Полукровка - Тимур Туров

Впереди вспыхнуло сразу два фонаря. Резко и мощно. Фары. Дальним светом. Разобрать, что за машина стала источником освещения, было невозможно. Разве что посадка высокая. Володю почему-то охватило сомнение или предчувствие.

Машина была далеко. На въезде в его двор. Расстояние оставалось приличным, и он поспешил свернуть. Даже если ошибся и шарахается от собственной тени – не беда. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Машина тронулась с места и покатила в его сторону.

Володя ускорил шаг и сменил направление. Автомобиль со слепящим дальним светом доехал до поворота и свернул следом. Теперь сомнений в том, что едут именно за ним, практически не осталось. И он побежал.

Водитель машины переключил фары на ближний свет. Теперь было ясно видно, кто его преследует. И Володе стало совсем не по себе. За ним по дворам неспешно катила знакомая «Тойота».

Конечно, «Рав 4» можно было перепутать с другим. И он счастлив был бы признать, что ошибся или страдает манией преследования. Но аэрографию в виде пламени, вгрызающегося в капот и облизывающего бока, перепутать с чем-либо было невозможно.

Джинна, если за рулем, конечно, был все тот же водитель, не торопился и не скрывался. Он словно играл со своей жертвой. Методично гнал Володю по дворам, будто под копирку менял следом за ним направление, но не прибавлял скорости. И не прятался, хотя и понимал прекрасно, что его заметили.

Зачем? Почему?

Володя побежал через очередной дворик по диагонали. На бордюр машина не влезет, несмотря на большой клиренс. «Тойота» и не лезла. Тот, кто ею управлял, лишь добавил немного газа и покатил кругом, сохраняя расстояние и держа жертву в поле зрения.

Черт. Зачем он отпустил Константина? Толку, правда, от бармена сейчас было бы немного, но все-таки двое – не один.

Володя метнулся в просвет между стоящими квадратом домами, перебежал через дорожку, рванул в соседний двор. Машина не отставала.

Родной подъезд все больше и больше удалялся, а ткнуться в чужой... Везде кодовые замки, домофоны... Он оценил расстояние до машины преследователя. Нет, пока он попадет в подъезд, его три раза сцапают. И что теперь? Куда теперь?

На людное место. В магазин или обратно в метро. А дальше что? Его ведь все равно будут ждать. Все равно не оставят в покое. И ждать будут не у подземки, а возле дома. Правда, можно через другой подъезд, на чердак, а оттуда по крыше...

Нет, нельзя. Под предлогом борьбы с терроризмом не только количество урн в городе уменьшилось, но и доступ к подвальным и чердачным помещениям прикрыли.

Володя зло сплюнул. Дыхание сбилось. Куда бежать? Куда деваться? Как спастись? И от чего он спасается?

Ответов не было. В одном он был уверен точно – джинна, судя по прошлой встрече, не сильно к нему расположены.

Володя, сделав совершенно бессмысленную петлю, как драпающий от лисы заяц, выскочил со двора. Метнулся через дорогу. На той стороне углядел детский сад. Пересек газон и, недолго думая, полез через забор.

В детстве невысокие бетонные оградки казались незначительным препятствием и брались не раз. Видимо, не только в его детстве. Теперь поверх бетонного забора была навешена еще одна металлическая сетчатая ограда. Высокая и неудобная.

Вниз он уже не слез, а спрыгнул. Неудачно. Оглянулся. Машины видно не было. Прихрамывая на подвернутую ногу, Володя потрусил к выходу. Вечно прятаться в детском саду невозможно. А форсировать еще один забор с поврежденной ногой совершенно не хотелось. Да и смысл?

Калитка была распахнута настежь. За ней белел снегом газон и чернела слякоть. Никого.

Сердце застучало быстрее и радостнее. Оторвался! Володя выскочил за ворота и замер. Знакомый «Рав 4» стоял в сотне метров, как издевательство. Как кара за грехи, которая будет длиться вечно и от которой никуда не деться.

Ноги задрожали от страха и бессилия. Володя попятился. «Тойота», словно продолжая цирковое представление, врубила дальний свет.

Володя стоял в оцепенении. Щелкнуло. Автомобильное тело, обожженное пламенной аэрографией, треснуло, теряя целостность. Медленно, как в фильме ужасов, поползла в сторону дверь. Володя смотрел на это, будучи не в состоянии пошевелиться. Словно сам был героем голливудского ужастика или дурного ночного кошмара.

Между ним и машиной мелькнула смазанная тень. Он не сразу понял, что произошло, а перед ним, словно закрывая его телом от света фар и прочих напастей, стояла, ощерившись, собака. Пестрая и с большими ушами.

Дверь машины замерла, так до конца и не распахнувшись. Шерсть на собачьей холке приподнялась, словно иглы на спине у дикобраза. Пес молча поднял губу, демонстрируя два ряда острых белых зубов. Дверца захлопнулась. Дальний свет потух.

Собака не лаяла и не двигалась. Только скалила зубы. Немая сцена продолжалась не больше полминуты, а потом раздался тихий, глухой рык. Удивительно вкрадчивый и от этого еще более пугающий.

Машина резко сдала задом до дороги. Водитель дал по газам и в мгновение ока скрылся из виду.

– Мистика какая-то, – пробормотал Володя и посмотрел на собаку.

На том месте, где только что стоял облезлый дворовый пес, поднимался Тинек. Голый, словно только что выскочил из бани.

– А говорил: «Два двора, чего случится?» – пробурчал он недовольно.

И Володя почувствовал, как подламываются ослабевшие ноги.

– Значит, ты оборотень?

Володя сидел в углу по ту сторону барной стойки, куда заказан путь клиентам, и цедил какой-то хитрый коктейль. В меру крепкий, в меру сладкий. Вопросов после чудесного спасения с не менее чудесным превращением у него было очень много. А работу у Тинека никто не отменял, потому Володя наотрез отказался идти домой и поехал вместе с барменом в клуб. Оттуда позвонил родителям и предупредил, чтобы его не ждали. На этот раз поговорил с мамой, которая только вздохнула печально, отвесив сдержанное «хорошо».

Тинек, вертевший очередной коктейль уже для клиента, а не для подопечного, поморщился:

– Мне не нравится это слово. Мы называемся маах’керу. Оборотнями нас стали называть простые люди. Особенно после создания Пелены, когда наше существование постепенно стало переходить в область мифов. Потому возникли всякие «оборотни», «перевертыши», «ликаны», «ликантропы», «волколаки», «ругару», «вилктаки», «тануки», «кицунэ», «аниото».

– А эти все кто?

– Мы. Только в человеческих мифах. Аниото – леопарды, кицунэ – лисы, тануки – что-то вроде енота. Под каждой такой сказкой есть реальная основа. Маах’керу способны превращаться в разных животных.

– А ты тоже в разных? Или только в собаку?

Тинек вновь поморщился:

– Каждый маах’керу может изменять облик, перекидываясь только в одно животное. В зависимости от племени, к которому принадлежит. Это как у вас: если родился негром, значит, негром и подохнешь. Нельзя же родиться одновременно негром и белым. Так и у нас. Несколько обличий имеют только маги, но это другое. И...