Горец-завоеватель - Ханна Хауэлл

Барбара, вероятно, хорошо помнит тело Сигимора, подумала Джолин. Он говорил, что эта женщина охотится за богатым кошельком. Но, похоже, Сигимор ошибался. Вернее, Барбару интересовал не только кошелек, но и кое-что еще. Она не могла забыть этой красоты, этого покоя и блаженства. Она не могла забыть отсветов пламени на его груди и животе. Да, Барбара, несомненно, вернется за ним. И противостоять ей будет нелегко. Но как бы там ни было, сейчас Сигимор принадлежит только ей, Джолин. И у нее есть преимущество – она его жена. Она может удовлетворить его страсть. Она даст ему все, что он захочет.

Из груди Сигимора вырвался глухой стон. Джолин продолжала ласкать его, но он попросил ее остановиться. Ему не хотелось, чтобы все быстро закончилось. Он не какой-нибудь неопытный мальчишка...

– Подожди, – тихо проговорил Сигимор, сжимая ее руку. – Я так долго не выдержу.

– Мне не следовало этого делать? – спросила Джолин испуганно. Вероятно, Сигимор подумал, что она слишком распущенная. Или ему больно?

– Ты можешь делать все, что захочешь. Просто у тебя волшебные пальчики, и я не смогу долго наслаждаться этим. – Он улыбнулся, заметив, что Джолин смутилась. – Боюсь, я просто не успею доставить удовольствие тебе.

– О! – Джолин почувствовала, как к ее щекам прилила кровь, когда Сигимор начал развязывать тесемки на ее ночной рубашке. – Разве мы не ляжем в постель?

– Нет, мы будем заниматься с тобой любовью прямо здесь, у камина, на этой мягкой шкуре.

По телу Джолин пробежала дрожь. Сигимор снял с нее рубашку, и она почувствовала, как ее сдержанность и робость уступают место страсти, к которой примешивалось нечто вроде отчаяния. Ее тело горело, словно в лихорадке. Когда Сигимор прижал ее к себе и поцеловал, Джолин снова ощутила исходившее от него тепло. Ничто не могло сравниться с подобным наслаждением. Она готова разделить с ним все, что угодно, и пойти куда угодно, куда бы он ее ни позвал.

Когда Сигимор отстранился от нее, она запротестовала. Ей так нравились его поцелуи! Однако недовольное бормотание мгновенно прекратилось, превратившись в глухие стоны, стоило лишь губам Сигимора припасть к ее груди. И стоны стали громче, когда он начал ласкать ее тело своими большими сильными руками.

Джолин пугалась тех чувств, которые пробуждал в ней Сигимор. Она не узнавала себя и не знала, куда это ее приведет. И все же ей нравилось это возбуждение. Ей нравилось открывать себя новую, ту, о существовании которой она раньше и не подозревала. Она превращалась в женщину, которая могла позволить своим желаниям прорваться сквозь стены сдержанности, запретов и жестких ограничений. Никаких границ и правил! И она испытывала благодарность к Сигимору. Это он помог ей стать другой. Она постарается сделать для него все, что только в ее силах.

Глаза Джолин расширились от удивления – Сигимор опустился перед ней на колени. Ее замешательство сразу же прошло, когда он стал покрывать поцелуями ее живот. Джолин зажмурилась от удовольствия, а когда пальцы Сигимора скользнули у нее между ног, застонала. И вдруг замерла, открыв глаза. Теперь губы Сигимора ласкали ее в том месте, где только что были его пальцы.

– Сигимор? – неуверенно проговорила Джолин. В ее голосе слышалось удивление.

– Не волнуйся, – пробормотал он. – Мне нравится это делать. Тебе будет хорошо, очень хорошо.

Не успел Сигимор договорить фразу до конца, как та вторая женщина, что сидела в Джолин, решительно отбросила в сторону все сомнения и позволила себе наслаждаться новыми ощущениями.

Она закричала, ей казалось, что она проваливается в пропасть, у которой нет дна. Но это падение не было опасным, оно походило на полет. Джолин переполняли восторг, удивление, счастье. Сигимор вошел в нее. И Джолин снова почувствовала, как в ней просыпается желание, она обняла Сигимора за плечи. Демоны опять начали терзать ее невесомое тело, доводя ее до исступления. С губ Джолин сорвался стон, который слился со стоном Сигимора.

Только после того, как Сигимор обтер ее лицо и тело влажной салфеткой, Джолин начала приходить в себя. Она открыла глаза и увидела своего мужа, сидящего на кровати. Та чувственная Джолин, которая так неистово наслаждалась этой близостью, вдруг сжалась и исчезла. Ее место снова заняла другая Джолин, сдержанная, строгая, робкая. Она легла с Сигимором в кровать и уткнулась лицом в его плечо. Ей не хотелось смотреть ему в глаза. Она боялась и стыдилась.

– Бедняжка, – усмехнулся он. – В тебе просыпается настоящий зверь, стоит только разгорячиться твоей крови. Но потом, когда ты остываешь, он тут же исчезает, робко прячется в лесную чащу.

Джолин удивлялась, что Сигимор хорошо понимает ее.

– А как еще я могу чувствовать себя после этого?

– Довольной, удовлетворенной, счастливой. Ты должна благодарить небеса, что они послали тебе такого замечательного любовника, как я. – Запрокинув голову, Сигимор засмеялся. Мелькнула полоска его белых зубов. – Ты даже повизгивала от удовольствия.

– Этого не может быть!

– Как это не может быть? У меня еще в ушах звенит «еще» и «только не останавливайся».

Это уж чересчур, просто невыносимо, решила про себя Джолин. Она опустила руку и ущипнула его за бок. Сигимор ойкнул от неожиданности и боли, и на лице Джолин появилась самодовольная улыбка. Разумеется, он довел ее просто до сумасшествия, но хвастаться этим совершенно ни к чему.

– Ты жестокая, – усмехнулся Сигимор и стал водить пальцами по спине Джолин, чувствуя, как его тело снова просыпается.

Джолин была такой страстной, ее желание просыпалось почти мгновенно, и это удивляло Сигимора. Конечно, он никогда не признается ей в том, что он не слишком-то изобретательный и опытный любовник. Ведь в основном ему всегда приходилось покупать любовь женщин, он платил им за их услуги. Иногда в нем возникало столь острое желание, напоминавшее настоящий голод, что ему приходилось немедленно находить себе женщину где-нибудь в таверне, на постоялом дворе или в пабе. Его устраивала почти любая женщина, если ее формы оказывались достаточно пышными, а тело более или менее чистым. Он сразу же ложился с ней в постель. К тому же он не считал нужным доставлять этим женщинам удовольствие. Он не помнил их лиц, не знал их имен. Удовольствие доставляли ему они. И это удовольствие было более сильным, если женщина относилась к нему с теплотой. Но он уделял этим случайным женщинам так мало внимания, что чаще всего теплоте было просто неоткуда взяться.

С Джолин все было по-другому. Ему захотелось увидеть, как ее тело извивается от наслаждения. То, как она двигалась, кричала, шептала его имя, доводило его до экстаза. И ему нравилось делать это с ней снова и снова. Он получал удовольствие, видя, как ее тело содрогается от прикосновения его рук и губ. Она была ненасытна, ни с кем и никогда Сигимор не испытывал такого блаженства, граничащего с умопомрачением.