Оазис - Дарья Проценко

— Тебе видней. Не стоит спасать дракона только потому, что так принято. Я бы хотел, чтобы ты шла туда завтра с широко открытыми глазами.

— Шире некуда.

К госпоже меня все же взвали. В кабинет. За столом, правда, сидел Асазваал, а госпожа небрежно развалилась в кресле. Я решил, что она специально приняла выгодную позу. Что-что, а такие вещи я понимал интуитивно. И расслабился. Разговор наверняка пойдет о предстоящей свадьбе. Но понял, что все гораздо серьезней, когда в руках у госпожи оказался знакомый тубус… Я даже не предполагал, что воительница по волшебству может опуститься до того, чтобы копаться в вещах наследной принцессы Аэрты.

Плавно отвернув крышку, Тагирас достала оттуда небольшой свиток.

— Сядь в кресло. — Я послушно опустился в кресло рядом с Асазваалом, не понимая, что происходит. А госпожа тем временем развернула свиток и, поведя рукой в сторону, начала читать вслух.

— Аини, лали, суирэ, рухди, адие, жаммин, айто… — я подавался навстречу ее голосу, в то время как мое сердце сладко замерло в груди от осознания того, что скоро я смогу почувствовать свое волшебство.

Вдруг она замолчала. Потом довольно улыбнулась, переглянувшись с Асазваалом. Заклинание-ключ вспыхнуло в ее руках. И тут она впервые назвала меня по имени.

— Лельмаалат, нам ведь с тобой не нужна эта бумажка?! Тебе и так со мной будет хорошо. И магия нам с тобой ни к чему. Я волшебница. Одна из лучших. Тебе же совершенно не надо уметь колдовать. А всему остальному я тебя научу…

Мои руки сжали поручни кресла, сердце, словно птица, рванулось наружу. Асазваал, протянув ко мне руку, сильно сжал ею мои пальцы. А госпожа легко поднялась, приблизилась ко мне, наклонилась и уверенно поцеловала в губы.

Потом, видя, что я не отвечаю на ее поцелуй, оторвалась от меня, заглянула в глаза и сказала:

— Ничего, уже скоро. Асазваал! Проводи!

И я, ничего не соображая, покинул кабинет.

Весь вечер отец был задумчиво-заботлив, вышагивал вокруг меня и машинально поправлял то складку на моей рубашке, то вилку на столе. Наконец застыл напротив меня.

— Арье, я знаю, что такие разговоры должна была бы проводить с тобой мама, но поскольку так получилось, что сейчас я тут главное заинтересованное лицо в том, чтобы с тобой было все в порядке, то… — Папа замолчал, потер подбородок и, наконец, почти попросил. — Если все получится, может быть вы там… решите свои проблемы интимного характера. В конце концов, это поможет передвигаться быстрее.

— Нет, папа.

— Ну почему так категорично? Ты что не хочешь?

Хочу ли я? Да! Только это мое желание… И Лельмаалат за мои чувства не в ответе.

— Я не хочу, чтобы это было по принуждению. Что угодно только не это! Пусть лучше меня убьют.

— Арье, девочка, иногда можно и даже нужно поступиться жизненными принципами…

— Это не тот случай, папа. Иначе я перестану себя уважать.

— Да, — устало вздохнул отец, — просто мне хотелось бы, чтобы вы выбрались из этой передряги с наименьшими потерями. Уважение можно заслужить, а вот воскреснуть уже не получится. Знаешь, — тут он несколько оживился, — если все так плохо, есть определенные травы…

— Нет, это не обсуждается. — Я даже отцу не могу объяснить, почему с моим драконом так нельзя. У Лельмаалата и без интима пунктик на свободе и непринуждении.

— Маленький глупый дракончик, ты ведь не сильно расстроен? — Асазваал откровенно издевался.

Я был опустошен. Настолько, что я даже не мог поддерживать маску. Конечно, я мог предположить, что вопрос с активацией моей магии рано или поздно всплывет, но я не думал, что это произойдет так скоро и таким образом. Я никогда не чувствовал свой дар. Я не знал, много ли я могу. Но потеря чего-то своего, даже такого неизвестного, была болезненной.

Асазваал тем временем продолжал.

— Ну что ж, силы теперь у тебя не будет. А я не могу не отметить дальновидность и правильность действий госпожи. Ну, сам подумай, зачем тебе магия? Только что развлекаться… Но госпожа и так живет в красоте и изяществе, поэтому совершенно не нужно, чтобы ты тоже что-то такое творил…

— Да, но я мог бы научится чем-то полезному…

— Ой, не смеши меня. Кому здесь надо тебя учить? Без этой магической бумажки у тебя гораздо больше шансов жить в этом доме долго и счастливо.

