаза.

— Мне рассказал об этом один странствующий рыцарь, который только что прибыл с королевского двора и которого я расспросила о господине Рюдигере и о Дитмаре. Вы и сами могли бы это сделать, если бы не были так стеснительны. Здесь рыцари не причинят вам вреда, госпожа Леонора как следует присматривает за придворными. За время моего пребывания здесь не было случая, чтобы рыцарь напал на одну из ее девочек.

София покраснела.

— Я знаю, госпожа. Но я… я не могу выносить, когда они все так смотрят на меня… словно я лебедь, поданный на стол во время праздничного ужина.

Мириам рассмеялась.

— Неплохое сравнение, — заметила она.

Софии же было не до смеха.

— И этот господин Матьё — он меня пугает. В его глазах есть что-то такое… Я не верю, что он долго будет довольствоваться лишь пением серенад. Он нетерпелив, у него в глазах словно костер полыхает… Госпожа, я знаю этот взгляд. Такой огонь горит в глазах мужчины, когда он затаскивает служанку в кусты. И я не уверена, что Матьё де Меренге сдержится, даже помня о том, что перед ним девушка из благородного рода.

Глава 5

Как оказалось, на следующий день Женевьеве не понадобилось избегать преследований графа. Вечером внезапно прибыли рыцари из свиты короля Арагона Педро, брата Леоноры. Вскоре явился и он сам, возвращаясь из Каркассона, города, который уже был захвачен в ходе Альбигойского крестового похода. Занятый крестоносцами, он уже больше года являлся опорным пунктом отрядов Симона де Монфора. Из Каркассона планировались и производились атаки на другие города и крепости Окситании, прежде всего находившиеся в графствах Каркассон и Безье, которые Монфор считал своими владениями — их передал ему некий уполномоченный Папы. Педро Арагонский был вне себя, услышав об этом. На самом деле земли по праву принадлежали ему — уже на протяжении нескольких поколений владения находились в руках семьи Тренкавель, чей наследник рос при дворе короля Педро. Тренкавели не были альбигойцами и никогда не принимали сторону еретиков. Поэтому у Монфора и Папы не было повода ни изгнать их, ни присвоить себе земли Педро. Крестовый поход, доказывал король, ведется против еретиков, а не против Окситании. Возможно, Монфор и получил разрешение сжигать Совершенных на костре, но не опустошать земли, на которых они проживали. Не говоря уже о лишении прав верных Церкви монархов.

Разумеется, Педро не хотел портить отношения с Церковью, к тому же он всегда находил общий язык с Папой. Он успешно завершил другой крестовый поход — против мавров в Лас Навас де Толоса. Поэтому поначалу Педро попытался вести переговоры, для чего и отыскал Монфора в Каркассоне, но все его попытки договориться были напрасны.

И теперь разъяренный юный король приехал в крепость зятя Раймунда Тулузского. До этого момента он не одобрял его помощь альбигойцам, но сейчас был готов стать с мечом на его сторону. Мужчины сразу же начали совещаться.

— У меня не получится присмотреть за вами, — с сожалением сообщила Мириам Софии, когда девушка во дворе забиралась на мулицу, где на луке седла уже сидела соколиха. Граф не поедет на охоту, но Леонора заявила Мириам, что нет никаких причин отказываться от этого мероприятия. Со своим братом она собиралась поговорить за ужином — ему следовало остыть, а для этого ему нужен был ее супруг в качестве единомышленника, который бы выслушал его, и пара кубков хорошего вина. — Граф пожелал, чтобы я присутствовала на совещании с королем. Я тут же должна узнавать у звезд, когда они достигнут согласия. Похоже, они хотят вместе воевать против Монфора.