— Но ведь волшебники-мужчины существуют!

— Конечно! — С улыбкой подтвердил Асазваал. — Но это те, кого специально отбирали еще с рождения, и все они — рабы! Без права доступа к женщинам и живут изолированно, чтобы у них не было ненужных соблазнов. И делают они лишь то, что им велят.

— Но так же нельзя! Меня даже не спросили…

Асазваал откровенно рассмеялся:

— Ты еще уважения потребуй! Тебе-то чего человека из себя изображать, если у тебя и так есть все для счастливой жизни! У тебя красивая и справедливая госпожа, и даже могут быть друзья, — тут он многозначительно посмотрел на меня.

А я притворился, что его не расслышал. Асазваалу доверять нельзя, сколько бы он не прикидывался другом! Если я перестану представлять для него интерес, или он почувствует во мне угрозу, то до конца моей жизни останется всего ничего…

Он подождал минуту, но, видя, что я не реагирую, решил оставить меня одного. Но на пороге комнаты остановился и сказал напоследок:

— Кстати, я хочу, чтобы ты знал. Это была моя идея. И я очень рад, что госпожа прислушалась к моим советам. Те женщины, которые ради баловства возвращают таким как ты магию, ставят под удар благополучие и стабильность Дагайры, да и вообще, долго не живут!

День будет жарким. Во всех смыслах.

С утра я зашла к Миритис и мы определились с нарядами. Мы подобрали для служанок, к которым я должна была присоединиться серые костюмы безо всяких приметных деталей. Миритис также решила взять свиту для Телльмуура, в количестве четырех драконов, и приготовила похожую мужскую одежду для Лельмаалата. Она даже драконов подобрала максимально на него похожих по цвету волос и по фигуре.

Потом возились с отцом, отбирая вещи для пещеры. Папа так и норовил взять побольше, чтобы нам было удобнее в этой пещере коротать время. Он нервничал, потому что понимал, что если мы до нее спокойно дойдем, то это будет невероятная удача. Отца нельзя было светить в оазисе. Если на воротах догадаются, что мы улетели на драконе, до границы Дагайры мы спокойно не доберемся. Поэтому нам с Лельмаалатом выходить из Ай-Румай придется пешком.

Телльмуур с Миритис были спокойны. В них проявлялась этакая дагайрская неторопливость. После полудня они даже умудрились на веранде обсудить свои последние эксперименты, как будто на вечер ничего особенного не намечалось.

Я же металась по их дому из угла в угол, пытаясь думать о том, что все будет хорошо. Хотя шансов на благополучный исход было мало. В душе шевелились сомнения и, хотя решимости мне было не занимать, хотелось действовать с холодной головой, а не полагаясь на чувства. А я была совершенно не готова к тому, чтобы их не выражать. Это драконов воспитывали так, что они чуть ли не с рождения все время притворялись. А я привыкла действовать прямо, и мне было сложно играть в эти игры с переодеваниями и тайнами.

Отец перед вылетом был сосредоточен. Быстро пожелал нам удачи. Сказал, чтобы Телльмуур присматривал за мной. Ему как мужчине было проще мужчине и довериться. Телльмуур, естественно, все пообещал сделать в лучшем виде. И вот папа, расправив свои огромные крылья с бронзовым отливом, взял курс на пустыню Аззо. А мы втроем пошли одеваться.

С утра я был уже доволен тем, что все так обернулось. Тагирас и Асазваал, сами того не желая, помогли мне определиться. Теперь я точно знал, что полюбить свою госпожу и подружиться с Асазваалом не смогу никогда. Поэтому и жизни в этом доме для меня быть не может.

Но дальше было сложно. Что делать с побегом я так и не решил. С самого утра меня не оставляли в покое слуги, которые то приносили мне свадебные одежды, украшения и всякие мелочи, то так и норовили со мной сделать что-нибудь такое, что по их мнению должно было добавить мне привлекательности в глазах госпожи.

О дагайрских свадьбах я знал мало. Мальчики в Оазисе Курмула чаще всего обсуждали именно первый полет, и на него же делался основной упор в любовной литературе. Благодаря тем же урокам обольщения я все знал о первой брачной ночи, но о том, как пройдет для меня вечер, мог только лишь догадываться. Я решил довериться судьбе. Потому что использовать единственный шанс на свободу стоит только в том случае, если хоть чуть-чуть уверен в успехе. У меня ввиду отсутствия информации такой уверенности не было.

Еще вечера я затолкал за кровать сумку со своими вещами, чтобы не возбуждать подозрения слуг. И встретил их с утра улыбками и восторгами. Чтобы никто не сомневался, что это день и есть самый счастливый в моей жизни.